Вчера президент России Дмитрий Медведев встретился в своей резиденции "Майндорф" с президентом Франции Никола Саркози, председателем Еврокомиссии Жозе Мануэлем Баррозу, министром иностранных дел ЕС Хавьером Соланой и министром иностранных дел Франции Бернаром Кушнером. В результате встречи была достигнута договоренность о том, что российские миротворцы будут заменены на европейских наблюдателей и что через месяц оружие, по словам Никола Саркози, "будет молчать". Впрочем, российские переговорщики признались специальному корреспонденту "Ъ" АНДРЕЮ Ъ-КОЛЕСНИКОВУ, что замена миротворцев на наблюдателей из ЕС была прежде всего их целью.
Дмитрий Медведев вышел встречать президента Франции Никола Саркози, председателя Еврокомиссии Жозе Мануэля Баррозу, министра иностранных дел ЕС Хавьера Солану и министра иностранных дел Франции Бернара Кушнера на крыльцо резиденции. В переговорной комнате их остались ждать министр иностранных дел России Сергей Лавров, помощник президента Сергей Приходько и первый вице-премьер Игорь Шувалов, который, по данным "Ъ", надеялся во что бы то ни стало обсудить с господином Саркози вопросы бизнеса между Россией и Францией. Впрочем, никакой уверенности, что в таком формате, в присутствии господ Баррозу и Соланы, это удастся, не было.
Их появление в Москве для российских переговорщиков не стало приятным сюрпризом. Наедине с господином Саркози им общаться скорее всего гораздо комфортней. После такого общения Никола Саркози на пресс-конференции ничего не говорит, например, о принципе территориальной целостности, на котором до сих пор настаивает в случае с Грузией Европейский союз.
Чтобы было кому настаивать, и появились, видимо, в резиденции "Майндорф" на этот раз новые персонажи.
Между тем президент Франции, очевидно, раньше других понял, что Россия все равно признает независимость Южной Осетии и Абхазии и уже никогда не отзовет это решение, а может только усугубить его (прежде всего грядущим установлением дипломатических отношений с признанными ею республиками), и решил попробовать договориться с Россией хоть о чем-то. Руководство ЕС, очевидно, так не считало, иначе господ Баррозу и Соланы здесь скорее всего не было бы и вчера.
Пока господин Медведев дожидался гостей, а кортежа все не было, Сергей Лавров поинтересовался у коллег:
— Мы вообще-то нужны? Может, они все там и решат?
Господа Приходько и Шувалов задумались над этой неожиданной мыслью, а министр иностранных дел продолжил:
— Ну и слава богу бы...
Но все оказалось не так просто. Переговоры с их участием продолжались больше четырех часов.
Дождавшись приезжих, господин Медведев похлопал Никола Саркози по плечу (господа Баррозу и Солана этого жеста доброй воли, видимо, пока не заслужили) и прошел с ними туда, где его уже, можно сказать, и не ждали. Президент России сказал, что намерен обсудить "насущную проблему урегулирования осетино-грузинского кризиса" (речи о том, что это, например, российско-грузинский кризис, не было и не могло быть, Россия может согласиться минимум на то, что это российско-американский кризис) и реализацию соглашения, достигнутого месяц назад "между мной и президентом Франции".
— Это был напряженный месяц, много было сделано для реализации плана,— продолжил Дмитрий Медведев.— Были и другие значимые события: Россия признала независимость Южной Осетии и Абхазии.
Это событие действительно не очень вписалось в план урегулирования.
— Существуют определенные новые подходы по тому плану, который мы согласовывали,— говорил президент России, давая понять, что все-таки есть что обсуждать и кроме предложения к России дезавуировать заявление о признании независимости Южной Осетии и Абхазии.
Господин Саркози, произнося ответную речь, показывал себя гораздо более гибким политиком, чем казался еще даже месяц назад. Французские журналисты, приехавшие вместе с ним, были уверены, что эта гибкость связана в основном с тем, что на глазах разваливается его идея Средиземноморского союза. Они говорили, что точно знают: президент Франции не хотел заниматься еще и Грузией, но угроза провала средиземноморской идеи заставила его обратить внимание на Восток и проявлять теперь эту гибкость, чтобы не заработать репутацию совсем уже бесперспективного переговорщика. Впрочем, господ Баррозу и Солану такая перспектива, судя по всему, совершенно не пугала.
Господин Саркози сказал, что привез предложения 27 стран ЕС (при этом он ни разу не взглянул на коллег Баррозу и Солану — ему, очевидно, не очень нравилось, что те приехали контролировать его поведение), и что можно достичь успеха, и что он знает, как россияне умеют отстаивать свои интересы, и что он в свою очередь будет отстаивать интересы ЕС (опять полное игнорирование коллег Баррозу и Соланы, которые тоже делали вид, что не замечают сидящего рядом с ними президента Франции). Как будто оправдываясь за все, что скажет дальше, он добавил:
— Если будем работать, все получится! — и взмахнул руками в сторону фотокорреспондентов: его утомили их вспышки.
В этот момент вспышки, конечно, и сработали с утроенной силой.
— Кому-то надо начинать работу, а кому-то и завершать,— прервал его господин Медведев, тоже, впрочем, не глядя в сторону коллег из ЕС.
Оба в этот момент делали вид, что идут оживленные двусторонние переговоры.
Через каких-то четыре часа коллеги вышли к журналистам. Причем предполагалось, что это будет пресс-конференция господ Саркози и Медведева. Но к одному микрофону вышли и стали плечом к плечу президент Франции и примкнувший к нему председатель Еврокомиссии, а к другому — президент России и министр иностранных дел. Сергей Лавров признался после пресс-конференции в ответ на мое замечание насчет того, что он и председатель Баррозу были лучшими, не проронив ни слова, что он всего-навсего "балансировал Баррозу". То есть председатель Еврокомиссии, видимо, в ультимативной форме заявил, что одного президента Франции к микрофону не выпустит. Странно, что еще Хавьер Солана смирился со своей участью постороннего наблюдателя в первом ряду. Да и Бернар Кушнер был неприлично скромен.
Пресс-конференция проходила в специально выстроенном шатре, и каждый из вошедших считал своим долгом сказать, что здесь очень жарко. Когда это произнес господин Шувалов, я поинтересовался, что же за райские условия были на переговорах, если после них здесь так невыносимо.
— А на переговорах мы даже не думали об этом,— сказал господин Шувалов,— настолько было интересно!
Впрочем, и на пресс-конференции не было скучно. Дмитрий Медведев заявил, что он озвучит дополнения к плану урегулирования, который был одобрен им и Никола Саркози 12 августа, а потом это сделает его французский коллега.
Выяснилось, что договоренности не были пустыми. В течение семи дней с пяти наблюдательных пунктов на линии от Поти до Сенаки будут выведены российские миротворческие силы, приковывавшие к себе неослабевающее внимание мировой общественности. Здесь же был пункт о том, что во внимание должны быть приняты подписанные 8 сентября 2008 года "юридически обязывающие документы с гарантиями неприменения силы против Абхазии".
Президент России заявил о "полном выводе российских миротворческих сил" из зон, прилегающих к Южной Осетии и Абхазии, "на линию, предшествующую началу боевых действий" и что "этот вывод будет осуществлен в течение десяти дней после развертывания в этих зонах международных механизмов. Включая не менее 200 наблюдателей от ЕС, которое должно произойти не позднее 1 октября 2008 года".
Следующий пункт был посвящен грузинским вооруженным силам. Они должны завершить "вывод в места дислокации до 1 октября 2008 года" (в начале этого вывода им активно помогали, как известно, российские вооруженные силы).
Господин Медведев зачитал пункт о международных дискуссиях на тему конфликта. Эти дискуссии начнутся 15 октября 2008 года.
Никола Саркози, когда получил слово, просто сиял. Он и его коллеги ехали в Москву, чтобы добиться именно всего этого,— и добились. И он говорил только об этом. И заслуга через полминуты казалась его личной и, без сомнения, исторической.
— Через неделю — максимум! — блокпосты между Сенаки и Поти! — произнес он, пока господин Медведев увлекся огромных размеров стрекозой под куполом натянутого для пресс-конференции шатра (президент России, казалось, совершенно, не слушает коллегу. Он показывал на стрекозу Сергею Лаврову и удивленно качал головой, господин Лавров тоже поднимал голову, и участие министра иностранных дел России в этой пресс-конференции уже не казалось вполне осмысленным).
Но Никола Саркози не замечал всего этого. Он был упоен своей победой и развивал наступление.
— Через месяц,— говорил он,— полный вывод российских сил с грузинской территории! Полный вывод! Через месяц!
Он не сказал о том, что это произойдет только после ввода наблюдателей ОБСЕ. Он тем более ничего не сказал о том, что на самом деле, по информации "Ъ", не встретил на переговорах никакого сопротивления в этом вопросе со стороны российских переговорщиков. Более того, высокопоставленный сотрудник Кремля сообщил мне после переговоров: "Они, может, думали, что мы не хотим этого? Что мы сошли с ума? Они думали, что будут проблемы с этим решением. Но это же в наших интересах — убрать оттуда наших ребят и поставить как можно больше европейских наблюдателей, чтобы обеспечить разграничение! И мы с удовольствием согласились с заменой".
Никола Саркози ничего не сказал и про вывод грузинских военных формирований. Видимо, ему самому этот фактор кризиса казался мелочью.
— Я даже передал письмо Дмитрию Медведеву от Михаила Саакашвили с обязательством не применять силу в Абхазии,— сказал зато господин Саркози.
Впрочем, это письмо больше нужно, судя по всему, европейским коллегам Дмитрия Медведева, для которых такие письма грузинского лидера, возможно, и в самом деле являются аргументом и юридическим обязательством.
Президент Франции повторил, что ЕС осудил "одностороннее признание Южной Осетии и Абхазии". Но заявил, что "мы ведем переговоры о прошлом, а не о будущем", имея в виду, видимо, что обсуждался план Медведева--Саркози, а не последовавшие за ним события.
— Главное,— торжественно закончил он, увековечивая свою историческую роль в урегулировании кризиса,— что чуть больше через месяц конфликт, который мог иметь более серьезные человеческие жертвы, будет прекращен. Оружие будет молчать!
Господин Медведев счел нужным в этот момент не удержаться от улыбки, а господин Лавров — от усмешки. Рассеянное удовлетворение все последние четверть часа бродило по лицу господина Баррозу, поэтому невозможно было понять, как отнесся именно к этому замечанию лично он.
Я был уверен, что Никола Саркози уже хоть на этом остановится, но он не смог.
— Если бы все конфликты во всем мире пытались бы таким образом решить, их бы не было! — воскликнул он.
Господин Медведев ответил на вопрос о том, обсуждалось ли признание Южной Осетии и Абхазии на этих переговорах.
— У нас не было целей обсуждать этот вопрос,— заявил он,— с коллегами по ЕС. Наш выбор является окончательным и бесповоротным, а решение — безотзывным. Мы признали эти республики в соответствии с международным правом, имея в виду теорию возникновения государств (такого аргумента, кажется, еще не было.— А. К.). Возникло два новых государства.
Правда, через минуту, критикуя коллег из ЕС за то, что они решили приостановить переговоры по новому соглашению между Россией и ЕС, Дмитрий Медведев сам и сказал, что "вечных решений не бывает". Сразу после этого он отвлек внимание от своего замечания тем, что сообщил:
— Мы действительно не обсуждали тему признания Абхазии и Южной Осетии, но если наши коллеги готовы сделать это здесь и сейчас, мы, конечно, возражать не будем.
Михаилу Саакашвили не понравилось бы в этот момент легкомысленное отношение председателя Еврокомиссии к замечанию президента России: он хохотал.
В конце пресс-конференции господин Медведев обрушился с беспощадной (и, очевидно, бессмысленной) критикой на США, а Никола Саркози, которого задел вопрос французской журналистки, почему он все-таки не обсудил с президентом Медведевым проблему признания Абхазии и Южной Осетии, с досадой воскликнул, что и на переговорах, и на пресс-конференции сказал ведь, что "с точки зрения международного права Южная Осетия и Абхазия являются грузинскими!"
— Надо все делать поэтапно: прекращение огня, вывод войск, международное обсуждение... — закончил он, с трудом успокаиваясь.
То есть он намерен отговорить российских переговорщиков от признания Южной Осетии и Абхазии в Женеве.
— Ну и жарко тут у вас... — сказал Дмитрий Медведев, с облегчением выходя из белого шатра на свежий воздух.
Скорей уж у них тут.