В соответствии со значением слова "полевать", т. е. "охотиться в отъезжем поле" новый председатель ГКИ Владимир Полеванов избрал в качестве красного зверя своего предшественника Анатолия Чубайса. Этимология, однако, не всегда оказывается правильным путеводителем в столичных интригах, ибо в итоге полевания охотничьим трофеем оказался не старый, а новый председатель ГКИ.
Метаморфоза, в результате которой Полеванов из охотника обратился в трофей, была реализована столь тривиальным образом, что слово "интрига" тут даже не вполне уместно. Заявления Полеванова о крайних прегрешениях предшественника, обещания провести ренационализацию уже приватизированных предприятий, наконец, борьба с окопавшимися в ГКИ иностранными разведками вызвали напрашивающиеся контрходы со стороны первого вице-премьера Чубайса. В сжатые сроки последовали: а) беседа Чубайса с Черномырдиным, по итогам которой Чубайс стал непосредственно курировать ГКИ; б) ведомая Чубайсом коллегия ГКИ, на которой Полеванову было указано; в) выступление Черномырдина пред нацией, где премьер, говоря в основном о Чечне, тем не менее в жесткой форме указал, что никакой ревизии приватизационного курса не будет; г) разговор премьера с президентом, в ходе которого, как сообщается, собеседники в крайне резких выражениях оценили деятельность Полеванова; д) публичное выступление президента, в котором тот заявил, что председатель ГКИ "не понял своей роли", допустил "некоторые неудачные выступления", и "этот вопрос мы на днях поправим".
В принципе, ситуация донельзя банальна. Провинциальный выдвиженец, не вынеся испытания нежданным успехом, начал "вождить" и играть не по-командному, что вызвало надлежащие оргвыводы. То, что и наблюдатели, и сам Полеванов восприняли происшедшее как нечто неожиданное и удивительное, связано, вероятно, с тем, что они слишком усердно читали газеты и в результате чтения поняли, что в стране произошел переворот и всеми делами заправляет то ли кровавая хунта, то ли придворная камарилья, возглавляемая вице-премьером Сосковцом и начальником дворцовой стражи генералом Коржаковым. Полеванов есть креатура Коржакова-Сосковца и, осознавая свою силу и бессилие декоративного правительства, он бестрепетно проводит контрреформу отношений собственности, демонстративно пренебрегая мнением Черномырдина и Чубайса. Иначе говоря, Полеванов — это очень серьезно. В рамках такой версии, растиражированной либеральной прессой и поддержанной, в частности, соратником Чубайса Егором Гайдаром, применение к председателю ГКИ стандартных дисциплинарных мер выглядит никак не банальным, но скорее фантастическим, ибо если властного временщика можно поставить на место простейшей аппаратной выволочкой, то что же это за временщик?
Вероятно, казус Полеванова требует признать, что исходный тезис о последовательной контрреформе, необходимо предполагающей деприватизацию, тут не совсем работает, и, оставив сам тезис на рассмотрение историософов, лучше обратиться к проясняющим дело образцам отечественной словесности, ибо история с председателем ГКИ является органической частью юбилейных мероприятий по празднованию 200-летия со дня рождения Грибоедова. Кадровая политика президента действительно бывает чужда лучшим образцам современной западноевропейской демократии, из чего, однако, не обязательно следует, что образцом для нее является методика Иоанна IV, привлекающего к сотрудничеству Малюту Скуратова. Мы живем в более просвещенную эпоху, и краткая история взаимоотношений Б. Н. Ельцина и В. П. Полеванова скорее вызывает в памяти сходную историю с П. А. Фамусовым и А. С. Молчалиным.
Действительно, президент любит выискивать провинциалов и жаловать их своими милостями, в награду за что они немедля начинают куролесить. Можно вспомнить Руцкого, Казанника, отчасти подходящего под тот же разряд председателя комитета по печати Миронова, теперь — Полеванова. Суть же сходная: "Безродного пригрел и ввел в мое семейство, дал чин асессора и взял в секретари; В Москву переведен через мое содейство; и будь не я, коптел бы ты в Твери". Резоны президента понятны: при отсутствии иных кадровых механизмов (система партийного выдвижения, традиция феодально-дворянского служения, налаженный механизм чиновничьего возвышения) остается изыскивать кадры по принципу личной преданности, и благодетельная методика "будь не я, коптел бы ты в Твери" кажется многообещающей, тем более что определенные успехи она действительно может дать. Отысканный по сходной методе граф Аракчеев был "без лести предан" Александру Благословенному, а помощник Виктор Илюшин находится в аналогичных отношениях с президентом РФ.
Однако, хотя сюжет чисто грибоедовский, в случае с Полевановым горе произошло не от ума, а скорее от отсутствия такового. Судя по манерам амурского выдвиженца, он правильно понимал свою роль и был готов "угождать всем людям без изъятья". Беда, однако, в том, что одной готовности угождать мало, ибо "всем людям без изъятья" не угодишь, и необходимо более или менее адекватно понимать структуру высших эшелонов власти и взаимоотношения властных вельмож. Новый председатель ГКИ, судя по всему, имел два источника представлений о высшем свете. Во-первых, как уже было сказано выше, газеты, где сообщалось, что Белый дом — quantite negligeable, а все дело в Коржакове--Барсукове; во-вторых, кремлевскую администрацию, через которую он и был введен в свет, и которая помешана на утонченных придворных интригах. Сообразуясь с мнением газет и двора, естественно было считать поддержку Сосковца и Коржакова заведомой гарантией абсолютного иммунитета. К тому же придворные политики и аналитики искренно полагают, что какого-то своего политического веса премьер не имеет, а любимейшим сюжетом придворных сплетен являются рассуждения о том, что Черномырдина пора сдавать и когда бы лучше это сделать.
Несчастье Полеванова в том, что иные чиновники в своей карьере руководствуются в основном аппаратной интуицией, а некоторые даже и пытаются осмыслить общеполитическую ситуацию. Председатель же ГКИ принял мнение аналитиков и рейтингосоставителей за чистую монету и стал действовать сообразно анализам и рейтингам — с совершенно для себя трагическими последствиями, ибо не учел три вещи. Primo, отношения собственности, интегрируя капитальнейшие интересы влиятельных социальных групп, есть слишком деликатная материя, чтобы вторгаться в них по итогам чтения газетных заметок. Secundo, чеченская кампания, от которой премьер аккуратно дистанцировался, оказалась провалом для кремлевской администрации и выигрышем для альтернативной белодомовской структуры. При таких неприятностях покровителям Полеванова было явно не до него. Tertio, сама роль президентских наперсников была, судя по всему, преувеличена: вряд ли они допущены до стратегического планирования в той степени, в которой им это приписывают.
В итоге грибоедовский юбилей сказался во всей силе, и не исключено, что, как то и положено в IV акте комедии, председатель ГКИ услышит вердикт: "Но чтобы в доме здесь заря вас не застала, чтоб никогда о вас я больше не слыхала".
Максим Соколов