75 лет назад, в октябре 1933 года, президент Соединенных Штатов Франклин Рузвельт предложил всесоюзному старосте Михаилу Калинину установить дипломатические отношения между двумя странами. Важнейшую роль в нормализации отношений сыграла принадлежавшая СССР американская фирма "Амторг", которая на протяжении многих лет, пока Америка не признавала советскую Россию, была посольством, торгпредством и коммерческим предприятием в одном лице. При этом "Амторгу" постоянно приходилось отбиваться от обвинений в финансировании компартии США, разжигании расовой розни в Америке и в шпионаже. Но самым главным врагом "Амторга" частенько оказывались не американские чиновники и политики, а родная советская пресса.
Невидная торговля
Вскоре после октябрьского переворота большевикам пришлось осознать простую истину: совершить революцию в отдельно взятой стране, конечно же, можно, но жить обособленно от всего остального мира, не признающего нового строя, довольно затруднительно. Особенно если страна относится к аграрным, а точнее, к отсталым. А ее вожди проповедуют идеи, считающиеся за пределами колыбели революции, мягко говоря, неприемлемыми. Американцы, к примеру, восприняли в штыки случившуюся в России повальную национализацию без какой-либо компенсации бывшим собственникам, отказ большевиков от выплаты прежних государственных долгов и введение монополии внешней торговли, противоречащей принципам свободной торговли и конкуренции.
Естественно, большевики могли попросту игнорировать недовольство американских банков и страховых фирм, потерявших в России сотни миллионов долларов. Ведь до первой мировой войны и революции Северо-Американские Соединенные Штаты не входили в число главных торговых партнеров Российской империи. Лишь в конце XIX века американские фирмы стали получать заказы на постройку кораблей для русского военно-морского флота. А вскоре с заокеанской продукцией познакомились и русские потребители. Американцы начали ввозить в Россию высокотехнологичные товары — разного рода электроизделия, начиная с лампочек Эдисона и заканчивая мощными генераторами, пишущие машинки, стальной инструмент, безопасные бритвы, мотоциклы и автомобили. Однако в России предпочитали продукцию традиционных поставщиков. Шведскую сталь в России ценили куда выше, чем американскую, лезвиям "Жиллетт" предпочитали бритвы из германского Золингена, а лучшими по качеству в то время считались французские автомобили. Так что американцы выдерживали конкуренцию с европейцами лишь там, где за счет массового производства могли предложить значительно более низкие цены.
Ситуация существенно изменилась после окончания первой мировой войны. Промышленность превращенной в руины Европы пребывала в упадке, немцы, вынужденные платить колоссальные репарации победителям, страдали от непрекращающегося финансового кризиса, а победители — французы и англичане — испытывали постоянный денежный голод из-за необходимости возвращать военные долги своим главным кредиторам — американцам. И лишь в Соединенных Штатах, чья промышленность значительно выросла на военных заказах, смотрели в будущее с обоснованным оптимизмом. С таким же оптимизмом смотрели на Америку и кремлевские мечтатели. Они считали, что американские промышленники, как учили классики марксизма, ради прибыли пойдут на какой угодно риск и с удовольствием возьмутся за выполнение советских заказов.
Однако на деле все выглядело совершенно иначе. Американцы не только не собирались признавать красную Россию, но и не хотели торговать с ней. И дело было не только в отсутствии у большевиков сколько-нибудь крупных средств. Реквизированные у свергнутых классов ценности при реализации на Западе могли принести государству диктатуры пролетариата значительные суммы. И даже не в позиции банков, пытавшихся любой ценой вернуть вложенные в российские активы средства. Началу нормальных торговых отношений мешало отсутствие людей и организаций, которые наладили бы этот процесс.
В Россию из-за океана приезжали главным образом прожектеры и авантюристы, обещавшие большевикам златые горы за право эксплуатировать советские природные богатства или вывозить за рубеж сырье. К примеру, солидная на первый взгляд группа американских промышленников с западного побережья предложила советскому правительству сдать в долгосрочную аренду Камчатку и Северный Сахалин (Южный в то время принадлежал японцам). В обмен они обещали все — от грандиозных инвестиций до политического признания и установления дипотношений. Но затем оказалось, что у американцев, представителя которых принимали на высшем уровне в Кремле, нет ни серьезных связей в Вашингтоне, ни сколько-нибудь значительных средств. На этом фоне Арманд Хаммер, контрабандой вывозивший из Соединенных Штатов лекарства и с баснословной прибылью продававший их большевикам, выглядел едва ли не образцом добропорядочности.
При этом сами большевики никак не могли научиться отделять обычные экспортно-импортные операции от экспорта революции. Их первый представитель за океаном Л. К. Мартенс, живший в Америке еще с дореволюционных времен, попытался вручить свои верительные грамоты в госдепартаменте, но его без всяких церемоний выставили за дверь, объявив, что считают законным представителем России посла, назначенного Временным правительством в 1917 году. Непризнанный Мартенс организовал представительское бюро РСФСР в Соединенных Штатах, которое пыталось наладить закупки американских товаров для нужд советской республики, одновременно передавая указания Москвы и деньги американским коммунистам. Это, понятно, не могло понравиться американским властям.
Точно так же реагировали британские власти на деятельность созданного в 1920 году на советские деньги, но зарегистрированного по английским законам акционерного общества "Аркос". Эта фирма почти открыто финансировала английскую компартию, множество ее британских сотрудников были коммунистами, а среди прибывавших из Москвы менеджеров "Аркоса" было немало сотрудников ОГПУ, военной разведки и Коминтерна. Британская контрразведка не спускала с "Аркоса" глаз, но закрыть английскую фирму, чья коммерческая деятельность не нарушала английских законов, власти не могли. И потому британский опыт решили перенести на противоположную сторону Атлантики. Там с 1919 года существовала фирма "Продекско", зарегистрированная Мартенсом незадолго до высылки из Соединенных Штатов. Но без постоянного руководства, товаров для продажи и оборотных средств она существовала, по сути, на бумаге. Поэтому проблему попытались решить с помощью открытия в Соединенных Штатах филиала "Аркоса" — "Аркос-Америка".
Но тут возникла новая трудность. После того как во избежание давления британских властей из "Аркоса" потихоньку уволили большинство коммунистов, занявшие их места английские клерки повели дело так, как оно шло в любой другой торговой компании: все силы они бросили на получение прибыли. Под их влияние подпали и советские руководители "Аркоса", и потому "Аркос-Америка", вместо того чтобы выполнять заказы Москвы, начала заниматься полноценным бизнесом — искать американские товары, которые было бы выгодно продавать в Британии, и продвигать на американский рынок товары дружественных "Аркосу" английских фирм. К 1923 году оборот "Продекско" и "Аркос-Америка" превысил $1 млн, но это отнюдь не радовало советское руководство. СССР начал восстанавливаться после разрухи и гражданской войны, и американские машины, станки и оборудование требовались как воздух. Ко всем прочим бедам в Германии, главном торговом партнере СССР, начался экономический кризис, который усугубила организованная советскими эмиссарами революция. Понятно, что после ее подавления отношения Москвы и Берлина значительно ухудшились. Поэтому за океан для решения всех проблем отправили И. Я. Хургина, работавшего прежде торгпредом Украинской ССР в Польше.
Объединяй и властвуй
Представшая перед Хургиным картина просто поразила его. После проверки финансовой отчетности советско-американских фирм он докладывал в Москву:
"Это черт знает что такое! В списке кредиторов — К. Маркс и Ф. Энгельс на 9 долларов с копейками. Мы этим господам обязаны несколько большим! В списке дебиторов — газета "Новое русское слово". Кто взял у этих сукиных сынов вексель? В конце концов, почему дебет с кредитом не сходится?"
А разобравшись с ситуацией, Хургин в начале 1924 года сообщил в Наркомвнешторг свои предложения по налаживанию дела:
"В настоящее время в Соединенных Штатах функционируют два торговых предприятия НКВТ. С одной стороны, там имеется отделение "Аркоса", действующее в лице его заведующего с начала 1922 г. и оформленное как таковое с начала 1923 г. С другой стороны, мы имеем там американское общество Products Exchange Corporation, действующее с момента отъезда из Америки миссии т. Мартенса. Оба эти предприятия, несмотря на значительный, особенно в отношении "Продэкско", срок своего существования, находятся в начальной стадии развития своих торговых операций и установления торговых связей с американской промышленностью и финансовыми группами. Обороты отделения "Аркоса" за истекший год составят приблизительно около 1? млн долл., из коих значительная часть будет припадать на платежи по заказам, размещенным лондонским правлением "Аркоса". Что же касается "Продэкско", то фактически свои коммерческие операции это предприятие начало лишь в течение последних двух месяцев, и оборот его представляется совершенно ничтожным.
Отделение "Аркоса" теперь инкорпорировано в качестве американского общества с основным капиталом в 100 тыс. долларов. Основной капитал "Продэкско" с 5 тыс. долл. фактических был около двух месяцев тому назад постановлением НКВТ увеличен до 250 тыс. долл., еще полностью не покрытых (правда, количество товаров, высланных "Продэкско" Госторгом для продажи, значительно превышает указанную сумму основного капитала).
Надо признать, что существующее положение с нашими торговыми предприятиями не является нормальным и требует своего радикального улучшения, если по совокупности всех моментов, в том числе и политического, будет признано своевременным поставить нашу торговую работу в Соединенных Штатах на правильную и прочную базу. С точки зрения экономической это совершенно своевременно и крайне желательно. Уже в настоящий момент наш товарооборот с Соединенными Штатами при правильно поставленной организации может, по скромному подсчету, в первый же год достигнуть 20 млн долларов. Америка для нас является главным рынком сбыта наших мехов и закупки хлопка. В то же время резкое изменение экономического состояния Европы в связи с германскими событиями делает для нас американский рынок в отношении целого ряда фабрикатов и полуфабрикатов в значительно большей степени актуальным, чем это имело место до сих пор.
Для правильной постановки наших торговых операций нам, разумеется, не только не нужно, но и вредно иметь в Соединенных Штатах два параллельных торговых предприятия, особенно такие незначительные по размерам их основного капитала и оборотам, как это имеет место в настоящий момент. Необходимо создать под видом американского общества одно предприятие с основным капиталом не менее чем в 1 млн долларов, с тем чтобы это предприятие поглотило фактически два существующие ныне. Организация такого предприятия не представит для нас особых затруднений ни со стороны организационной, ни со стороны финансовой. Основной вопрос организационной стороны сводится к посылке двух ответственных директоров. Проезд намеченных НКВТ лиц в Соединенные Штаты, поскольку они не будут яркими политическими фигурами, не представит для нас затруднений, ибо даже министерство иностранных дел Соединенных Штатов, несмотря на весь свой поход против нас, вынуждено под давлением торгово-промышленных кругов предупредительно разрешать въезд наших граждан для торговых целей. Не встретит какой-либо оппозиции деятельность такого общества и со стороны деловых кругов. Напротив, здесь мои впечатления говорят за то, что подобное торговое предприятие, правильно поставленное на широкую ногу, встретит крайне внимательное отношение со стороны этих кругов.
Разумеется, что подобное предприятие должно находиться в непосредственном подчинении НКВТ и в прямой связи с нашими торговыми органами внутри Союза. Никаких промежуточных инстанций в смысле регулирования коммерческой деятельности этого предприятия совершенно не нужно, и ничем иным, как тормозом к развитию деятельности, они послужить не могут".
В феврале 1924 года согласие всех инстанций на создание новой фирмы было получено, и в мае новая фирма "Амторг" (Amtorg Trading Corporation) прошла все необходимые для регистрации процедуры.
Нужно сказать, что Хургин и его помощники оказались талантливыми организаторами бизнеса. Немало времени и средств они затратили на рекламу "Амторга". Как оказалось, не напрасно. Они открыли при "Амторге" издательство, которое выпускало каталоги советских товаров, предлагаемых американскому рынку, а для советских предприятий ежегодно выпускало справочники с предложениями американских фирм. Причем американские партнеры платили за размещение информации такие суммы, что их хватало на обеспечение всей организационной деятельности "Амторга". Очень активно председатель правления "Амторга" Хургин и его вице-президенты взялись за установление личных связей с американскими бизнесменами и учеными. К примеру, в 1925 году советское правительство организовало автопробег, чтобы определить, какие иномарки отвечают условиям эксплуатации в СССР. До финиша пробега дошли далеко не все американские машины, но амторговцы использовали пробег как повод для организации большого шоу. Они собрали в Банкирском клубе прием, посвященный награждению американских участников пробега, и на этот прием пришли самые видные представители бизнес-элиты.
Обороты "Амторга" стремительно росли, но Москва постоянно напоминала и о других функциях новой организации — добиваться признания Америкой СССР и добывать секретную военную и политическую информацию. С последним дело обстояло куда хуже, чем хотелось бы. Прежде всего потому, что чекистам, коминтерновцам и военным разведчикам, отправлявшимся под видом инженеров и менеджеров на работу в "Амторг", американские власти нередко отказывали в визах. Советские спецслужбы считали, что Хургин прилагает для этого слишком мало усилий, а он писал в Москву о том, что кандидаты на должности не должны в Москве "светиться" в своих ведомствах, а на пути в Америку избегать контактов с известными контрразведчикам коллегами в советских постпредствах в Европе. В качестве радикального решения проблемы Хургин предлагал купить на корню несколько американских консулов и с их помощью без проблем получать визы для нужных людей. Однако осуществить этот проект Хургину так и не удалось.
Проблема состояла в том, что в Кремле нашли для "Амторга" еще одно применение. Его решили сделать местом ссылки для видных большевиков, стоявших в оппозиции к сталинскому большинству в ЦК. Первым оппозиционером, отправленным в политическое небытие, стал верный соратник Троцкого Э. М. Склянский. Во время гражданской войны он как заместитель наркома по военным и морским делам попортил немало крови своему оппоненту Сталину, и потому генеральный секретарь буквально продавил решение о назначении Склянского в "Амторг".
Дальнейший ход событий во многом остается загадочным до сих пор. По одной версии, Склянский в Штатах начал устанавливать контакты с эмигрантскими кругами. По другой — вести антисталинские разговоры с Хургиным и другими амторговцами. По третьей — печальный конец Склянского был спланирован еще в Москве. Секретарь Сталина и Политбюро Б. Бажанов после побега из СССР вспоминал:
"Склянский был назначен председателем "Амторга" и уехал в Америку. Когда скоро после этого пришла телеграмма, что он, прогуливаясь на моторной лодке по озеру, стал жертвой несчастного случая и утонул, то бросилась в глаза чрезвычайная неопределенность обстановки этого несчастного случая: выехал кататься на моторной лодке, долго не возвращался, отправились на розыски, нашли лодку перевернутой, а его утонувшим. Свидетелей несчастного случая не было. Мы с Мехлисом немедленно отправились к Каннеру (помощник Сталина, ведавший ОГПУ.— "Деньги") и в один голос заявили: "Гриша, это ты утопил Склянского". Каннер защищался слабо: "Ну конечно, я. Где бы что ни случилось, всегда я". Мы настаивали, Каннер отнекивался. В конце концов я сказал: "Знаешь, мне как секретарю Политбюро полагается все знать". На что Каннер ответил: "Ну есть вещи, которые лучше не знать и секретарю Политбюро". Хотя он в общем не сознался, но мы с Мехлисом были твердо уверены, что Склянский утоплен по приказу Сталина и что "несчастный случай" был организован Каннером и Ягодой".
Для "Амторга" беда заключалась еще и в том, что вместе со Склянским утонул и Хургин, и многие из его начинаний так и остались незаконченными. Однако созданный им аппарат "Амторга" успешно работал и расширял бизнес.
Вражеская дружба
Самым главным секретом успеха амторговцы справедливо считали сотрудничество с прессой и потому старались привлечь газеты к освещению любой своей крупной и успешной сделки. Настоящим прорывом стало соглашение с Фордом о продаже тракторов. О продаже многих тысяч машин писали все газеты, трубило радио, и это заставило крупный и средний американский бизнес пересмотреть свое отношение к торговле с СССР. Если Форд наживает на Советах такие деньги, то чем мы хуже?
Обороты "Амторга" постоянно росли и были бы еще большими, если бы не проблемы с кредитами. Американские банки все еще настаивали на возврате дореволюционных долгов и компенсации за национализированную собственность. Однако под давлением бизнеса они все-таки выдавали краткосрочные кредиты. Правда, под очень высокие проценты. Этому способствовала и неразумная финансовая политика множества советских предприятий, самостоятельно выходивших на европейский кредитный рынок. Назначенный вместо Хургина председателем правления "Амторга" А. В. Пригарин в 1926 году докладывал в Москву:
"Я позволю себе теперь коротко остановиться на достигнутых результатах всеми организациями, работающими для СССР в области получения кредитов. До настоящего времени получено кредитов всеми организациями, кроме Госбанка, около $18 000 000, причем около $13 000 000 — банковского кредита и $5 000 000 — товарного. Сумма довольно значительная, но все кредиты являются краткосрочными, и большинство обеспечено товарами. Мне кажется, что мы могли бы иметь значительно лучшие результаты, если бы мы имели возможность больше работать над этими вопросами. К сожалению, здесь не было и нет достаточно подготовленных, знающих английский язык работников, и поэтому развитие этого дела в тех пределах, которые, по нашему мнению, вполне достижимы, не представилось возможным. Другим затруднением, с которым нам приходится сталкиваться на американском рынке по привлечению капитала в дела СССР, является широкая продажа советских векселей как хозяйственных организаций, так и Госбанка в Европе с учетом от 20 до 35% годовых. Естественно, при этих условиях рассчитывать на расширение американских кредитов на том базисе, на котором мы в настоящее время имеем эти кредиты — максимум 7,5%,— не представляется возможным. При всех переговорах о кредите банки и фирмы нам заявляют следующее: зачем им давать на столь невыгодные условия кредиты, когда они могут на наших же кредитах в Европе заработать от 10 до 20%".
Не меньшую проблему представляла собой и советская пресса. Ее публикации приводили к срыву и ухудшению условий заключавшихся "Амторгом" договоров. К примеру, в том же 1926 году советское правительство сократило план импорта в страну тракторов, но американцы, не зная об этом и надеясь на расширение покупок, соглашались предоставить кредит на тракторы на льготных условиях. Сделка была близка к завершению, когда "Правда" и другие издания гордо сообщили о том, что СССР больше не нуждается в прежних количествах иностранных тракторов.
Столь же негативное влияние советские газеты оказывали на другую сферу деятельности "Амторга" — попытки приблизить признание Соединенными Штатами СССР. В 1927 году ледокол "Красин" и советские летчики спасли членов экспедиции Нобиле, которые пытались на дирижабле достичь Северного полюса, но потерпели аварию. Амторговцы рассматривали это событие как огромный пропагандистский успех, но умоляли Москву не дать советским газетам все испортить.
"Рейс "Красина",— писал в Москву вице-президент "Амторга" М. Г. Гуревич,— и беспредельная храбрость его команды и наших летчиков вызвали бурю восторга в Соединенных Штатах. На сегодняшний день мы имеем уже свыше 60 передовиц во всех американских газетах. Газеты World, Baltimore Sun и Evening Graphic ставят вопрос о признании. Этот же вопрос, как это ни странно, ставится теперь целым рядом деловых людей... Надо знать Америку, чтобы понять, что такую прессу и такие восторженные отзывы мы не могли бы получить, если бы даже уплатили все долги и на всех "священных книгах" поклялись бы в том, что не будем больше заниматься пропагандой... Было бы большой ошибкой с нашей стороны, если бы мы не использовали это движение. Ведь немцы потратили бешеные деньги для того, чтобы создать шум вокруг перелета через океан белогвардейских летчиков; нам эта кампания гроша не стоит, а шума и симпатии мы вызвали гораздо больше. Все те, с которыми мне пришлось говорить в последнее время, а с поздравлениями ко мне приходили и знакомые, и незнакомые, в один голос предостерегали от того, чтобы в нашей печати выступали бы против Нобиле или связывали бы этот неудачный полет с политикой. Все утверждали, что это, несомненно, нам повредит в американском общественном мнении. По их мнению, нам нужно остаться "благородными спасителями" до конца, предоставив критику другим странам... Я полагаю, что нам следовало бы в этом случае действительно воздержаться пока от политических комментариев, организовав таковые через дружественную иностранную печать. Это будет гораздо сильнее. В частности, надо обратить внимание на "Комсомольскую правду" и "Вечернюю Москву"".
Но особенно тяжело "Амторгу" пришлось во время Великой депрессии. Казалось бы, ситуация для советских закупок складывалась самая благоприятная: американские фирмы остро нуждались в заказах и готовы были идти на значительные уступки, чтобы их получить. Однако проблема заключалась в том, что в условиях кризиса никто не спешил кредитовать советские заказы. А главный источник поступления валюты — советский экспорт в Штаты — оказался под угрозой. Американский конгресс, чтобы поддержать собственного производителя, начал вводить различного рода ограничения на импорт товаров в США. Прежде всего пострадал советский импорт спичек. Американские эксперты подсчитали, что спички в СССР в переводе в доллары по официальному курсу стоят гораздо дороже, чем те советские спички, что продаются в Америке. И потому на них наложили антидемпинговые санкции. Затем настал черед продовольственных товаров. Советские яйца и консервы, прежде всего самые дорогостоящие — крабовые "Чатка",— объявили некачественными и потому запретили их продажу.
С экспортом советского марганца американцы справились без особых ухищрений. Его остановили на том основании, что он разрушает соответствующую отрасль американской горнодобывающей промышленности. Но тяжелее всего пришлось советским экспортерам леса. Американцы отказывались разгружать суда с лесом и отправляли обратно в СССР. Объявить его некачественным было невозможно, договоры на его поставку заключались на длительные сроки, и потому американским фирмам в случае отказа от закупок пришлось бы платить значительную неустойку. Поэтому в Вашингтоне придумали новый ход. В конгрессе объявили, что лес в СССР заготавливается рабским трудом заключенных, а потому не может использоваться американскими гражданами, приверженными принципам свободы. И подготовили и приняли законопроект о запрещении ввоза любых продуктов, в производстве которых использован подневольный труд. "Амторг" пытался возражать и доказывал, что рабского труда в СССР нет. Но конгресс создал специальную комиссию по расследованию этого вопроса вкупе с деятельностью "Амторга". Фирму обвиняли в финансировании американской компартии и приводили в обоснование своей правоты множество весомых аргументов. Так, никто не мог объяснить, каким образом у партии, финансирующей десятки убыточных газет и журналов, может быть доходная часть ежегодного бюджета в $6 млн. "Амторг" обвиняли в шпионаже, доказательством чего служила его шифрованная переписка с Москвой и похищения американских военных и технических секретов. Но фирма, хотя и не без труда, используя связи в прессе, отбивалась от всех нападок.
И в этот момент на сцену выступили советские пропагандисты. Кому-то в Москве пришла в голову идея снять художественный фильм об угнетении негров в Соединенных Штатах. И потому в "Амторг" отправили приказ — нанять несколько десятков негров для использования в качестве артистов и статистов. Как только это стало известно американским политикам, да и всем белым американцам, в США поднялась волна ярости. Все решили, что в СССР готовятся вновь экспортировать революцию, только теперь с расовым уклоном. А ко всему прочему советские газеты, поместив отчеты о слушаниях в конгрессе по проблеме рабского труда, попросили комментарии у нескольких советских руководителей, которые, вместо того чтобы в унисон с "Амторгом" врать, что рабского труда в СССР нет, объявили, что это наше внутреннее дело, в которое мы никому не позволим совать нос. Вся многолетняя работа амторговцев по приближению признания СССР была, по сути, перечеркнута.
Добиться признания удалось лишь в 1933 году, после того как президентом стал Ф. Рузвельт, понимавший все значение советских заказов для окончательного вывода американской экономики из кризиса. А "Амторг" после появления в Вашингтоне советского посольства стал мощной, но обычной торговой организацией, под крышей которой, правда, трудилось немало сотрудников советских спецслужб. Его значение то возрастало, например, когда во время второй мировой войны он стал базой для советской закупочной комиссии в США, то падало, когда в периоды обострения отношений торговля между странами падала почти до нуля. Говорят, он существует и сейчас. Но ни американские, ни российские газеты об этом уже не пишут.