концерт / классика
В воскресенье в концертном зале Национального союза композиторов впервые звучала музыка итальянца Джачинто Шелси — одного из самых необычных композиторов ХХ века, который пытался расщепить звук и при этом срастить европейский авангард с восточными ритуалами. Вместе с ансамблем Nostri Temporis медитировать пыталась ЮЛИЯ БЕНТЯ.
Об итальянском отшельнике и музыкальном пророке Джачинто Шелси (1905-1988) сохранилось очень мало достоверной информации. Всю жизнь он будто бы прятался от людей и не позволял себя фотографировать, чтобы его собственный портрет не заслонил образы, нарисованные им на нотной бумаге. Собственно, нотная бумага — это второй камень преткновения биографов композитора после фотографий. По рассказам современников, сам Джачинто Шелси (он же граф Айала Вальва, последний представитель славного аристократического рода) только импровизировал на клавишах, в то время как его ассистенты занимались непосредственно фиксацией музыкальной партитуры.
Если даже сейчас большинство композиторов из-за банальной бедности сами занимаются компьютерным набором своих сочинений, то Шелси уже тогда перепоручал запись собственной музыки. Более того, на своем кошельке он вытянул весь итальянский авангард ХХ века, оплачивая организацию концертов молодых композиторов.
Впрочем, Джачинто Шелси был слишком богат и слишком талантлив, чтобы покупать признание. Настоящая слава композитора-реформатора пришла к нему поздно — в середине 1980-х, незадолго до смерти. Но музыка была ему нужна совсем для других целей: с ее помощью страдающий от психических расстройств художник налаживал связь с миром, попутно работая над проектом панкультуры — микстом из радикального западноевропейского авангарда и восточных архаических ритуалов.
Как это часто бывало с другими композиторами в Киеве, музыка Шелси сначала проникла в театр. Ее запись использовала в прошлогоднем спектакле "Неистовая нежность Медеи" (театр "Сузирья") режиссер и исполнительница главной роли Лариса Парис, транскрибировав, правда, фамилию загадочного итальянца как "Скелси". А то, что спустя всего год энтузиастам ансамбля Nostri Temporis удалось отыскать пять партитур 1950-х годов (руководитель коллектива Максим Коломиец привез ноты из Кельна, где проходил мастер-классы у Ensemble Recherche), якобы не существующие фотографии композитора (на одном из семи раритетных портретов он очень похож на Белу Бартока) и познакомить киевлян с музыкой, которую стоит знать,— это во всех отношениях было положительно.
Однако сам концерт получился не столь однозначным. Под игру одних солистов погружаться в звуковые медитации было легко и радостно, в иных случаях не помогало даже сознательное "самовнедрение": технические недоделки и слишком поверхностный, рациональный подход музыкантов буквально "выталкивали" слушателя в чуждый Шелси мир реальности.
На положительном полюсе вечера оказался Алексей Бойко, чье соло в "Preghiera per un` ombra" для кларнета ("Молитва к тени") в середине пьесы, написанной относительно традиционно, стало настоящим откровением. А вот явной неудачей можно назвать исполненное скрипачкой Соней Сульдиной, альтистом Андреем Малаховым и виолончелисткой Ольгой Жуковой Трио для струнных, которое является квинтэссенцией стиля Джачинто Шелси. По мнению скептиков, эта партитура напоминает звукоряд процесса настройки инструмента, в то время как автор задумывал ее в качестве произведения, демонстрирующего расщепление звука на мелкие частицы с помощью интонационных, штриховых и динамических микросдвигов.
В "Rucke di Guck" флейта-пикколо Сергея Вилки и гобой Максима Коломийца изображали весеннее воркование голубей, зависшее в предельно высоком регистре. Солист Максим Коломиец в Трех пьесах для английского рожка разыгрывал лишенную портретной конкретики импровизацию. Сергей Вилка и Дмитрий Ильин в "Hyxos" для альтовой флейты и ударных исполняли древнеегипетский ритуал, демонстрирующий контраст между жестким законом времени и свободой, существующей по правилам капризной мелодии.
От ансамбля Nostri Temporis музыка Джачинто Шелси требовала выхода на уровень интуитивной игры, от слушателей — чуть ли не владения практикой восточной медитации. На поверку же оказалось, что и первым, и вторым есть куда расти. Да и времени для этого предостаточно — полное примирение Востока и Запада, о котором мечтал итальянский композитор, наступит не скоро.