В Михайловском театре отметили 70-летие выдающегося танцовщика и хореографа Никиты Долгушина. Неизвестно, собрался бы театр отметить юбилей, если бы он не совпал со 175-летием самого театра, полагает ИРИНА ГУБСКАЯ.
Как известно, поначалу на этот день планировали "наш ответ мариинскому Вагнеру" в виде "Орестеи" Танеева в постановке Александра Сокурова. Потом громко заявленная акция так же громко отменилась. Но для даты что-то необходимо. Сначала возникла идея вернуть на сцену Фаруха Рузиматова. Потом балетной труппе подвернулись — именно в юбилейные сроки — гастроли в Италии, что, понятно, никак нельзя было упустить. И тогда возник вечер в честь Никиты Долгушина, который в Михайловском театре сейчас служит репетитором. Правда, отношения с руководством, похоже, у мэтра не слишком благополучные. Оттого юбилей на сцене, где господин Долгушин проработал полтора десятилетия, хоть и следует считать подарком дирекции, но подарок этот оказался "профсоюзного" качества: души в него администрация вложила немного.
Никита Долгушин в балете разнообразен: артист, работавший в разных театрах и с разными хореографами, сам хореограф, педагог, знаток и реставратор балетного наследия XIX столетия. Золотое время балетной труппы консерваторского театра было связано именно с его руководством. В результате, венцом юбилейного вечера стала небольшая нарезка киносъемок его танца — артистичного и осмысленного (Никита Долгушин по праву считается представителем интеллектуального направления в отечественном академическом балете), — а также фантастически стильный выход самого мэтра в "Сарабанде", некогда поставленной для Никиты Долгушина Георгием Алексидзе. Точность жеста, манера, музыкальность пластики никуда не делись с годами. А обращаясь к зрителям, маститый профессор волновался, как юноша.
Что до остальной программы, то состав участников оказался весьма скромным. Кордебалетных виллис для обрамления дуэта из второго, кладбищенского, акта "Жизели" рекрутировали из вспомсостава — и на полный строй все равно не набрали. Да еще одели в "чужие" костюмы. Машинерию сцены "сократили", работал только основной занавес, и была единственная декорация: в "черном кабинете" зачем-то вывесили несколько люстр.
Танцовщик, исполнявший роль Альберта, накануне отдал все силы партии Ферхада у себя в Мариинке, так что его попытки поддерживать местную михайловскую барышню, которую собственные ноги держали с трудом, выглядели прямо-таки героическим подвигом. Главным "подарком" планировался Фарух Рузиматов. Подарок на сцену вышел, но оказался не нов: господин Рузиматов станцевал неизменное бежаровское адажиетто взамен обещанного долгушинского на ту же самую музыку Малера. Кульминацией вечера должна была стать премьера "Паваны мавра" — балета Хосе Лимона, который сам Никита Долгушин исполнял с незапамятных времен, да и Фарух Рузиматов в нем отмечался тоже. Впрочем, роль Отелло нынешнему худруку Михайловского балета, как и прежде, не удалась — как ни странно, не хватило энергетики. Этого качества в квартете было в достатке лишь у Веры Арбузовой — Эмилии. После работы у Бориса Эйфмана ей не хватает академизма, но уж актерского темперамента больше, чем у всей нынешней Михайловской труппы.
Недостаток внимания руководства, как оказалось, все же может быть на пользу. Официальных поздравлений Никите Долгушину зачитали всего два: от Дмитрия Медведева и Владимира Путина. А цветы на сцену просто выносили, штатных метальщиц букетиков в ложах не обнаружилось. И клакерские завывания не вклинивались во вполне искренние зрительские аплодисменты.