Конфликт федеральных и московских властей, ставший стержнем российской политической жизни в начале весны, создал целый ряд проблем и чисто экономического плана. События марта с неожиданной стороны высветили ставший традиционным в России феномен противоречия между сиюминутными политическими интересами и экономической целесообразностью. Несмотря на то что в той или иной степени этот конфликт с неизбежностью возникает во всяком обществе, в России XX века он стал системным фактором. Освобождение от этого синдрома связано с глубокой трансформацией российского общества и будет сигнализировать о вступлении его в клуб экономически развитых стран. Насколько далека эта перспектива — покажут события ближайших недель.
Возможно, впрочем, что это будут события ближайших месяцев, учитывая большую инерционность экономических процессов по сравнению с политическими. С экономической точки зрения суть проблемы на данном этапе развития конфликта вокруг так называемой московской группы связана с таким краеугольным камнем экономической философии, как устойчивость и преемственность экономических институтов вне зависимости от политической конъюнктуры. Именно стабильность, обусловленная общностью корпоративных интересов, была до сих пор наиболее привлекательной стороной такого специфического явления, как номенклатурное предпринимательство: тесное переплетение частного бизнеса и госструктур становилось страховкой от политических рисков. Как показывает практика, такое взаимодействие оказывается эффективным до тех пор, пока безотказно действует ее политическая составляющая. Как только позиции политика, отстаивающего интересы одной из финансово-промышленных группировок, начинают колебаться, работа отлаженного механизма начинает давать сбои.
Нельзя сказать, что такое явление — чисто российский или, тем более, московский феномен. Нечто подобное наблюдается, например, и в Бразилии, отличающейся наличием мощного госсектора, тесно переплетающегося с частным бизнесом, профсоюзами и политиками. Впрочем, такое взаимное проникновение характерно для большинства стран Латинской Америки и в целом для многих развивающихся государств, в которых относительно развитая промышленность сочетается с хронической политической нестабильностью. В этих странах приход к власти военных правительств, периодически берущих на себя функции общественных "санитаров", практически никогда не наносит серьезного ущерба экономическим институтам. Политические коллизии приводят к отставкам профессиональных политиков, профсоюзных бюрократов и некоторых "генералов" частного и государственного бизнеса, но никогда — к краху возглавляемых последними корпораций и банков.
Между тем в России, учитывая ожесточенность противостояния группировок и специфику посткоммунистического общества, разыгрывается иной сценарий, в котором огонь оказывается сосредоточен прежде всего на экономических институтах. Как следствие, российская экономика предстает весьма уязвимой для политического давления. Функционирование субъектов рынка оказывается впрямую обусловленным политической конъюнктурой.
Не подлежит сомнению, что прямая зависимость экономики от политического фактора является показателем едва ли не наихудшего инвестиционного климата, который способен только отпугивать иностранный капитал. В этих условиях на российском рынке смогут работать преимущественно два типа компаний: крупные транснациональные корпорации и финансовые структуры, специализирующиеся на операциях с государственными ценными бумагами. Масса средних и мелких инвесторов, освоение которыми российского рынка является одним из главных условий его интеграции в систему мировых хозяйственных связей, будет игнорировать все возможности, предоставляемые быстро реформирующейся российской экономикой. Тем самым создается ситуация, когда российские власти, одной рукой подписывая кредитной соглашение с МВФ и Заявление правительства и Центрального банка об экономической политике в 1995 году, другой угрожают существованию экономическим институтам, прогресс которых в конечном итоге и является главной целью и кредита МВФ, и того же Заявления.
У этой проблемы есть и еще один аспект, который пока выпадает из фокуса внимания. Речь идет об ответственности представителей делового мира России за будущее своего бизнеса. В какой-то степени события последних двух лет дают основания предположить наличие определенного кризиса первой, еще советской, предпринимательской волны. Как заявил один из экспертов в беседе с корреспондентом Ъ, "будучи энергичными и быстро мыслящими людьми, представители генерации 'отцов-основателей' советского предпринимательства первыми сориентировались в хаосе, сопровождавшем крушение советской империи, и довольно быстро сделали себе состояния". Затем, однако, "они проявили себя заурядными советскими людьми, для которых работа — не более чем формальность, главное же, ради чего тратятся деньги и время, — это хобби". Разновидности хобби стандартны и вполне прогнозируемы: безудержное меценатство, политика, приобретательство. И на определенном этапе все они столкнулись с тем, с чем сталкивались несколько ранее и их западные коллеги, — с "революцией менеджеров". Как и в спорте, профессионалы вытесняют любителей.
Этот процесс прекрасно иллюстрируется примером Константина Борового, в начале этого десятилетия стоявшего во главе наиболее влиятельной группировки российского бизнеса. Последующий его уход в политику привел к разрыву с РТСБ и ВКТ, которым курс безудержной политизации, проводимый Боровым, грозил существенными убытками.
В любом случае разрешение конфликта интересов по примеру Запада должно происходить без государственного вмешательства. Для государства же, в свою очередь, наиболее ответственный подход к политическим конфликтам, участниками которых становятся представители национального бизнеса, заключался бы в отказе отождествлять корпоративные интересы с личными амбициями части деловой элиты. В конце концов, незатухающая борьба различных финансово-промышленных группировок, как отраслевого, так и регионального плана, является неотъемлемой чертой западной политической жизни. Однако никогда бесконечная чреда конфликтов в политической части истэблишмента не затрагивала его экономической основы и не приводила к бегству из страны банков и корпораций, ставленники которых проиграли политическую борьбу. Интересы стабильности системы и ее выживаемости неизменно берут верх над носящими более частный характер межгрупповыми противоречиями.
Со стороны государства уже последовал жест, должный продемонстрировать осознание значения стабильности в экономической системе. По крайней мере, и такую трактовку можно дать прозвучавшему в прошедшую среду заявлению первого вице-премьера Анатолия Чубайса, в котором после очередного выпада в адрес московского руководства он выразил сомнение в ревизии положений президентского указа "О втором этапе приватизации в г. Москве". "Стабильность" и "преемственность" (в противовес радикализму и призывам на баррикады) как ключевые составляющие политического имиджа представляются наиболее перспективными в ходе вероятной предвыборной борьбы. Как заявил корреспонденту Ъ один из представителей московской банковской элиты: "Образ президента должен внушать всем нам спокойствие, а институт президентства — это спокойствие гаратировать. Со своей стороны, мы готовы заплатить за это соблюдением требуемого ритуала".
РОМАН Ъ-АРТЕМЬЕВ