Вчера президент России Дмитрий Медведев и лидер партии "Единая Россия" Владимир Путин встретились на съезде партии "Единая Россия" в Гостином дворе, и президент, как и остальные делегаты и гости съезда, выслушал новую экономическую программу председателя правительства. Специальному корреспонденту "Ъ" АНДРЕЮ Ъ-КОЛЕСНИКОВУ показалось, что эта речь гораздо уместней прозвучала бы на заседании правительства или в рамках, например, правительственного часа в Госдуме.
Съезд уже начался, и Владимир Путин уже поздравил делегатов и гостей съезда с тем, что в зале вместе с ними присутствует президент Российской Федерации Дмитрий Анатольевич Медведев. А в это время на улице еще стояли несколько десятков делегатов и гостей съезда, которые не успели пройти через рамку металлоискателя. Еще примерно столько же не успели сдать в гардероб пальто и куртки, и уже слышно было, как гардеробщица в деланном отчаянии произнесла неизбежное: "Да у меня же не четыре руки!.."
Это было особенно обидно слышать тем, кто стоял в очереди, так как в огромном фойе их коллеги уже активно давали интервью, и губернатор Егор Строев, например, уже говорил о том, что "КПСС была хорошей организацией, там была своя логика"...
— Прямо повторять ее, наверное, не надо,— с некоторым сомнением в голосе говорил господин Строев, потому что ведь в душе уверен был, что надо, еще как надо, да только ведь все равно не смогут... — Но многое можно позаимствовать! Потому что это была организационная сила!
Хотелось сказать, что и так уж позаимствовали, но ведь все равно ему бы много не показалось.
Очередь в гардеробе между тем не становилась меньше, но были, правда, делегаты, которые справились с этой ситуацией и успели послушать выступление не только Владимира Путина, но даже и Дмитрия Медведева, хотя шансы их еще перед рамкой металлоискателя, казалось, были равны нулю. Так, мэр одного из среднерусских городов резким движением свернул пальто кульком и попросил сдать его без очереди в ячейку для обуви.
— Вы четвертый слева! — услышал он от гардеробщицы и отошел от нее такой счастливый, как будто ему рассказали о рассадке в зале заседаний и лично о его месте по отношению к лидеру партии и президенту страны.
Зал между тем вчера был оформлен особенным образом: как римский амфитеатр, где выступлениям гладиаторов было отведено не так уж много места, буквально одна трибуна. Но и ее было достаточно, чтобы покинуть это место со щитом или на щите.
Дмитрий Медведев говорил, что "Единая Россия" — это ведущая политическая сила страны или, "говоря проще,— правящая партия". Это было странно, так как он сам несколько дней назад, объясняя, почему нужен шестилетний президентский срок, настаивал на том, что Россия — это президентская республика и не может быть ни в коем случае парламентской. А теперь оказывалось, что в России есть правящая партия.
Впрочем, делегаты с такой радостью встретили известие о том, что они — правящие, что было бы, ей-богу, жаль расстраивать их когда-нибудь тем, что это была просто оговорка или желание как-то приободрить всех этих людей перед началом работы их съезда. Пусть так теперь и будет: Россия — президентская республика, но "Единая Россия" в ней — правящая партия. Кажется, такой расклад сегодня — едва ли не единственный, который устроит абсолютно всех.
В своей короткой речи Дмитрий Медведев напомнил, что Россия — социальное государство, и что задача "не только сохранить достигнутые стандарты жизни людей, но и обеспечить условия для их дальнейшего роста" — общая, и что на партию "Единая Россия" с ее огромными "организационными возможностями и ресурсами (Егор Строев на этих словах должен был расчувствоваться.— А. К.)" ложится особой важности задача.
Таким образом, "Единая Россия" вместе с президентом и правительством должна ответить не только за выход из кризиса, но и за невыход из него если что. Не исключено, что кто-то из высшего руководства партии в этот момент пожалел о том, что так много сил было потрачено на создание огромного организационного ресурса,— а то, может, сейчас и обошлось бы как-то.
Владимир Путин выступил с обширной речью. Причем уверенно можно говорить о том, что это была речь не лидера партии, а председателя правительства. Было на первый взгляд странно, что он выбрал для такой речи именно эту площадку. То, о чем он говорил, кажется, гораздо уместней звучало бы на заседании правительства или в рамках, например, правительственного часа в Госдуме. Правда, тогда Владимир Путин не дождался бы такого количества аплодисментов, какое получил вчера в Гостином дворе.
Он говорил о том, что предстоит поднять производительность труда в три-четыре раза, снизить энергоемкость на сорок процентов, и это звучало совершенно безобидно, потому что говорилось уже много раз и эти слова давно уже воспринимаются как обязательная часть любого публичного выступления премьера, необязательная к исполнению.
Но потом началась обязательная. Премьер, конечно, не отказал себе в удовольствии вспомнить о том, что "злоупотребление допингом "дешевых денег" и проблемы с ипотекой в США породили настоящую цепную реакцию, вызвали паралич мировой финансовой системы и всеобщее недоверие на рынках" и что кризис, начавшийся как финансовый, на глазах превращается в экономический и "проверяет на прочность всю экономику России". Владимир Путин заявил, что этот кризис невозможно было предотвратить, но что правительство России "обязано было его предвидеть!".
Я удивился, что премьер начал с такой здоровой самокритики в свой адрес, но тут же выяснилось, что правительство его и предвидело и "не растратило впустую время".
— Наша экономика практически удвоилась,— заявил Владимир Путин.
Было понятно, почему он сказал это сейчас. Удвоение ВВП — это задача, которую он поставил в одном из своих первых посланий, когда работал президентом. И до сих пор было не очень понятно, выполнено ли требование Владимира Путина к экономике. И вот вчера выяснилось, что выполнено. Удвоилась все-таки экономика-то. Очевидно, что другой шанс произнести такую фразу Владимиру Путину представится по крайней мере не скоро: в ближайшее время экономика, судя по всему, будет сокращаться такими же темпами, какими удваивалась.
Я посмотрел, как слушали эту речь делегаты в зале. Здесь были абсолютно разные люди. Эти лица можно было рассматривать часами, и это была бы работа не для глаз, а для ума, а также на сообразительность. Вот, например, кто этот молодой человек, который сидит между председателем Счетной палаты Сергеем Степашиным и министром финансов Алексеем Кудриным? Никто из журналистов его не знает, а он сидит в самом козырном, можно сказать, месте и чувствует себя на нем абсолютно уверенно.
А вот человек, тоже сидящий в первом ряду, такой широкоскулый, с такими бесцветными глазами и с такими большими руками, что, когда Владимир Путин говорил об убийстве первого заместителя Центробанка Андрея Козлова, я невольно смотрел на этого человека, хотя при чем же тут, казалось бы, он? Ведь Андрей Козлов был убит из огнестрельного оружия, а этот человек, совершенно очевидно, все делал голыми руками.
При этом в зале, тоже в первом ряду, сидела директор Пушкинского музея Ирина Антонова, безусловный нравственный авторитет страны, и трехкратный олимпийский чемпион Александр Карелин, у которого руки уж по крайней мере не меньше, чем у того парня, а сердце — больше, а душа — шире...
А были люди, и много таких, которых при всем желании не запомнишь ни с первого, ни со второго, ни с третьего раза, и это — главное отличие, которым каждый из них втайне гордится.
Премьер между тем говорил об изменениях в пенсионной системе, в системе здравоохранения и уже перешел к тому, что надо "решать вопрос кредитования отечественных компаний и предприятий практически полностью за счет собственных финансовых ресурсов".
— Сегодня от поддержки отдельных банков нам следует перейти к существенному укреплению всей нашей банковской системы,— заявил премьер.— В этой связи считаю оправданным существенно расширить практику выкупа коммерческими банками облигаций крупнейших отечественных компаний, а Центральный банк должен будет рефинансировать кредитные учреждения под залог этих ценных бумаг.
Вдруг раздались сначала несмелые, а потом все более громкие аплодисменты. Через мгновение было такое впечатление, что в зале сидят одни банкиры и бизнесмены, которым не надо два раза объяснять, какую важнейшую вещь предложил сделать премьер. На самом деле, думаю, гости и особенно делегаты съезда таким образом пытались просто выиграть время, чтобы попытаться понять, что сказал премьер.
Господин Путин объяснял, что значит сделать Россию международным финансовым центром, какие и к чему принять поправки, чтобы сыграла идея расчетов в российских рублях, и тут делегаты смотрели на него с гораздо, по-моему, большей симпатией, потому что в этот момент речь этого человека была им по крайней мере понятна.
После этого Владимир Путин сказал о том, о чем теперь говорят все в связи с его выступлением: о снижении с 1 января налога на прибыль на 4% ("Напомню, что и у регионов есть право уменьшить этот налог на четыре пункта",— добавил он таким тоном, что если бы я был главой субъекта федерации, то мне бы захотелось снизить этот налог по крайней мере на шесть), о повышении амортизационной премии на 30%, о том, чтобы дать право субъектам федерации "уплачивать налог на прибыль с фактической прибыли, полученной с начала года... а не с прибыли, существующей пока только на бумаге" — и чтобы эта норма заработала уже через неделю, с 28 ноября.
— Это важно,— сказал господин Путин,— потому что 28-е — это как раз день уплаты налога.
В первый раз за этот день, да и за все время с того момента, что согласился стать лидером партии, Владимир Путин обратился к депутатам Госдумы, большая часть которых присутствовала в зале, именно как лидер партии — причем в ультимативной форме.
В такой же форме он предложил снизить ставку налогообложения малого бизнеса с 15% до 5%, радикально уменьшить срок возврата НДС.
Кроме того, премьер предложил пересчитать подоходный налог для тех граждан, которые в 2008 году купили квартиру, причем вдвое против прежнего и к тому же в сторону снижения.
— Ох, ни фига себе,— охнул стоявший рядом со мной сенатор,— а я же в августе квартиру купил...
— Так радоваться же надо,— сказал я ему.
— Да я радуюсь...— вздохнул тот.
Не верит, понял я.
Тут Владимир Путин заговорил про возможность выпуска российскими компаниями инфраструктурных облигаций, и большая часть делегатов снова вдруг потеряла интерес к происходящему, решая проблему осмысления этой идеи бурными и продолжительными аплодисментами.
Несколько слов Владимир Путин посвятил все-таки и собственно делегатам съезда.
— Как партия парламентского большинства,— заявил он,— "Единая Россия" несет всю полноту ответственности за происходящее в стране. И ее политические перспективы, хочу это подчеркнуть, уважаемые коллеги, напрямую будут зависеть от того, как вы справитесь сегодня с проблемами, с которыми сталкиваются страна и ее граждане.
Таким образом, и Владимир Путин не отказал себе в удовольствии сделать "Единую Россию", в случае чего, крайней. На самом деле, похоже, у него и в самом деле есть какая-то внутренняя уверенность, что с этим кризисом можно справиться и что он не подставляет партию, которую сам же и возглавляет, а наоборот, дает ей шанс необыкновенно отличиться — не в последнюю очередь его руками.
После того как был объявлен перерыв (до этого еще Борис Грызлов в своем докладе обещал сделать все, о чем попросил Владимир Путин депутатов, и даже еще немного больше), я подошел к министру финансов Алексею Кудрину и спросил его, правильно ли я понимаю, что уменьшенный налог на прибыль и другие меры, которые стоят сотен миллиардов долларов для бюджета, будут компенсированы из резервного (бывшего стабилизационного) фонда, который господин Кудрин отбивал в том числе и от сидящих в этом зале лоббистов по меньшей мере последние четыре года? И что если бы не это, если бы не проклятия в его адрес, Владимиру Путину было бы, так сказать, нечем произнести эти слова?
Алексею Кудрину трудно было не согласиться с этими словами.
— Так и есть,— сказал он.— Но знаете... мы выложились... в определенном смысле.
То есть у него там все-таки что-то еще осталось.