выставка / фото
В парижском выставочном зале Jeu de paume при поддержке компании Jaeger-LeCoultre проходит выставка великого американского фотографа Ричарда Аведона (1923-2004). Об экспозиции — АЛЕКСЕЙ ТАРХАНОВ.
"Мои фотографии точны",— говорил Ричард Аведон. "Мои фотографии не правдивы",— уточнял он. И каждый из 250 снимков на выставке в павильоне садов Тюильри тому подтверждение.
Сначала была модная фотография. Американец, сын еврейских эмигрантов из России, Аведон приехал в Париж сразу после войны и стал самым модным фотографом Life и Нarper`s Bazaar, для которых он верно работал, пока в 1966 не поднялся до Vogue. Аведон ненавидел манерных кукол-моделей, кидающих друг на друга таинственные взгляды, и изначально сформулировал для себя несколько "нет", которые иллюстрируют снимки на стенах: нет искусственному свету, нет вымученным позам, нет декадентским декорациям. Он стал фотографировать на улицах, стилизуя съемку под репортажные кадры в духе Брассаи и Анри Картье-Брессона. Вот, например, смешная и странная женщина на террасе кафе за двумя недопитыми бокалами вина, но она не завсегдатай парижских бульваров — это гремевшая в то время манекенщица Кармен в шляпке Balenciaga.
Вернувшись в Нью-Йорк, Аведон составил впечатляющую коллекцию портретов, в которую попали все примечательные люди того времени — и Стравинский, и Беккет, и Бродский, и The Beatles. Он снимал их без пиетета и снисхождения и, кажется, предпочитал стариков с лицами, покрытыми гравировкой времени. Многие модели Аведона признавались, что никогда не видели себя такими, а некоторые даже уходили от него, хлопнув дверью. А он настаивал на том, что изображает только поверхность лица и ему нет дела до внутреннего мира. А внутренний мир просвечивал сквозь морщины и старческие пигментные пятна, оставляя от разных портретов разных людей общее ощущение бесконечного трагизма. Одноглазый Джон Форд, опирающийся на костыли Алексей Бродович и даже смеющаяся и поднимающая юбку старуха Маргарет Дюрас — все они как будто бы вернулись с войны и безо всяких иллюзий всматриваются в свое будущее. Так всматривается в него старик--отец фотографа Якоб Израэль Аведон: серия была начата в 1969 году, когда у отца нашли рак, и продолжалась до его смерти в 1976-м.
Отдельный сюжет — нью-йоркский проект "Фабрика" Энди Уорхола. На выставке представлен огромный групповой портрет ее участников: дюжина фигур, снятых в полный рост, a в самом правом углу почти за рамкой кадра прячется кукловод Энди. Здесь же иллюстрация неизбежной расплаты за влияние — знаменитый снимок заштопанного торса Уорхола после неудачного покушения Валери Соланс.
Еще дальше от модной фотографии проект "The Family", созданный в 1970-х по заказу журнала Rolling Stone, заказавшего съемки главных людей страны. Портреты хозяев США собраны на одной стене шпалерой в четыре бесконечных ряда — Рональд Рейган, Генри Форд, Генри Киссинджер, тогдашний директор ЦРУ Джордж Буш-старший. Эти лица не поражают ни красотой, ни добротой, ни возвышенностью, но они значительны — это настоящая государственная семья.
После "президентской" фотосессии техасский Amon Carter Museum заказал Аведону огромный проект "In the Аmerican West" — коллективный портрет жителей западных штатов. Он выезжал туда каждое лето на охоту за людьми, фотографируя их перед белой простыней, натянутой на бок автофургона, и привозил сотни кадров. Четыре десятка из них — на выставке, и ими особенно гордится директриса Jeu de paume Марта Жили. Восьмилетний мальчик с любимым "винчестером", веснушчатая официантка в кафе, шахтеры с подведенными угольной пылью глазами, бледный пасечник с облепленным пчелами торсом, шофер-дальнобойщик, похожий на инопланетянина из фильма ужасов. Это Америка, которую мы никогда не видели и которую до этого не видел и сам Ричард Аведон.
Он скептически относился к американским государственным институтам, но именно социальные проекты стали для него главными. Аведон умер в 2004 году от кровоизлияния в мозг, снимая серию "On Democracy" для журнала New Yorker, где служил штатным фотографом.
У парижской же выставки "Ричард Аведон. 1964-2004" удивительный итог. Она поражает пристальным и нельстивым взглядом фотографа на его Америку и его парадоксальным умением так ясно сказать при этом о силе и величии нации, как античные мраморы говорят об исчезнувшем Риме.