В концертном зале "Мариинский" прошел "первый заезд" фестиваля современной музыки "Новые горизонты". Второй ожидается в декабре. Однако энтузиазм корреспондента Ъ ВЛАДИМИРА РАННЕВА по поводу этого события заметно поубавился после концерта-открытия.
Отрадно, что Мариинка обзавелась собственным фестивалем современной музыки — непременным довеском к завоеванному в последнее десятилетие статусу театра мирового уровня. В этом году отрадна и сама программа, в которой акцент был сделан на пред- и послевоенный французский и венгерский авангард. Но новое, как известно, не всегда отменяет старое. Поэтому на концерте-открытии ставшие уже фирменными гергиевские авралы разродились откровенной оркестровой неряшливостью.
Никакого нахрапа не хватит, чтобы с ходу одолеть, например, "Вознесение" Оливье Мессиана, которым открылся концерт. Даже если все стараются, и даже если дирижер заряжает, стройных аккордов у духовых не возвести за полтора прогона. А раз они не возводятся, то ничего в этой музыке и не возносится. То же и об остальных оркестровых группах, прилипших глазами к дирижерскому жесту с одной лишь целью — вовремя сыграть что следует. От этого издаваемые оркестром звуки делились на две группы: плоские и бездыханные, но сыгранные вовремя, и выразительные, но не в долю. И первым со вторыми было никак не сойтись.
Второе сочинение — оркестровые "Нотации I-IV" Пьера Булеза — оркестр играл впервые и почти с листа. Это кажется нонсенсом, но — да, именно так оно и было. Видимо, увертываясь от неизбежного звукового хаоса, Валерий Гергиев поручил исполнение молодому ассистенту Гэбриэлу Гейне. А тот отчаянно, как в детском школьном хоре, отмахивал долю, чтобы не все оркестранты потерялись в своих партиях. И ему удалось продержаться и дотянуть сочинение до финала. Но на что-то большее его подопечные были не готовы.
Во втором отделении прозвучало второе действие оперы Родиона Щедрина "Лолита". Это одна из тех опер, которые в концертном исполнении воспринимаются очень бледно. Здесь нет эффектных номеров или больших интерлюдийных оркестровых пьес. Вся драматургия построена на разговорах героев друг с другом. Это скорее даже не опера в традиционном, классико-романтическом понимании, а dramma per musica — тот жанр, с которого опера начиналась, и в котором речевая интонация еще не пала жертвой вокальной техники или оркестровых излишеств. "Лолита" Щедрина очень театральна. Однако статичные фигуры выстроенных в ряд и декламирующих нараспев артистов выглядели скорее спевкой или прогоном, нежели готовым художественным продуктом. И как итог — составить достойное впечатление от того, что же Родион Щедрин представил на суд петербургской публики, оказалось невозможно. Однако не исключено, что Мариинка повторит и на этот раз еще один свой ставший уже фирменным опыт: сначала давать оперу в концертном исполнении, а потом уже ее ставить. Вот тогда и будет смысл к "Лолите" не только присмотреться, но и прислушаться.