Премьера кино
На этой неделе зрители получили от телеканала "Россия" двойную инъекцию русской классики: в прошлое воскресенье был показан фильм Глеба Панфилова "Без вины виноватые", а в это можно будет посмотреть четырехсерийный фильм Авдотьи Смирновой "Отцы и дети". При этом Глеб Панфилов снял в одной из главных ролей своего сына, а Авдотья Смирнова ангажировала на роль Павла Петровича Кирсанова собственного отца, чем заставили ЛИДИЮ Ъ-МАСЛОВУ пересмотреть отношение к классике.
Не поддавшись на провокацию Островского, зачем-то определившего "Без вины виноватых" как комедию, Глеб Панфилов интерпретировал ее как драму о буквально сумасшедшей материнской любви. Оттолкнувшись от фразы Кручининой "Я часто дохожу до галлюцинаций", Глеб Панфилов экранизирует видения героини, в которых главным художественным образом становится красный мячик. Купив его как бы для своего сына Гриши, Кручинина этим мячиком с ним перекидывается, и один раз, как в фильмах ужасов, из-под кровати даже высовывается отбивающая мяч детская ручонка, а позже является и сам воображаемый мальчик в матросском костюмчике, интересующийся насчет своего отца: "Кто этот дядя?"
В самом начале фильма несколько странно видеть, как Инна Чурикова и Мария Шукшина играют Отрадину и Шелавину, двух "товарок", барышень на выданье, которые "вместе в школу бегали", а теперь вынуждены делить "молодого человека из губернских чиновников" Григория Мурова (Олег Янковский). Когда этот довольно взрослый мужчина жалуется, что маменька не дает ему денег на карманные расходы, опять-таки возникает небольшой когнитивный диссонанс. Все эти возрастные условности могут быть оправданы тем, что между началом и концом рассказываемой истории проходит около двадцати лет, и они не мешают панфиловской постановке выглядеть не менее, а порой и более культурно, чем старые телеэкранизации Островского, осуществленные главным по нему специалистом Леонидом Пчелкиным. Однако Глеб Панфилов, будучи более смелым интерпретатором, пошел на большой риск, решив снять в роли Незнамова непрофессионального актера — своего сына Ивана, из тех соображений, что если потерявшегося сына Кручининой будет играть родной, биологический сын Инны Чуриковой, то это поможет достигнуть невиданного доселе эмоционального накала.
Риск не оправдался: больше всего в "Без вины виноватых" огорчает даже не недостаток у Ивана Панфилова техники или природного темперамента, а удивительное отсутствие "химии" между ним и его родной матерью Инной Чуриковой. В некоторых сценах даже возникает подозрение, что мать и сын разговаривают не друг с другом — кажется, что их реплики были сняты по отдельности, а потом смонтированы. Довольно неоднозначным сюрпризом выглядит и расходящаяся с первоисточником финальная семейная идиллия, в которой не только Кручинина учит заново обретенного сына, как правильно играть Треплева в "Чайке", но и исправившийся Муров вливается в брошенную им семью на правах полноценного отца и мужа.
Если "Без вины виноватые" похожи на мыльную оперу, то "Отцы и дети" — на чувствительный дамский роман. Ассоциация эта возникает прямо на начальных титрах: каждую серию предваряет вид женских рук, обрезающих цветы — это уездный вамп Анна Сергеевна Одинцова (Наталья Рогожкина) ловко управляется с секатором. В каждой серии кромсаются цветочки разных сортов, зато сопровождает их один и тот же стилизованный под старину романс, который не поленились сочинить и даже перевести на французский авторы сценария Авдотья Смирнова и Александр Адабашьян: рефрен про "яд в крови" намекает, видимо, на печальный конец Базарова, заразившегося при вскрытии. При школьных разборах "Отцов и детей" было принято туманно намекать, что, возможно, Базаров специально порезался от любовных переживаний, но при просмотре новых "Отцов и детей" крепнет уверенность, что речь идет о человеке достаточно слабом, чтобы искать выхода в самоубийстве.
Отказавшись от визуальных штампов вроде бакенбард песочного цвета или знаменитого разночинного балахона с кистями, Авдотья Смирнова преподносит Базарова (Александр Устюгов) как вполне заурядного, плохо воспитанного молодого человека, который просто в силу возрастного максимализма попусту раздражается при виде старичка-аристократа Павла Петровича Кирсанова, вызывающего гораздо большую симпатию и уважение. Тургенев при всем расположении к Павлу Петровичу над ним все-таки слегка иронизирует — во всех этих описаниях его преувеличенно прекрасных ногтей, крахмальных воротничков и лаковых полусапожек словно намеренно пересыпано сахара. Но Авдотья Смирнова над персонажем, которого играет Андрей Смирнов, иронизировать категорически не согласна и делает из него однозначно трагическую фигуру, старательно подчеркивая и проговаривая прямым текстом сходство между ним и Базаровым, тоже погубившим свою жизнь из-за незадавшейся любви.
Базаров при этом сопоставлении выглядит как такая молодежная пародийная версия настоящей взрослой трагедии — тень иронического отношения авторов к нигилисту проскальзывает в первой же серии, когда старик Прокофьич боязливо уносит графин с водкой (почти что в смысле "Шарикову больше не наливать") от Базарова, ни с того ни с сего наехавшего за обедом на Павла Петровича. В эпилоге романа и достойнейший Павел Петрович, осевший в Дрездене, слегка получает от Тургенева за свое позерское славянофильство серебряной пепельницей в виде крестьянского лаптя, установленной у него на столе. Но в фильме Авдотьи Смирновой финальный сатирический щелчок по лбу достается самым уязвимым, заведомо вздорным персонажам — прогрессивным Ситникову и Кукшиной.
Павел же Петрович, чей торжественный крупный план становится одним из мощных финальных аккордов фильма (уж во всяком случае, более внушительным, чем скромный вид заснеженной базаровской могилки), выглядит абсолютным молодцом, образцом нравственной твердости и вообще иконой стиля. Упрекнуть этого достойного джентльмена можно лишь в том, что слишком длинные усы, наклеенные переусердствовавшим гримером, при неудачном освещении иногда делают изысканного Павла Петровича похожим на другого литературного аристократа — Ипполита Матвеевича Воробьянинова.