29-летняя Екатерина Губанова настолько сильно востребована мировой оперной сценой, что услышать ее уникальное меццо-сопрано на родине — большая удача. Еще большее везение — застать госпожу Губанову поющей по-русски: молодая звезда мировой оперы сделала себе карьеру на зарубежном репертуаре. Ближайшая по времени крупная европейская работа госпожи Губановой в русской опере — "Царская невеста" Римского-Корсакова в лондонском Ковент-Гарден — запланирована лишь на 2010 год. ДМИТРИЙ РЕНАНСКИЙ не вытерпел и порадовался дебюту Екатерины Губановой в постановке "Царской невесты" Мариинского театра.
Еще недавно Екатерина Губанова признавалась, что Густава Малера ей петь гораздо проще, чем Римского-Корсакова. Отечественным меломанам оставалось только кусать кулаки и мечтать: по красоте тембра и певческой культуре ее меццо-сопрано в наших краях и сравнить-то не с кем, голос прямо-таки идеально ложится на русскую оперную классику. Нынешним летом госпожа Губанова впервые спела "Царскую невесту" Римского-Корсакова в концертном исполнении, запомнившемся как один из самых удачных проектов "Звезд белых ночей", а в минувший вторник дебютировала в "Царской" в репертуарном мариинском спектакле Юрия Александрова на основной сцене театра. После летнего дебюта певица рассказала корреспонденту Ъ, что только спев "Царскую невесту" поняла, что она — русская певица. Судя по тому, как точно госпожа Губанова вписалась в музыку Римского-Корсакова, полку выдающихся русских певиц действительно прибыло.
Если для всего отечественного оперного театра опусы Римского-Корсакова составляют прочный репертуарный фундамент, то для русского меццо-сопрано партия горемычной отравительницы Любаши из "Царской невесты" — одна из главных коронок, таковой она была и для Ирины Архиповой, и для Елены Образцовой, и для Тамары Синявской. В новейшей истории русского оперного театра Любашей номер один числилась Ольга Бородина. Парадоксально, но госпоже Бородиной так и не довелось спеть свою эталонную партию на родной мариинской сцене: как ни выкраивал в 2004 году Юрий Александров свою "Царскую" под бородинскую стать, увидав на декорациях сталинский парк культуры вместо слободы XVI века, дива от участия в постановке отказалась. Через четыре года после премьеры мариинский спектакль идеально подошел основательно поднаторевшей в режиссерском театре Екатерине Губановой. Ее трактовка образа Любаши оказалась очень близка к замыслу господина Александрова, возжелавшего вытравить из классического произведения всю сценическую декоративность и псевдо-историческую величавость.
Любаша Ольги Бородиной была натурой настолько величественной и мощной, что сопереживать ей было практически невозможно, оставалось только поклоняться и благоговеть. Любаша Екатерины Губановой, напротив, удивительно человечна — смертоносная борьба за счастье и поруганная девичья честь из сюжетных абстракций наливаются кровью реальной страсти. Ее Любаша звучит донельзя аристократично, ее голос не тронут плебейским рыком, этим обязательным родимым пятном всех отечественных меццо. Непривычна и предельная тонкость вокальной нюансировки. Губанова играет тихими нюансами и пишет свою партию не жирными масляными мазками, а приглушенными красками пастели — после взращенных на русской почве стенобитных голосов эта почти что камерная голосовая вязь кажется откровением. Бестелесность тембра поражает и точностью психологической мотивировки: разве может иначе звучать голос героини, приневоленной выкравшим ее из родительского дома и обесчестившим возлюбленным? Было бы неверным оценивать трактовку образа Любаши по спектаклю, которому предшествовала в лучшем случае одна репетиция, хотя в "Царской невесте" госпоже Губановой действительно пока что не хватает сценической органики. Но с вокальной точки зрения мариинской публике была предъявлена полноценная роль, логически неуклонно развивающаяся от первого появления певицы на сцене до финальной картины спектакля. Спасает творческая воля: Екатерина Губанова полностью концентрируется на певческой стороне партии и на фоне образной аморфности своих сценических партнеров смотрится очень выигрышно. Значение этого, на первый взгляд, рядового показа "Царской невесты" трудно переоценить — мариинская публика лицом к лицу встретилась с представительницей новой генерации отечественных вокалистов, которые вскоре займут место пришедших на сцену в девяностые годы боевых гергиевских кадров и которым вскоре предстоит отстаивать честь русской оперы на мировой сцене.