В Эрмитаже открылась выставка "У подножия Арарата" — археологические памятники древней Армении, раскопанные Борисом Пиотровским и его коллегами. В урартологии разбиралась АННА МАТВЕЕВА.
Если говорить о династии Пиотровских, то так и подмывает сказать что-то вроде: "Эрмитаж расположен в Зимнем дворце — бывшей резиденции царской семьи, и это не могло не сказаться на музейном управлении". Несколько десятков лет директором Эрмитажа был Борис Пиотровский, после его смерти в 1990 году бразды правления перешли к его сыну, Михаилу Борисовичу Пиотровскому, который заведует музеем и по сей день. Однако качество музейного управления и у бывшего, и у нынешнего директоров таково, что ни о какой чрезмерной семейственности нечего и говорить: не будь Пиотровских, Эрмитаж при всех своих сокровищах мог бы и не быть музеем из мирового топа. Помимо менеджерских заслуг, отец и сын Пиотровские еще и крупные ученые (и оба, как ни странно для директоров художественного музея — не искусствоведы, а археологи-востоковеды). Борис Пиотровский и вовсе фактически создал отечественную урартологию, то есть археологию древнего Кавказа. К столетию со дня его рождения Эрмитаж открыл выставку армянских древностей. Древности хороши и интересны сами по себе, плюс к тому часть их обязана своим присутствием в музейных витринах Борису Пиотровскому, который копал древнее царство Урарту с 1939 по 1971 год. Учитывая, что Борис Пиотровский не замыкался на востоковедении, а еще и управлял одним из главных исторических и художественных музеев мира, решение посвятить его памяти не что-то помпезное, а чисто востоковедческую выставку стало своего рода демонстрацией скромности и почтения к памяти экс-директора со стороны директора нынешнего.
Небольшая, но содержательная выставка "У подножия Арарата", развернутая в аванзале Зимнего дворца, представляет одновременно и подробную картину армянских древностей, и главные находки Бориса Пиотровского, эти древности открывшего. Мелкий масштаб выставки идет ей только на пользу: когда экспонатов всего-то пара десятков, зрители обращают больше внимания на каждую конкретную вещичку, а вещички здесь отнюдь не одинаковые. На территории нынешней Армении сменяли друг друга многочисленные царства и эпохи, какие-нибудь бронзовые чаши или сердоликовые бусы, на вид мало отличающиеся друг от друга, могли принадлежать заклятым врагам. Музей — единственное место, где бывшие противники могут сойтись и забыть былое противостояние. Здесь боевые топоры Джрашена и кинжалы Лчашена соседствуют с кашарамбскими ожерельями и ереванскими кувшинами для вина. Царства сменяли друг друга, ссорились, воевали и мирились. Свидетельством тому выступают клинописные таблички и печати: несмотря на все разногласия, армянские микрогосударства владели общим языком. Таблички — аналоги современных писем — поражают будничностью сюжетов, и от этой будничности возникает эффект неоспоримой правды. Вот донесение разведчика: он завербовал двоих лазутчиков и докладывает об этом начальству, ну прямо "Юстас — Алексу". Вот вердикт судьи: подсудимому приказано вернуть похищенную им девушку. Вот царь выдает замуж дочь своего повара, что и подтверждает высочайшим указом, написанным на глиняной табличке. Даже торжественные бронзовые чаши с царского стола надписаны по низу клинописью: "Собственность царя Сардури", "Собственность Менуа крепости" — как будто стоило царю отвернуться, так чашу бы как пить дать стырили и не вернули бы.
Наверное, главное, что выносит зритель с любой выставки древностей — это понимание, что ничего не меняется со временем. По большому счету, наша жизнь мало отличается от жизни предков пару тысячелетий назад. Людьми всегда движут одни и те же побуждения, желания и страхи, хоть в древнем Урарту, хоть в Киевской Руси, хоть в сегодняшних Москве, Рязани или Нью-Йорке. В этом смысле, наверное, лучшая витрина на выставке — та, что вскрывает совершенно архетипический страх двух полов друг перед другом: крошечная мужская фигурка — идол из Мецамора — боязливо открывает рот, а за его спиной высится, подняв руки, глиняный женский абрис — одновременно и жена, и мать, и теща. Наверное, все-таки особенно теща: страшный образ женщины, вспомнишь — вздрогнешь. Прочие экспонаты — кинжалы, чаши, бусы — тоже мало изменились со временем. Технический прогресс превратил мечи в межконтинентальные ракеты, но применяют их те же люди и для той же цели, что и раньше. Чеканные чаши и кубки уступили стеклянным кружкам и пластиковым стаканчикам, но их место в жизни человечества осталось тем же. Женская бижутерия — серьги, броши, браслеты — и вовсе почти не изменилась. Через тысячелетия человечество все так же воюет, ест, пьет, кокетничает — и это, возможно, главный урок, который можно вынести из выставки, подготовленной к 100-летию со дня рождения Бориса Пиотровского.