Высказанное премьером Черномырдиным желание решать проблемы Москвы и московского руководства в духе уважительности встретило горячее понимание у генералов Коржакова и Барсукова. Прежде они считали "избитым демагогическим приемом" обвинения в свой адрес о якобы ведущейся ими "борьбе" с мэром Москвы Юрием Лужковым и даже собирались доказывать отсутствие борьбы перед лицом Фемиды. Однако, узнав про превосходные этические принципы Черномырдина, генералы уважительно проработали "интервью Лужкова Ю. М. газете 'Труд' от 10 марта 1995 г." и, "учитывая колоссальную загруженность мэра Москвы государственными делами", не желая отвлекать его "внимание и силы от истинных проблем и опасностей" (цитата из интервью), а также разделяя его мнение, что "спорить с абсурдом бессмысленно" (там же), воздержались от того, чтобы затевать с мэром судебную тяжбу.
Незлобие и смиренномудрие Коржакова с Барсуковым было оценено. Приверженцы мэрии перестали критиковать раскаявшихся генералов и переключились на борьбу с новым антихристом. Им оказался первый вице-премьер Анатолий Чубайс, которого обличил сперва главный редактор "Независимой газеты" Виталий Третьяков, а затем инвективы повторил главный редактор "Московского комсомольца" Павел Гусев. Люто враждовавшие, а ныне подружившиеся редакторы оказались единомысленны в том, что, как выразился Гусев, "от власти оттесняют тех, кто добросовестно и профессионально исполняли свои обязанности. У руля сегодня люди с другими достоинствами, умеющие твердо держать в руках рукоятку пистолета или дубинку. Именно они делают все, чтобы вывести из равновесия жизнь в столице. На днях 'главный приватизатор' Чубайс с наглой улыбочкой сказал: 'Лужков не умеет держать удар'".
Некоторое время назад председатель думского комитета по экономической политике Сергей Глазьев называл Чубайса "охотником за скальпами", так что предположение Гусева о том, что первый вице-премьер ценим руководством за умение обращаться с пистолетом и дубиной, неосновательно — ведь за скальпами охотятся не с этими снарядами, а со специальным томагавком. Не менее удивителен и сам жар, с которым Третьяков и Гусев отреагировали на явленную Чубайсом недостаточную любовь к Лужкову. Конечно, Чубайс поступил нехорошо, однако искреннее потрясение, испытанное редакторами, несколько странно, ибо недостаточность чубайсовой любви к мэру всем известна уже как минимум год. Очевидно, редакторов потрясли вивисекторские наклонности первого вице-премьера, ибо речь о "неумении держать удар" немедля вызвала у них в памяти рассказ Зощенко про занимавшегося физиологическими опытами "всемирноученого старичка-профессора", обличавшего поставщика-собачника в почти чубайсовых выражениях: "Что это ты мне, братец, все время паршивых собачек поставляешь! Я завтра делаю важный опыт, так ты доставь мне собачку фигуристую, чтобы она, стерьва, бодрилась бы под ножом". Увидев, как главный приватизатор в отношениях с муниципалами руководствуется военным афоризмом "Держи только свою дирекцию, А тебе уж сделают вивисекцию", редакторы испытали естественное возмущение и объединились против злодея.
Объединительные тенденции вообще нарастают, и ряд знаменитых людей (акад. Петраков, ген. Громов, артист Юрский, прокурор Пономарев, гендиректор НТВ Малашенко и др.) составили Совет гарантов "Общей газеты", дабы развивать гражданское общество и работать для тех, кто "идейно принял рынок, но ожидания, связанные с улучшением материального положения, не оправдались". Отныне люди, обманувшиеся в своих материальных ожиданиях, в лице газеты будут иметь "средство духовной коммуникации, бесконтактного информационного обмена с себе подобными, она помощник в его мировоззренческих поисках".
Издатель "Общей газеты" еще в 1987 году прославился, написав перестроечную статью под названием "Интимно о Ленине". Опыт интимного общения с тенью Владимира Ильича не пропал втуне, и теперь под влиянием медиума-издателя либеральные гаранты дружно воодушевились указанием вождя о том, "с чего начать" в борьбе за дело пролетариата — с издания общероссийской газеты под условным названием "Искра-weekly". Мысль интересная, но непонятно, зачем гаранты в своем манифесте употребляют невразумительные выражения насчет "бесконтактного информационного обмена", когда существует чеканный лозунг вождя, еще совсем недавно назад украшавший площадь Белорусского вокзала: "Газета — не только коллективный агитатор и коллективный пропагандист, но и коллективный организатор".
Покуда демократическая оппозиция борется за восстановление попранных ленинских норм государственной и партийной жизни, демократическая власть восстанавливает некоторые обычаи XVIII века. Комментируя президентский указ о борьбе с фашизмом, помощник президента Михаил Краснов указал, что "в данном указе Б. Ельцин выступает как глава государства, который дает достаточно жесткие поручения всем основным ведомствам, ответственным за борьбу с фашистскими и другими проявлениями политического экстремизма".
В данном указе Б. Ельцин выступает также и как преемник российских государей XVIII века, каждый (точнее, каждая) из которых при своем вступлении на престол издавал указ, запрещающий брать взятки — при том, что подлежащих отмене законодательных норм, разрешающих брать взятки, в законодательстве отнюдь не наблюдалось. Строго говоря, Анна Иоанновна, Анна Леопольдовна, Елизавета Петровна, Борис Николаевич etc. имели в виду издавать указы о полностью неудовлетворительной работе правоохранительных органов Российской Империи, но привычка к конкретике побуждала правителей облекать этот несомненный вывод в форму запрета на то, что и так давно уже запрещено.
Вопрос о том, правильно ли поступает администрация президента РФ, действуя в духе статьи "Интимно об Анне Иоанновне", является дискуссионным, однако следует заметить, что предлагаемый фракцией "Яблоко" способ борьбы с гетманом Кучмой является не просто дискуссионным, но даже и загадочным. Излагая позицию своей фракции, гарант "Общей газеты" думец Вячеслав Игрунов указал, что, отменив конституцию Крыма, президент Кучма "практически отрекся от своей предвыборной программы", а "мировое сообщество обязано реагировать на нарушение международных правовых норм". Хотя "политика федеральных властей России в Чечне не дает морального права российскому правительству делать какие-либо заявления", однако, как считает фракция, "граждане России, не причастные к войне в Чечне, могут и обязаны определенно высказать свое мнение по данному вопросу", и потому президент должен отменить свой визит на Украину.
Отречение от своей предвыборной программы — дело, конечно, непохвальное, но не вполне ясно, какие международные правовые нормы тут нарушены. Президент РФ, например, в своей предвыборной программе обещал лечь на рельсы, но не допустить повышения цен — однако воспоследовавшая вскоре либерализация цен не нарушила норм международного права. Еще менее понятно, зачем президент в знак протеста против действий Кучмы должен отменять визит на Украину, если он, как лицо, вполне причастное войне в Чечне, лишен морального права протестовать против политики Киева в крымском вопросе. Вероятно, фракция "Яблоко" имеет в виду, что хотя никакого морального права на протест у российских властей нет, но, поскольку президент РФ — существо вообще аморальное, то пускай все равно отменяет визит и протестует единственно доступным ему способом — т. е. сугубо аморальным.
Любовь "Яблока" к морали, толкуемой порой весьма диалектическим образом, общеизвестна, но теперь у фракции может появиться мощный конкурент. Лидер Партии народной совести Алексей Казанник заявил, что на кредит доверия "со стороны многократно обманутых избирателей" могут надеяться только силы, "не запятнавшие себя провокационной позицией во время позорного для России октябрьского расстрела парламента".
Возможно, Казанник, с полной готовностью принявший пост генпрокурора в октябре 1993 года, т. е. немедленно после "позорного для России октябрьского расстрела парламента", хотел сказать, что учрежденная им Партия народной совести не имеет никаких шансов на доверие избирателей — но зачем же тогда было учреждаться? Более вероятно другое толкование: Казанник узнал о расстреле парламента лишь в марте 1994 года — и в знак протеста немедленно подал в отставку, сохранив себя в качестве живого символа народной совести.
МАКСИМ Ъ-СОКОЛОВ