События "черного вторника" обеспокоили не только россиян, но и российских кредиторов. Тревожатся: заплатят ли. А ведь еще недавно (две недели назад), на ежегодной сессии МВФ в Мадриде, все как будто складывалось к лучшему.
Комментировать события памятного вторника на ММВБ в руководстве МВФ официально отказались. Но на состоявшемся на днях семинаре, организованном фондом в Москве, Александру Шохину уже пришлось успокаивать западных кредиторов: сокращение валютного резерва ЦБР никак не отразится на выплатах внешнего долга (для этого существуют иные средства). Долги Россия платила и платить будет, в том числе и обещанные в этом году $500 млн Лондонскому клубу, и бюджет на 1995 год правительство готовит "антиифляционный" (бальзам на сердце МВФ). Словом, все будет так, как договорились в Мадриде. А там, по словам того же Шохина, возглавлявшего российскую делегацию на сессии МВФ, удалось в принципе решить вопрос об увеличении норм доступа к кредитам фонда и добиться полной ясности в отношениях с российскими кредиторами — и странами, и банками, и фирмами-экспортерами.
Однажды в Америке
Напомним, что Россия вступила в МВФ в 1992 году. По ее же инициативе МВФ ввел программу кредитов "системной трансформации" (STF) для стран с переходной экономикой. Первую половину такого кредита — $1,5 млрд — Москва получила летом 1993 года, решение о выделении второй принято весной 1994 года.
Кстати, о средствах фонда. Расчетной единицей и валютой МВФ являются SDR (Special Drawing Rights — специальные права заимствований). Стоимость SDR пересчитывается ежедневно на основе "корзины" валют пяти стран, которые в течение последних пяти лет имели наибольший объем экспорта товаров и услуг. Исходя из экспортных показателей, самым весомым в "корзине" является американский доллар (40%), затем следуют немецкая марка, иена, французский франк и британский фунт. Курс на сегодняшний день составляет 1,391 $/SDR. Средства формируются в основном за счет квот, выплаченных странами — членами фонда, которые устанавливаются с учетом их ВНП, экспортного потенциала и прочих показателей (квота России — $6 млрд, но она еще не внесена полностью). В 1994 году МВФ располагал SDR144,9 млрд. Наибольшая доля голосов в совете управляющих МВФ принадлежит США — 17,8%. У Китая — 4,99%, у России — 2,91%.
Еще на весеннем заседании временного комитета совета управляющих МВФ в Вашингтоне речь шла о расширении доступа России к валютным резервам фонда, в частности, в рамках кредитов stand-by. С учетом этих благих намерений Москва и подготовила ряд инициатив для мадридской сессии. Впрочем, все оказалось не так просто.
С МВФ — вничью
Российский "пакет" в Мадриде содержал следующее. Во-первых, Москва намеревалась поставить вопрос о дополнительном выпуске SDR и о доступе к этим средствам. До сих пор фонд осуществлял эмиссии SDR лишь дважды — в начале 70-х и в начале 80-х годов, — и Россия, как, впрочем, и другие страны с переходной экономикой, присоединившиеся к фонду позднее, средств этих не получали. Между тем практика пользования SDR суперльготна: с получивших их стран эти деньги МВФ не спросил до сих пор. Во-вторых, Москва планировала заручиться поддержкой МВФ и в вопросе об увеличении лимитов в рамках STF (до сих пор она равнялась 50% от квоты России в фонде) и stand-by (68% от квоты), переговоры по которому Москве пока еще только предстоят. Инициативы эти требуют изменения программных установок МВФ (проголосовать за это должны не менее 85% совета управляющих). Предвидя дипломатическую борьбу, на легкую победу российская сторона не рассчитывала.
Однако мадридские переговоры осложнились обстоятельствами "непредвиденными". Доллар в Москве начало лихорадить (как оказалось позже, это были лишь цветочки). И уже накануне сессии МВФ (она началась 2 октября) на Западе стали выказывать по этому поводу некую тревогу. Один из руководителей МВФ Эрнесто Эрнандес-Като заявил, в частности, что фонд ожидает от России "более радикальных шагов" по сокращению дефицита бюджета и снижению инфляции — теперь уже "до уровня развитых стран". Эту же мысль высказал на упомянутом семинаре МВФ в Москве и директор второго европейского управления фонда Джон Одлинг Смит. Но напомним, что в соответствии с заявлением правительства об экономической политике на 1994 год, предшествовавшим решению МВФ о выделении второй части STF, уровень инфляции определялся в 7-8%. МВФ тогда это удовлетворило. Теперь, по мнению Эрнандес-Каты, даже августовский уровень инфляции в 4,5% не может считаться удовлетворительным, ибо достигнут он в основном за счет переноса сроков выплат, и тем более опасен сентябрьский скачок в 7,7% (обязательств правительства, впрочем, еще не нарушивший). Неудовлетворение по поводу темпов реформ тогда же выразили и ряд министров "семерки", увязав расширение кредитных лимитов с углублением преобразований.
Похолодание, казалось, не должно было совпасть с российско-американским саммитом (наглядной демонстрацией партнерства с Западом), но совпало. И, возможно, дело не только в падении рубля, в первых числах октября еще плавном. Во взглядах на Россию у Запада всегда был силен "субъективный фактор" — роль личности в истории, и похоже, что мысли западных политиков начали концентрироваться не столько на вопросе о намерениях Ельцина продолжать реформы, сколько на его способности сделать это. А в репортажах западных агентств с российско-американского саммита, и в особенности после несостоявшихся переговоров в Шенноне, помимо тезиса о "неформальной обстановке" сквозил и другой — о непредсказуемости "гаранта реформ". Смутило Запад и последовавшее по возвращении Ельцина в Москву взаимоисключающее заявление "гаранта" и ужесточить реформы, и, возможно, ввести в правительство "профессионалов" из прокоммунистической оппозиции.
Оттого, видимо, и традиционно предваряющее сессию МВФ заседание министров финансов "семерки" началось, по признанию приглашенного на него Александра Шохина, как в старые добрые времена — с вопросов о ходе реформ (с подтекстом неких сомнений). Шохин, как игрок опытный, принял решение не обороняться, а наступать, начав дискуссию на тему "а где реальное содействие?". Прессинг дополнили и три принципиально новые схемы реструктуризации российского внешнего долга (о которых ниже).
Словом, исключительно дипломатическими усилиями в Мадриде с МВФ удалось сыграть вничью. По лимитам доступа России к кредитам решение принято — они будут увеличены до 85% от квоты России в МВФ. Причем по возвращении из Мадрида вице-премьер даже выразил надежду, что по stand-by можно будет договориться и о 100-процентной квоте, сам же кредит уже учтен бюджетом на будущий год.
Тогда возможность договориться с МВФ о его предоставлении сомнений у вице-премьера не вызывала. С STF сложнее — МВФ решил пока повременить с продлением этой программы. Напомним, что в 1993-1994 годах весь свой лимит STF Москва уже выбрала. Речь шла о продлении действия программы системной трансформации уже на 1995 год и о новом транше. В Мадриде против этого никто не возражал. Но развивающимся странам удалось "запакетить" это решение с вопросом о новой эмиссии валюты фонда — SDR. Так что вынесение окончательный вердикт был отложено до апреля 1995 года, когда пройдет весеннее собрание совета директоров. Шохин, впрочем, исходя из индивидуальных бесед с руководством МВФ полагал, что вопрос о продлении STF можно было бы решить и раньше. Полагал до "черного вторника" на ММВБ...
Обсуждение проблемы выпуска SDR в Мадриде было наиболее жарким. Глава МВФ Мишель Камдессю предлагал выпустить 36 млрд SDR, из которых 16 млрд — для России и других "переходных стран" и 20 млрд — для всех прочих. У "семерки" взгляд был прагматичнее: сделать лишь спецвыпуск в 12-16 млрд для тех, кто этих средств не получал никогда, и в первую очередь для России. Третий мир, откровенно приревновав "семерку" к Москве, настаивал на более выгодном для себя варианте. В итоге все участники прений выразили горькое разочарование в отсутствии механизма принятия конструктивных решений и отложили вопрос до следующих встреч.
Но время, как показали дальнейшие события, работало не на Россию. После "черного вторника" из МВФ (в неофициальном порядке) стали раздаваться реплики разочарования: Шохин их почти убедил в реальной финансовой стабилизации, и вдруг такой обвал рубля. Уже в ближайшее время в Москве должны продолжиться прерванные сессией МВФ переговоры с технической миссией фонда. Для России программа-максимум — получить stand-by. При условии увеличения его лимита до 100% квоты это $6 млрд, весьма нелишних, если учитывать антиинфляционные бюджетные намерения в следующем году (средства нужны хотя бы для поддержания рубля). Но по программе stand-by МВФ предъявляет требования еще более жесткие, чем по STF (который на весенних переговорах с Камдессю дался Москве немалой кровью). И как пойдет с МВФ теперь, предсказать трудно. Есть и еще одна немаловажная деталь: уже сейчас ясно, что эксперты МВФ некоторых привычных им лиц на переговорах уже не увидят (миссия обязательно проводит консультации в ЦБ и Минфине). Запад консервативен: на привыкание уйдет немало времени. А в случае дальнейших кадровых изменений под угрозой может оказаться и доведение до кондиции антиинфляционного бюджета на 1995 год, без тщательного анализа которого МВФ просто не будет вести переговоры ни по stand-by, ни по другим позициям.
С кредиторами — тоже вничью, но с временным тактическим перевесом
В Мадриде российская делегация устроила своего рода презентацию принципиально новых подходов к погашению внешнего долга (более $88 млрд) — странам, банкам и фирмам-экспортерам.
Парижскому клубу, в частности, предложено было изучить возможность долгосрочной реструктуризации всего долга в целом (то есть отойти от схемы ежегодных переговоров и отсрочек) и установления фиксированных ежегодных потолков выплат — исходя из прогноза платежного баланса. Такой подход, по мнению Шохина, должен внести элемент предсказуемости в отношения с кредиторами (с политической точки зрения долгосрочная реструктуризация есть не что иное как гарантия, что Россия будет платить при любых обстоятельствах), облегчить Москве и долговое бремя, и процесс формирования бюджетной политики. Причем уже в Мадриде уточнялось и само понятие "долгосрочная": кредиторы привыкли увязывать этот термин со сроком действия займа МВФ stand-by (12-18 месяцев), Москва же подразумевает более длительный срок. Какой именно — до детальных просчетов схемы говорить рано. Уяснив суть инициативы, представители "семерки", по словам Шохина, признали ее в принципе правомерной и предложили Москве изложить свои соображения в деталях и цифрах, а затем уже перейти к разговорам по существу.
Оценивая итоги переговоров с главой Банковского консультативного комитета (Лондонский клуб) Кристианом Фонтцем, Шохин употребил термин "прорыв". Сложности в отношениях с клубом начались в октябре 1993 года, когда Москва не приняла его требование отказаться от "суверенного иммунитета", ибо речь шла о том, что Россия в случае арбитража рисковала бы всеми своими активами. Этот правовой момент и стал камнем преткновения в дискуссиях с кредиторами, которые, в свою очередь, держа Россию в черном списке должников, и от ее коммерческих банков требовали настолько жестких гарантий, что такое сотрудничество для российских банкиров теряло и выгоду, и смысл. В Мадриде тезис о "суверенном иммунитете" был снят. Под занавес визита, 5 октября, в здании российского посольства в Мадриде стороны подписали документ, определяющий правовую основу соглашения о реструктуризации российского долга в $24 млрд. Официальным должником теперь будет признан Внешэкономбанк "или иное юридическое лицо по договоренности с Лондонским клубом" (но не правительство). Кабинет же должен теперь выступить с заявлением о политических гарантиях и подтвердить намерение "оказать поддержку" должнику. По словам Шохина, переговоры с клубом займут еще несколько недель, и после уточнения ряда позиций Москва должна перевести на заблокированный счет обещанные банкирам еще в прошлом году $500 млн (в бюджет эта сумма заложена). Далее — соглашение о реструктуризации $24 млрд. Но и с Лондонским клубом возникает вопрос: что будет теперь, после "черного вторника"?
К мадридской встрече российское правительство приурочило и заявление о переоформлении задолженности фирмам — поставщикам СССР, взяв на себя юридическую ответственность по ее погашению. Ответственность распространяется на обязательства по краткосрочным контрактам на поставку товаров в СССР, заключенным до 4 января 1992 года, и среднесрочным контрактам, заключенным до 31 декабря 1991 года. Выплаты предполагается осуществить по принципу равного отношения к кредиторам (зафиксированному в соглашении с Парижским клубом) путем переоформления обязательств в векселя. Выдаче векселей должна предшествовать выверка сумм (кое-что Россия уже уплатила, а кое-что подпадает под долги "клубным" кредиторам) — этим займутся МВЭС и Внешэкономбанк. Причем еще год назад фирмам-кредиторам было предложено учредить страновые клубы по типу Парижского, и в ряде государств фирмы на этот призыв уже откликнулись — при таком подходе процедура выверки унифицируется. Схема действий правительства такова. Минфин уполномочен выдавать кредиторам векселя. Векселя также предполагается эмитировать различными сериями в зависимости от сроков погашения долгов. И не исключено, что следующим шагом Минфина станет некая рекламная кампания среди коммерческих банков с целью заинтересовать их в приобретении этих векселей: и банкам давно пора застолбить позиции на вторичном рынке долговых обязательств, и правительству с руки иметь дело со своими. В целом же смысл заявления сводится к тому, что переговоры с фирмами-экспортерами Москва начать готова и в самое ближайшее время. По признанию Шохина, фирмы восприняли заявление даже с энтузиазмом, ибо надежды вернуть свое кровное питали слабые.
Наталья Ъ-Калашникова