Буквально за неделю правительство России перешло от споров о возможности в отдаленной перспективе снизить налоги к непосредственной раздаче денег финансовой системе. В борьбе с кризисом объемы обещанных экономике денег составляют несколько процентов ВВП. Но отказ от щедрости может обойтись куда дороже. Впервые с 1998 года, а возможно, и впервые за всю новейшую историю власть в России столкнулась с кризисом, способным полностью уничтожить экономику в ее нынешнем виде.
Еще в начале сентября правительство Российской Федерации совершенно не собиралось разбрасываться триллионами. В конце августа вице-премьер министр финансов Алексей Кудрин на встрече с депутатами-единороссами вел изнурительный торг за солидную для непосвященного сумму около 2 млрд руб. Речь шла о расходах в проекте федерального бюджета на 2009-2011 год: Кудрин признавал, что речь идет о несущественных для федерального бюджета суммах, но дело в принципе. Заместитель главы Минфина Сергей Шаталов еще в апреле подтверждал: снижение налогов в нынешней ситуации — недопустимый шаг. Эту же позицию Минфин подтверждал и 7 сентября, комментируя инициативы руководителя Минэкономики Эльвиры Набиуллиной о необходимости радикального снижения НДС с 2010-го или даже с 2009 года для организации и поддержания долгосрочного инновационного роста в российской экономике.
Вечером 18 сентября 2008 года Набиуллина, утверждают источники "Власти" в Белом доме, получила замечание от президента Дмитрия Медведева: на вечернее совещание у президента она не принесла новых предложений о локальном снижении налогов. С вечера вторника 16 сентября по вечер четверга 18 сентября Банк России, Минфин и правительство в целом одобрили суммарные вливания в финансовый рынок в течение ближайших месяцев на сумму до 3 трлн рублей, или 7-8% ВВП России. Алексей Кудрин лично объявил о беспрецедентном решении: снизить почти на треть размер пошлины на экспорт нефти и НДПИ для нефтяных компаний. Цена вопроса составляет для компаний около $5,5 млрд, или около140 млрд руб. за два месяца, на которые предоставлена льгота. Оценить масштаб перемен в Белом доме можно, лишь вспомнив, что для обсуждения идеи предоставить нефтяникам льготы по НДПИ и экспортной пошлине с 2009 года на 130 млрд руб. правительству пришлось дождаться снижения физических объемов добычи нефти в России, а сама идея появилась в марте 2006 года. И буквально накануне припадка невиданной щедрости Минфин насмерть и категорически отбивался от предложения главы Минэнерго Сергея Шматко дать нефтяникам такие же льготы, но с 2010 года на сумму до 400 млрд руб. в год.
Последний раз правительству России пришлось разбираться с кризисом подобного масштаба в 1998 году. Тогда Белый дом во главе с Сергеем Кириенко не продержался и нескольких дней финансовой катастрофы. Неизвестно, опасался ли Владимир Путин политического кризиса, но готовность кабинета министров заплатить за разрешение ситуации столь высокую цену не прогнозировалась абсолютно никем. Перечислим лишь основные решения двух дней, помимо описанных выше. Отказ на пять месяцев от жесткости в кредитно-денежной политике. 1,5 трлн бюджетных депозитов трем крупнейшим банкам — Сбербанку, ВТБ и Газпромбанку. Предоставление всем остальным банкам вместе с ними до 1,2 трлн руб. краткосрочных кредитов ЦБ под залог ценных бумаг. Индивидуальные кредиты банкам, испытывающим проблемы с ликвидностью. Например, по состоянию на четверг ЦБ, по данным "Власти", был готов выдать Связьбанку до 10 млрд руб. (в банк в 2008 году ушла заместитель главы ЦБ Алла Алешкина). Прямые вложения государства в фондовый рынок на сумму в 250 млрд руб., а если понадобится, столько же еще. Разрешение Минфину предоставлять отсрочку по платежам налогов крупным налогоплательщикам. Досрочное предоставление вычетов по НДС ряду категорий налогоплательщиков без дискуссии.
Единственное, что осталось от жесткости правительства — отказ от трат из Фонда национального благосостояния: даже в вопросе о снижении НДС власти не пошли на отказ от идеи, а лишь перенесли дискуссию на 2009 год. Пожалуй, это единственное решение прошлой недели, которое было принято с безупречной и точной мотивацией: действительно, допустить возможные потери бюджета более 1 трлн руб. в год в ситуации кризиса — это уже слишком.
Примечательно то, как принимались триллионные решения в Белом доме. Во вторник вечером вице-премьер Игорь Шувалов собрал рядовое совещание в Кремле, чтобы обсудить концепцию долгосрочного развития России до 2020 года. Когда выяснилось, что главное, о чем хочется и о чем нужно говорить,— это вовсе не заявленная тема, а падение индекса РТС на 11,47% (ММВБ — 17,14%), присутствующие (ключевые руководители ведомств финансового рынка — от главы ФСФР Владимира Миловидова до руководства ЦБ, не говоря уж о вице-премьерах) начали обсуждать, что делать с рынком. На огонек в кабинет Шувалова зашел премьер Владимир Путин: итогом обсуждения стал план, который начал реализовываться на следующий день и уже первые пункты которого стоили сотни миллиардов. План сочли исчерпывающим, и наутро премьер уехал обсуждать проблемы безопасности с главой МЧС Сергеем Шойгу, сам Шувалов уехал в Санкт-Петербург общаться со специалистами по безопасности дорожного движения. В среду президент России, коротко встретившийся с премьером, обсуждал с Совбезом ситуацию в Арктике. Тем временем Владимир Миловидов закрывал фондовые рынки: к 13:00 среды РТС и ММВБ, пошедшие было в рост, начали стремительно падать.
Даже после этого никто не предполагал, что совещания у президента и премьера будут продолжены. В Белом доме уверяли, что ситуацию обсудят в Сочи, куда весь политико-экономический бомонд съезжался с вечера четверга на экономический форум "Сочи-2008", а решения будут приниматься в понедельник на президиуме правительства. Но затем Дмитрий Медведев неожиданно собрал сразу несколько совещаний в Белом доме. Направляясь на первое из них в середине дня, участники поначалу даже не знали, кто будет его вести, Медведев или Путин, который якобы собрался ради этого на несколько часов покинуть Сочи. На совещании и стало понятно: ради выхода из кризиса Кремль и Белый дом готовы на все.
Владимир Путин еще в первой половине сентября говорил, что предкризисные симптомы на российском фондовом рынке - это следствие не внутренних проблем российской экономики, а мирового финансового кризиса, вызвавшего отток капитала из России. Первые достоверные оценки масштабов этого оттока подчиненные главы ЦБ Сергея Игнатьева могли сделать по результатам снижения международных резервов Банка России: на 1 августа они составляли $573,6 млрд, на четверг — $560,3 млрд. Согласно моделям инвестиционных банков, это эквивалентно уходу с рынка не менее $15-20 млрд капитала. Впрочем, это лишь данные на 12 сентября, никто не поручится, что с 15 сентября за последующие четыре дня рынок не покинуло еще столько же. В этом случае весь инвестиционный приток первого полугодия 2008 года, который Россия обеспечила уже при нестабильности на мировых финансовых рынках, сошел на нет.
Однако даже если речь идет о сумме в $40-45 млрд, что эквивалентно примерно триллиону рублей, неясно, почему государству пришлось в одночасье забыть почти о всех своих принципах: в конце концов, предыдущий год дал стране приток в $82,3 млрд. Кроме того, сам по себе отток капитала в августе был предопределен, хотя и не в таком масштабе. Война России и Грузии с 9 августа мало способствовала присутствию в России иностранных инвесторов, как бы циничны они ни были: военные риски есть военные риски. Но одно дело, когда речь идет о стране, где вся экономика зависит от притока, а другое дело — Россия, которая сама по себе является столпом промышленного производства в Европе, по крайней мере нефтегазового. В конце концов, паранойя должна быть последовательной. Если в конце августа среди "силовых" чиновников правительства и администрации президента была так популярна версия о намерении властей США оттоком капитала с фондового рынка разрушить российскую стабильность (Сергей Игнатьев 17 марта на вопросы СМИ об этой версии отвечал с дипломатичным сарказмом: "У нас нет таких сведений"), то отчего же в середине сентября к чему-то подобному никто не был готов?
Проблема оказалась много большей, чем просто падение фондового рынка и кризис в банковской системе. В конце концов, к пятнице среди российских банков обнаружен лишь один невыживший — "КИТ Финанс", 23-е место по размеру активов в рейтинге российских банков журнала The Banker. (По иронии, именно этому банку без каких-либо внятных и достоверных объяснений слухи приписывали аффилированность с Алексеем Кудриным. Инновационный и крайне динамичный банк в несколько миллиардов рублей — и из-за последовавшей каши на рынке межбанковского репо вынужден искать себе стратегического инвестора в лице инвесткомпании "Лидер".) Слухи о проблемах "Тройки Диалога", "Ренессанс Капитала" и прочих столпов инвестбанкинга пока не подтвердились, не говоря уж о еще более крупных игроках.
Конечно, банковская система — механизм крайне хрупкий и очень напоминающий карточный домик. Тем не менее, если бы речь шла только о ней, то, очевидно, профессионализма Банка России, вполне успешно боровшегося с инфляцией при растущих госрасходах и при крайне низкой по мировым меркам финансовой дисциплине правительства, хватило бы за глаза. Однако, как следует из разговоров корреспондентов "Власти" с чиновниками Белого дома, ключевой проблемой, ради которой там готовы к любым расходам, являются российские компании скорее не финансового, а промышленного профиля.
Проблема выглядит, на взгляд чиновников правительства, так. Сам по себе российский фондовый рынок и его котировки — это проблема игроков на рынке. Банковские вложения в рынок ценных бумаг — также неприятная, но вполне решаемая проблема: для Банка России она означает необходимость вливаний в рынок сотен миллиардов рублей. Однако российские компании в последние 3-4 года чрезвычайно привыкли к получению как в России, так и за ее пределами займов, залогом по которым являются ценные бумаги самих компаний. Например, согласно данным отчетности "Роснефти", в июне 2008 года компания продала пакет собственных акций с обязательством выкупить их через год за кредит на $2,35 млрд. Залог — акции самой "Роснефти" — на момент сделки стоил в РТС почти $5 млрд. К середине предыдущей недели залог стоил уже $2,27 млрд. То есть кредит оказался необеспеченным полностью, и, следовательно, велика вероятность того, что кредиторы (в данном случае, по данным "Власти", это западные банки во главе с Barclays) потребуют или дополнительного залога, или досрочного погашения.
Условия такого рода соглашений, в которых участвуют и российские банки, и компании, являются обычно коммерческой тайной, а для непубличных компаний (например, для российских девелоперских компаний, которые также любили такие кредиты) — полностью недоступными. В их случае, кстати, та же ситуация наблюдается и с залогом недвижимости: если недвижимость дешевеет (а это прогнозируют на осень-зиму 2008 года все эксперты), их залоги обесцениваются. Суммарный объем недостающих залогов на октябрь-ноябрь 2008 года неизвестен, в общем, никому. Но, похоже, это одна из главных проблем, существующих сейчас на рынке. Суммарный кредитный портфель только российских банков составляет сейчас около 20 трлн руб. Если кредитов, оставшихся без залога, в России хотя бы 10% от этой суммы, уже в октябре 2008 года российским компаниям предстоит найти на рынке многие сотни миллиардов рублей. Понятно, что в условиях острого кредитного кризиса такие кредиты будут или очень дорогими, или не найдутся вовсе. Что такое компания, которая не может найти кредит на рефинансирование текущих долгов, представить себе легко: подробности описываются в законе "О банкротстве".
Развитие ситуации по кризисному сценарию, когда проблема "заложенных кредитов" — одна из главных, но не единственная, означает на выбор: триллионы рублей потерь активов (придется забыть о росте ВВП минимум года на два, зато вспомнить, что он умеет и падать), существенное уменьшение доли российских инвесторов в российской экономике или национализация значительной части экономики. Стратегическая альтернатива всему этому выбору в подобных сценариях просто отсутствует: если ситуация развивается так и никто ничего не предпринимает, уже в первой половине 2009 года российская экономика перестает существовать в волне банкротств и в развале банковской системы. Впрочем, для этого правительству нужно действительно не делать ничего в течение нескольких месяцев. В истории XX века подобных примеров невоенного свойства не существовало, а в XXI веке единственным пока претендентом на этот сценарий является Зимбабве.
15 сентября Дмитрий Медведев, встречавшийся с представителями крупного бизнеса во главе с РСПП, вскользь услышал о ее существовании: одну из самых неприятных для России тем обсуждают в основном в узких кругах и без лишних ушей. Так или иначе, на рынке говорят, что кредиты под залог акций брали все компании-лидеры фондового рынка, и некоторая часть "голубых фишек" не имеет возможности легко решить возникшие проблемы. Однако вполне очевидно, что именно в кабинеты Владимира Путина и Дмитрия Медведева уже в октябре 2008 года могут придти за неотложной помощью многие российские участники списка Forbes.
Чтобы не решать эту проблему, любой обитатель Кремля и Белого дома, не исключая ни Дмитрия Медведева, ни даже Владимира Путина, готов менять направления самолетов, обещать фондовому рынку триллионы, снижать налоги и ставки. Неудивительно, что последнее, о чем сейчас говорят в Белом доме,— это о планировавшихся заменах в правительстве. Трудно представить себе степень изумления чиновника Белого дома, с которым "Власть" попыталась обсудить якобы имеющееся намерение премьера Путина дать пост министра финансов главе Минобороны Анатолию Сердюкову. Что же, действительно не время для замен фигур на шахматной доске, когда дрожат стены всего шахматного клуба.
