Выставка "Неоклассицизм в России", открывшаяся в Русском музее, представляет не только такие топовые имена, как Валентин Серов, Лев Бакст, Кузьма Петров-Водкин, но и эпоху, которая в литературе обычно именуется Серебряным веком, а для русского искусства стала веком золотым. В неоклассицизме разбиралась АННА МАТВЕЕВА.
Русский музей честно отрабатывает звание главной сокровищницы российского искусства. Храня множество шедевров, он с недавних пор принялся систематизировать хранимые богатства и выставлять их "по направлениям". Так родилась программа выставок основных течений в русском искусстве, которую музей продолжает уже больше десяти лет. В рамках этой программы музей уже показывал русские символизм, экспрессионизм, футуризм, теперь дошло и до неоклассицизма. Причем многие работы, несмотря на вековой возраст, впервые предстали на этой выставке перед широкой публикой.
Если в европейском искусстве термином "неоклассицизм" обозначается тренд самого конца XVIII и первой половины XIX веков, то на русской почве неоклассицизм, не имеющий абсолютно никакого родства с западным тезкой, вырос в самые бурные времена — в начале ХХ столетия. Он гораздо более самостоятельный и левацкий, чем его европейский предшественник. Кстати, если приглядеться к выставкам, которые Русский музей делает в рамках программы о направлениях в искусстве России, можно обнаружить, что почти все они — о художественных тенденциях начала ХХ века. Немудрено: именно в этот штормовой период истории России одна за другой рождались самые смелые художественные идеологии — от сравнительно мягких сезаннизма и символизма до сменившего их радикального авангарда.
Неоклассицизм в России появился (а точнее, время от времени появлялся) среди бурных волн новаторских арт-течений и представлял собой здоровую реакцию искусства на слишком мощные и быстрые перемены, своего рода художественный иммунитет. Вынырнув из стремнины новейшего искусства, художники снова вспоминали, как дышать, и заново поверяли классическим художественным каноном летящую в исторические тартарары реальность.
Поэтому неслучайно самые известные авторы на выставке неоклассицизма в Русском музее часто считаются вовсе не неоклассицистами, а наоборот, новаторами. Для многих из них увлечение изящной классицистической красотой стало ступенькой, с которой они шагнули в модернизм или авангард. Кузьма Петров-Водкин, представленный известной картиной "Мать" и портретом Ахматовой, был близок футуризму, и даже в "неоклассических" его работах за версту видно чисто модернистское стремление разбирать образ и цвет на составные части. Дмитрий Стеллецкий, честно пытавшийся делать "классические" работы (например, представленный на выставке портрет Леонардо да Винчи), и вовсе в этом не преуспел. Прививать каноны европейского искусства ему оказалось совершенно бесполезно — единственным, что его интересовало в живописи, было русское народное искусство, и, перейдя на язык лубка и наивной живописи, он превратился в этакого Илью Глазунова за полвека до Глазунова, с очаровательно наивными картинами про святую Русь на грани китча.
После того как расцвел и увял авангард, неоклассицизм пережил смерть и возрождение к новой жизни в искусстве социалистического реализма. Идеология была положена на старую пластическую основу и успешно на ней прижилась. Это доказывают и "Подмосковный молодняк" Константина Юона, и "Нефтепромыслы" Константина Богаевского. Русский музей развивает эту историческую параллель, продолжая неоклассицизм 1910-х хрестоматийными работами сталинских классиков, например "Девушкой в футболке" Александра Самохвалова или "Бегом" Александра Дейнеки.
И хотя выставка Русского музея дальше опусов начала 1930-х не идет, история русского неоклассицизма на этом не заканчивается. Он возник уже в пародийном виде в начале 1990-х в лице неоакадемизма — снова в ответ на политический и художественный хаос тех лет. Так что он явно неистребим и будет возникать снова и снова в годы испытаний для страны и ее искусства. Следовательно, если у вас где-то завелся неоклассицизм, не спешите с ним бороться. Это к счастью. Это значит, что все прочее искусство переживает взлет и расцвет.