Назойливые слухи и многочисленные публикации о возможном введении фиксированного валютного курса побудили экспертов Ъ разобраться в этой проблеме и высказать по ней свое мнение
Есть ли достоверная информация?
Как сказал корреспонденту Ъ генеральный директор Московской межбанковской валютной биржи Александр Захаров, ни одного из разрабатываемых властями вариантов введения фиксированного валютного курса он не видел, поэтому о перспективах введения того или иного валютного режима он может судить пока чисто теоретически.
Похоже, экспертам Ъ посчастливилось больше — они имеют некоторое представление об аргументации и конкретных предложениях разработчиков проекта введения фиксированного курса рубля.
Судя по всему, эти разработчики хорошо понимают, что изменить валютный режим "с завтрашнего дня" не удастся. Для этого у Банка России должны быть изрядные валютные резервы. Это означает, что весь расчет делается на предоставление кредитов Мировым банком и МВФ (который, кстати, отстаивает идею фиксации валютного курса в России). Помимо того, фиксированный курс рассматривается как элемент жесткой фискальной и денежной политики. То есть процентные ставки должны быть высокими, бюджет — реальным и исполняться, а власти должны находить в себе силы не повышать пенсии и минимальную зарплату. Коммерческим банкам лучше вовсе забыть о кредитах на финансирование экономики. Если же в условиях отказа от дополнительных расходов стране выжить не удастся, государству придется пойти на усиление налогового бремени.
Апологеты фиксации валютного курса надеются на сильное антиинфляционное воздействие этой меры, на улучшение торгового и инвестиционного климатов, удешевление импорта, рост рублевых сбережений и создание комфортных условий для размещения государственных ценных бумаг.
Следует отметить, что мнения сторонников фиксации курса расходятся в вопросе о том, на каком этапе следует фиксировать валютный курс — после достижения некоторой стабилизации или на начальном ее этапе. В первом случае власти рискуют меньше, чем экономика, во втором же — наоборот. В одном разработчики едины: предшествовать фиксации должна девальвация курса, т. е. разовое обесценение рубля.
Слово начальникам
Чтобы выяснить, как обстоит сегодня дело с решением вопроса о введении фиксированного курса рубля, корреспонденты Ъ обратились за разъяснениями к первому заместителю министра экономики Якову Уринсону и заместителю министра финансов Сергею Алексашенко.
Сначала о том, что думает Минэкономики.
Ъ: Яков Моисеевич, что вы можете сказать по поводу слухов о предстоящей фиксации обменного курса?
Я. У.: Я точно знаю, что правительство не рассматривает эту проблему как вопрос сегодняшнего дня. Речь идет о том, что если удастся довести инфляцию до 2-3% в месяц и она будет устойчиво низкой, а золото-валютные ресурсы ЦБ будут достаточны, то можно говорить о фиксации. Причем это не буквальная фиксация, когда "объявляется" постоянный курс, а плавающая, регулирование курса рыночными методами в определенном диапазоне — 1-2%, может быть, несколько больше.
Неразбериха началась оттого, что неправильно было понято заявление Чубайса на форуме в Давосе. Он говорил, что через два-три месяца после достижения определенных условий, которые я отметил, правительство скорее всего будет стабилизировать валютный курс. Это один из элементов правительственной программы. Какие-то журналисты, не сильно похожие на журналистов, поняли так, что курс будет фиксироваться через два-три месяца считая с сегодняшнего дня, и разнесли эту новость.
А теперь о том, что думает Минфин.
Ъ: Сергей Владимирович, насколько обоснованы слухи о том, что будет фиксирован валютный курс? Правомерно ли связывают эти слухи с переговорами с МВФ?
С. А.: Я думаю, что эти слухи абсолютно необоснованны. Не то чтобы вообще, а в конкретной сегодняшней ситуации.
Действительно, в свое время, где-то в сентябре, эта идея достаточно подробно обсуждалась как одна из возможных альтернатив для экономической политики 1995 года. Потом ситуация стала резко меняться в связи с теми процессами, которые происходили на валютной бирже во второй половине сентября — начале октября. По более глубокому размышлению, даже уже вне связи с этими процессами, и правительство и Центральный банк отказались от этой идеи, и больше в нашей повседневной экономической жизни эта идея не обсуждалась.
В этом году в связи с переговорами с Международным валютным фондом эта идея опять стала всплывать, по крайней мере дискутироваться. МВФ выступает с позицией, что этот шаг был бы очень желателен, потому что он покажет российской общественности, что политика правительства действительно сильная, жесткая, долгосрочная. Акцент делается на политической или даже на психологической стороне дела. Но надо учесть, что они предлагают обсуждать проблему фиксации курса при достижении инфляцией уровня 1% в месяц. То есть уже в тот момент, когда инфляция подавлена, а курс может оставаться стабильным при не очень значительных усилиях со стороны властей.
Из разговоров с заместителями министров довольно неожиданно выяснилось, что идея фиксации валютного курса чуть было не реализовалась осенью прошлого года.
Ъ: Летом 1994 года инфляция была низка. Планировалась ли тогда фиксация обменного курса?
Яков Уринсон: Да, летом, в июле, мы первый раз рассматривали этот вопрос. Это было перед переговорами Шохина с "семеркой". Затем, уже в начале октября, были активные обсуждения.
Золото-валютный запас был тогда приличный. Говорили, что если сентябрьский скачок цен удастся погасить, то хорошо бы сначала девальвировать рубль, а потом через две-три недели начать стабилизацию.
Ъ: Насколько предполагалось девальвировать рубль?
Я. У.: Немного, процентов на 10, чтобы иметь какой-то запас прочности. Хотя все зависит от текущей ситуации. Такое регулирование — это скорее искусство. Но тут — "черный вторник" с известными последствиями, и все, конечно, изменилось. Тогда, до скачка инфляции, вопрос рассматривался в практическом плане, сегодня — это теоретические рассуждения. В правительстве сумасшедших нет, все понимают, что в нынешних условиях фиксация валютного курса ни к чему хорошему не приведет.
Оказалось, что в Минфине также работают реалисты.
С. А.: При фиксации курса существуют определенные опасности. Ясно, что даже если инфляция будет на уровне 1% в месяц, рост цен не остановится. И если мы зафиксируем курс, скажем, без стартовой девальвации, то мы заранее обрекаем себя на растрачивание валютных резервов. А если мы девальвируем, то вопрос: насколько, как? Плюс ко всему мы фиксируем курс по отношению к доллару, а в последнее время на мировых рынках доллар очень неустойчив, поэтому мы можем потерять по другим валютам.
Наконец, главный аргумент с нашей стороны, почему мы сегодня даже не хотели бы обсуждать эту ситуацию, состоит в следующем. В нашей экономике сложилось так, что когда курс доллара стабилен или снижается, он оказывает небольшое психологическое воздействие при очень долгом сроке. Зато если доллар начинает лететь вверх, цены реагируют очень быстро. Ясно, что у нас от импорта зависит в основном потребительский рынок и поэтому какого-то реального экономического воздействия от фиксации курса не будет. Такая у нас позиция. И поэтому мы не стали обсуждать дальше эту идею.
Почему эта идея окончательно не похоронена? Потому что у нас в правительстве есть некоторые люди, которые считают, что экономическая политика, экономическая реформа — это такие большие мазки... Либерализация цен, фиксированный курс — вот это политика!
Ъ: Именно в правительстве?
С. А.: И в составе правительства, и среди тех, кто окружает правительство.
Ъ: Г-н Уринсон сказал нам, что в правительстве сумасшедших нет.
С. А.: Сумасшедших, может быть, действительно нет. Но люди, которые считают, что реформа — это обязательно что-то громкое, а не каждодневная работа, — такие люди есть.
Ъ: Таким образом, позиция Минфина заключается в том, что стабилизация курса сегодня не может оказать значительного воздействия на инфляционные процессы.
С. А.: Да, это позиция и Минфина, и Центрального банка...Если Центральный банк, как говорится, не врет мне в глаза. По-крайней мере вчера (31 января. — Ъ) на переговорах с МВФ мы выступали в унисон по этой позиции... С разными аргументами, но мы придерживались одной и той же позиции, не сговариваясь.
Комментарий экспертов Ъ
Итак, похоже, что в ближайшее время валютный курс фиксироваться не будет. Хотя ясно, что разговоры вокруг этой проблемы не пусты, и не будь осенью сорвана финансовая стабилизация экономики, мы бы, вероятно, уже жили с фиксированным курсом. Нам представляется важным еще раз рассмотреть некоторые аспекты этой проблемы.
Как свидетельствует экономическая история, любое правительство, заботящееся о росте национального благосостояния, проводит политику скорее обратную рассматриваемой. Намеренное ослабление национальной валюты — наиболее "рыночный" способ проведения протекционистской политики. Современная экономическая теория предлагает два важнейших основания такой политики.
Первое. Дозированная защита внутреннего рынка от иностранных конкурентов — необходимое условие для развития отечественного производства. Производство развивается быстрее и эффективнее, когда ориентируется на достаточно большой и диверсифицированный внутренний рынок сбыта. При этом условии формируется тесная обратная связь потребитель--производитель, которая при наличии потенциала роста (определяемого размерами рынка) одновременно "отслеживает" качество товара.
Второе. Страна, только начинающая конкуренцию на внешних рынках, почти всегда должна иметь резерв эффективности для проведения в случае необходимости демпинговой ценовой политики. Заниженный курс национальной валюты этот резерв обеспечивает.
Сторонниками введения фиксированного обменного курса часто высказывается идея, будто российская промышленность обладает большим резервом конкурентоспособности. И поэтому ревальвация реального курса рубля (неизбежная в условиях инфляции при стабильном номинальном курсе) не сильно отразится на ее состоянии. Очевидно, что это не так.
На графике 1 показаны цены некоторых товаров на внутреннем российском рынке по сравнению с мировыми. Уровень 100% показывает равенство внутренних и внешних цен. Действительно, как видно по этому графику, сегодня немного товаров внутри страны дороже, чем на внешних рынках (сахар и цемент). Однако ревальвация рубля может кардинально изменить ситуацию. Размытая полоса на графике показывает, куда может сместиться граница равенства внутренних и внешних цен (были рассмотрены разные сценарии инфляции). Чуть ли не половина из приведенных товаров будет здесь стоить дороже, а следовательно, их производство станет неконкурентоспособным.
Самое неприятное в избыточном укреплении нацвалюты — невозможность формирования устойчивой структуры хозяйства. Об этом, на наш взгляд, достаточно убедительно свидетельствуют результаты проведения либеральной внешнеэкономической политики в России в течение трех последних лет.
Приведенный нами количественный анализ связи некоторых экономических индикаторов с изменением обменного курса неутешителен.
К концу 1993 года и на протяжении всего 1994 года наблюдалась положительная связь между потребительскими ценами и обменным курсом. Причем эта связь была довольно сильной: на рубеже 1993-1994 гг. коэффициент эластичности составлял 0,2, а в середине прошлого года возрос до 0,3. Если ориентироваться на цифры января текущего года, то это означает, что при стабильном курсе темп инфляции составил бы не 18, а порядка 13-15 процентов. На первый взгляд, приведенные результаты демонстрируют полезность снижения темпов роста курса доллара. Но, с другой стороны, высокая чувствительность внутренних цен к изменению обменного курса — свидетельство приближения курса к паритету покупательной способности и увеличения доли импорта на потребительском рынке.
Анализ связи курса с динамикой производства в отдельных отраслях показал, что переход реального (то есть дефлированного) обменного курса с уровня 5-6 руб./$ к 2 руб./$ (в ценах начала 1991 года) в значительной мере определил спад производства в отраслях, работающих в основном на внутренний рынок и/или испытывающих сильное давление со стороны иностранных конкурентов. Характерно резкое увеличение чувствительности динамики производства к изменению реального курса (см. график 2) в легкой и пищевой промышленности. Аналогичные изменения наблюдались и в машиностроении, химии и нефтехимии, лесной и деревообрабатывающей промышленности.
Механизм влияния укрепления национальной валюты на производителей, обслуживающих внутренний рынок, понятен. Снижение реального курса иностранной валюты определяет рост эффективности импорта. Импортеры, расширяя свою деятельность в России, забирают часть рынка сбыта у внутренних производителей, причем, как правило, для "внутреннего пользования" остаются наименее привлекательные и наиболее опасные рыночные сегменты, где чувствительность потребителей к росту цен максимальна. Таким образом, отечественные производители оказываются под двойным ударом: с одной стороны, у них уменьшается физический объем спроса, с другой — они не могут увеличивать цены даже в соответствии со средним темпом инфляции. В результате они вынуждены резко сократить производство. И, что самое неприятное, уступая свою долю доходов иностранным производителям и предприятиям, обслуживающим более привлекательные, как правило внешние, рынки, они надолго или навсегда лишаются возможности развиваться.
Проблема обменного курса чрезвычайно важна в связи с той позицией, которую занимает сейчас и может занять в будущем Россия на мировом рынке. Сегодня Россия — это страна, поставляющая на рынки в первую очередь энергоресурсы и металлы. Чрезвычайно важный для мирового хозяйства рынок энергоресурсов не слишком устойчив. Даже в лучшие времена цены довольно сильно колеблются, реагируя на бесчисленное количество факторов и событий.
Между тем уже отчетливо виден новый фундаментальный фактор, который в состоянии оказать мощное и длительное воздействие на мировой рынок энергоресурсов. Речь идет о Китае. Двузначные цифры годового экономического роста уже на протяжении второго десятилетия очень быстро выводят Китай из разряда отсталых стран в ряд если не развитых, то, по крайней мере, близких к этому. Существуют оценки, что уже в обозримом будущем Китай предъявит дополнительный спрос на нефть в объеме до 100 млн тонн в год. Чтобы в этих изменившихся условиях сохранить равновесие на рынке и не допустить значительного роста цен, необходимо иметь возможность в любой момент увеличить предложение нефти. Россия с ее все еще большими неиспользованными запасами — очень подходящий кандидат на роль нефтяного донора. Однако при чем здесь политика в области обменного курса?
Как мы кратко показали выше (а подробно см. обзорный материал в Ъ #1), слишком "твердая" национальная валюта в кризисные периоды угнетающе действует на конъюнктуру внутреннего рынка. Производство сокращается, и соответственно снижается спрос на энергоресурсы. "Лишние" нефть и газ направляются на экспорт. Решению возникающих проблем — поддержание работоспособности топливно-энергетического комплекса, а также создание новых транспортных магистралей — Запад готов помочь своими инвестициями.
Похожая ситуация на рынке цветных металлов. Ревальвация реального курса рубля еще процентов на тридцать сделает российские заводы с их высокими издержками маргинальными на мировом рынке. Они смогут экспортировать продукцию только в периоды хорошей конъюнктуры, когда цены на металлы высоки, и тем самым ограничивать рост цен. Таким образом, наша цветная металлургия теряет (хотя бы на время) самостоятельное значение и становится механизмом, демпфирующим колебания мировой конъюнктуры.
Татьяна Гурова, Елена Маковская, Валерий Фадеев