"На улице меня и за балерину-то никто бы не принял"

пыталась убедить в ее статусе Татьяна Кузнецова

Мировыми звездами у нас называют всех, даже актрисок из сериалов, а уж тем более балерин, снискавших мировое признание. На самом деле во всей России вместе с СНГ их всего три — тех, кто регулярно танцует в иностранных труппах в качестве guest star: Диана Вишнева из Мариинки и экс-балерина Большого Нина Ананиашвили уже несколько лет подряд проводят часть сезона в Нью-Йорке с Американским балетным театром (ABT); прима Большого Светлана Захарова с этого года числится в труппе La Scala в ранге prima ballerina assoluta. А на днях официальный сайт ABT объявил, что в мае-июне с его труппой будет танцевать Наталья Осипова. Уже появились сообщения, что Нина Ананиашвили этой весной прощается с нью-йоркской публикой. Роль ее преемницы и предназначена 22-летней Осиповой, на сцене Метрополитен-опера будет своего рода экзамен. В родном Большом до вершины балетной иерархии — звания балерины — ведущая солистка пока тоже не добралась, но жаловаться грех: по ступеням служебной лестницы она мчится семимильными шагами и балеринский репертуар получила уже на второй сезон (это как если бы лейтенант отправлял генеральские обязанности со второго года службы). Только что солистка Осипова примерила еще одну роль — гастролерши-одиночки: она станцевала "Сильфиду" в Цюрихском балете.

— Прилетела — сразу на репетицию. Умерла, ведь у меня накануне было "Пламя Парижа". На следующий день еще порепетировали. Станцевала. Не умерла.

На самом деле был сумасшедший успех. Публика не желала расходиться, постановщик спектакля Йохан Кобборг уверял, что Наталья — лучшая сильфида в мире, арт-директор труппы Хайнц Шперли клялся, что ничего подобного в жизни не видел. Наталья все равно не чувствует себя звездой.

— Мама постоянно переживает, что я какая-то не такая, как нужно,— неземная или еще что-нибудь в этом роде. Ну да, мне кажется, на улице меня никто и за балерину-то не примет.

Она действительно не похожа на бестелесных жриц Терпсихоры, мучениц репетиционного зала.

— Я же с пяти лет занималась спортивной гимнастикой, в восемь получила травму спины. Тренеры посоветовали родителям попробовать балет. Ну, мама и сдала меня туда. Сама-то я не очень хотела.

В Московскую академию хореографии ее взяли сразу — у угловатой девочки были неидеальные ноги и широковатые плечи, но сумасшедшие данные: безразмерный шаг, ураганное вращение и огромный прыжок. На выпускном концерте не заметить ее было нельзя: Наташа танцевала "Лебединое озеро" — весь "белый" акт и па-де-де Одиллии. Юная выпускница удостоилась пяти рецензий. Четыре (моя в том числе) были разгромными. В главной партии русского репертуара девчонка рвала страсть в клочья и была похожа на маленькую Веру, изображающую Анну Каренину. Да, данные исключительные, но выучка из рук вон.

— Я тогда глупая была, педагогов особо не слушала. В школе я вообще не понимала, что такое балет. А когда пришла в театр, встала за кулисы и увидела всех вблизи — у меня челюсть отвисла. Столько прекрасных балерин, а мне так далеко до них. Думала вообще с профессией завязать. Меня только Марина Викторовна (педагог-репетитор Марина Кондратьева.— Коммерсантъ-Weekend) уже в театре научила, как надо танцевать, как со своим телом работать, как выстраивать позы, позиции. Столько нужно было исправлять, переделывать, стиснув зубы. Была очень тяжелая работа.

Тяжелая, но небезуспешная. В кордебалете девочка не задержалась — в первый же сезон станцевала восемь сольных партий. Прыжковые вариации были ее коньком, о невероятных полетах Осиповой заговорила вся Москва. Такого прыжка не было и нет ни у одной балерины мира — в Большом появилась балетная Исинбаева. Сама рекордсменка о своей исключительности не подозревала.

— Это Марина Викторовна сказала, что у меня хороший прыжок, а потом все начали говорить. Когда мне дали вариацию из "Дон Кихота", думала, опозорюсь по полной программе. Но принимали всегда хорошо. Особенно на моих первых гастролях в Нью-Йорке — хлопали буквально на каждом движении. Я первый раз в жизни услышала столько аплодисментов.

Уже на следующий год прыгунья дебютировала в главной партии в "Дон Кихоте", самом экспрессивном и жизнерадостном балете классического наследия. За шквальным темпераментом скрылись недостатки школы, тройные повороты фуэте заставляли позабыть о погрешностях в адажио, а фирменные пролеты через всю сцену вызывали в зале испуганное оханье, будто балерина сигала из-под колосников цирка. В тот год Осипову узнали и в Лондоне. Старейший критик Клайв Барнс признался, что "не видел ничего подобного с тех пор, как Майя Плисецкая блистала в этой же роли 40 лет назад", и вынес вердикт: "Это редкий и прекрасный талант". На следующих гастролях талант уже ждали. Почтенная The Guardian советовала читателям добывать билеты на Осипову любой ценой: "Выпрашивайте, воруйте, отнимайте с боем!" В итоге британские критики, самые язвительные в мире, сочли молодую москвичку лучшей балериной года из всех выступавших в Лондоне (а мировых знаменитостей там хватает).

На родине Осипову тоже не обходили вниманием. В этом году жюри, обделив сильных конкуренток, присудило ей "Золотую маску" за неглавную роль в 40-минутном балете "В комнате наверху" американской постмодернистки Твайлы Тарп. Балет, для русских чудовищно неудобный по координации и адский по нагрузкам, из-за отказывающихся служить ног артисты прозвали его "Здравствуй, ляжка". В нем сдыхают все — и девушки, и парни. Выживает только Наталья. В кроссовках, пижамных полосатых штанах и красном топе она отрывается, как на пляжной дискотеке.

— Я очень выносливая, очень крепкая. Умираешь на первой части, потом поваляешься за кулисами, выходишь, еще раз умираешь, еще поваляешься, а потом и финал. Для меня нет смысла экономить силы — когда выкладываешься на 200%, такое невероятное удовольствие получаешь! Ощущение, будто одна на сцене. И так здорово, что на тебя все смотрят! Из зала, из-за кулис, партнеры.

Прошлый сезон для солистки Осиповой стал самым урожайным — она станцевала главные партии в четырех балетах. Два из них — "Жизель" и "Сильфида" — стали неожиданностью для всех. Скептики, предрекавшие Осиповой провал в романтическом репертуаре, были вынуждены спасовать. Она не дотягивала до эталона, она его просто отметала. Она жила на сцене с такой интенсивностью, что наизусть знакомый балет превращался в психологический триллер. В конце первого акта "Жизели", когда героиня умирает от сердечного приступа, многие в зале решили, что балерине стало плохо.

— Мне друзья в антракте звонили, спрашивали: "С тобой все нормально?" Я говорю: "Да". А вообще-то не совсем. Когда я лежала на сцене, уже как бы умерла, пришла мысль, что надо пошевелить ногой. Ну, вроде проверить, живая ли. То есть реальность потерялась на какое-то время. Это было единственный раз. Какой-то транс.

В "Сильфиде" не было ни транса, ни мистицизма — слегка капризная беззащитная женственность, мягкие чувствительные руки, гибкое невесомое тельце. Изменился даже прыжок. Волевой стремительный полет превратился в бесплотное парение — балерина летала над сценой, будто на страховочной лонже.

— Это само пришло, когда датский стиль поймала: тут толчок другой. Но на репетициях было безумно тяжело. Йохан (постановщик "Сильфиды".— Коммерсантъ-Weekend) не позволял никакой отсебятины, никаких необдуманных жестов. Все было разложено по полочкам. И все эмоции должны быть спрятаны внутри. А я привыкла на сцене открыто выражать все, что чувствую, и никак не могла перестроить себя. Думала, выгонит после трех репетиций. А потом все как-то получилось.

Получилось, причем так, что именно "некондиционные" сильфида и Жизель стали визитными карточками новой звезды. Именно эти по выбору американцев роли Наталья Осипова станцует на сцене Метрополитен-опера.

Но это будущей весной в Нью-Йорке. А в Москве, кроме Большого, она танцует на дискотеках.

— Довольно часто. А что? Если спектакль удался, открывается сорок восьмое дыхание — могу гулять ночь напролет. Есть одно местечко, там танцуют латиноамериканские танцы, приходишь и выдаешь все что угодно, необязательно румбу-самбу. А то в театре мне не хватает эмоций. Если жить только балетом, я зачахну.