От воды до алмазов

Президент группы ОНЭКСИМ МИХАИЛ ПРОХОРОВ, предприниматель, который уже сегодня инвестирует в инновационные проекты на основе нанотехнологий, рассказал КОНСТАНТИНУ БОЧАРСКОМУ о том, как он видит создание в России инновационной экономики, реализацию интеллектуального потенциала страны и будущее нанотехнологических продуктов.

— Стратегической целью российской экономики объявлен переход к 2020 году на инновационную модель. Верите?

— Критерий "веришь — не веришь" в экономике не работает. Если определены национальные конкурентные преимущества и соответствующие им рыночные ниши, то понятны и технологии их завоевания. Дальше надо просто брать и делать.

— А как в стратегические конкурентные преимущества России попали нанотехнологии?

— Ну, во-первых, это модная тема. Как ни странно, это очень важно в данном случае. Во-вторых, у России есть хороший потенциал именно в этой сфере. В-третьих, в стране уже есть хоть небольшой, но стабильный рынок сбыта продукции, разработанной с учетом этих технологий, и сейчас самое время совершить в этом направлении прорыв.

— Да, но есть много других модных тем, биотехнологии например. Или освоение Вселенной...

— Я как-то рисовал схему инновационного процесса, она состояла из трех зон. Первая — рынки, которые заказывают инновационную продукцию, вторая — обеспечивающие отрасли, куда входит материаловедение, включая нанотехнологии, а третья — широкая инновационная среда, где работают люди, которые хотят творить. В нашей стране всегда была сильная школа материаловедения. Выделить из нее модную тему нанотехнологий для привлечения внимания — это, на мой взгляд, очень правильный ход. Сегодня слово "нано" на слуху, все об этом говорят, обсуждают продукты, созданные с использованием нанотехнологий. Модная тема рождает интерес.

— Даже Юдашкин сшил для военных форму с наномембранными технологиями.

— Да, даже Юдашкин. И это очень хорошо. В свое время в России существовала мода на изобретательство. Люди шли в технические вузы, защищали диссертации. Сегодня мы снова заинтересованы в подобной моде. Надо, чтобы человек хотел стать инноватором. А для этого требуется видение перспектив. Я считаю, что государство правильно выбрало одно из направлений, где у нас есть потенциал, создало для него бренд и выделило беспрецедентные деньги для финансирования. Теперь под этим брендом надо построить технологичную инновационную машину.

— И как?

— Один из главных вопросов — кто потребитель этой продукции. Пока единственным для нее заказчиком в России является оборонка. Хорошо, что этот заказчик есть, что он помогает развитию технологий, поддерживая их заказами. Но важно, чтобы эти технологии попадали и в рыночную среду. До сих пор это получалось не очень хорошо. Способность коммерциализировать инновации у нас крайне низкая. Это исторический факт. И надо иметь его в виду.

— Все-таки не очень понятно, почему именно из нано решили сделать моду. Информационные технологии не менее модная тема. Почему не взяться за нее? России не нужна Силиконовая долина?

— Я не согласен со знаком равенства между Силиконовой долиной и IT. Долина — это в первую очередь сосредоточие интеллекта. И когда интернет еще не был развит, сосредоточие интеллекта в одной зоне дало колоссальные преимущества. Позволило делать продукты, которые создавались физиками, химиками, математиками. Сегодня нам кажется, что главным продуктом долины стал интернет. На самом деле главным ее стратегическим продуктом стала концентрация интеллекта. Но по иронии именно IT и интернет стали и могильщиками Силиконовой долины. Сегодня абсолютно не важно концентрировать этот интеллект в одной точке. В одной точке теперь нужна достаточность интеллекта — способность поставить системную задачу, разбить ее на части и заказать реализацию подрядчикам по всему миру. И если раньше требовалась концентрация интеллекта гигантских размеров, таких как Силиконовая долина, то сегодня управлять решением системной задачи может десяток человек. И место их обитания не имеет значения.

— Этим концентратором достаточного интеллекта должен стать научно-технический комплекс "Старопетровский", который вы создаете?

— К слову говоря, эта задача в последнее время переформатировалась. Мы готовили проект, когда я еще работал в "Норильском никеле". Сейчас же "Норникель" — владелец здания — хочет делать там офис. Поэтому мы отказались от этой площадки. Будем делать в другом месте. Но суть проекта осталась прежней. Традиционно в Советском Союзе под конкретные тематики создавались целые институты с собственными исследовательскими центрами. Как вы понимаете, такой подход требует больших капиталовложений. Сегодня, России, по сути, необходимо заново отстраивать исследовательскую базу на новом технологическом уровне. Создание универсальных исследовательских центров, где возможно проводить исследования по разным тематикам в режиме outsource,— выход для нашей науки, у которой сегодня нет таких значительных средств для строительства большого количества лабораторий и исследовательских центров. Наш комплекс будет построен по принципу достаточности интеллекта и при этом будет обладать самым современным исследовательским оборудованием и современными лабораториями, причем мы обеспечим доступ к ним всем, кто занимается инновациями. Любая команда специалистов, любой ученый, разрабатывающий инновационный проект, сможет при необходимости арендовать лабораторию, оборудование, провести необходимые исследования. Несмотря на то что как такового центра еще нет, у нас уже почти год ведется работа по отбору перспективных инновационных проектов, которые будет реализовывать группа ОНЭКСИМ. При группе создан экспертный совет, состоящий из 20 ведущих ученых-практиков, задача которых — выбрать из потока проектов те, у которых наибольшие перспективы дальнейшей реализации и вывода на рынок готовой продукции. Совсем недавно совет утвердил три проекта, которые будут реализованы уже в ближайшее время, если подтвердится их экономическая целесообразность.

— Есть успехи?

— Завтра мы объявим о первом проекте, который запускаем совместно с "Роснано", производстве асферических оптических элементов — светодиодов нового поколения. Это системный проект, его реализация приведет к замене всего освещения по всей стране. Мы выкупили эту технологию у группы бывших учеников академика Алферова, которые в свое время уехали в Германию, создали там компанию и развили технологию. Теперь мы возвращаем ее на родину вместе с людьми, что, на мой взгляд, очень правильно. Это позволит нам запустить на Уральском оптико-механическом заводе производство современной осветительной техники, которая изменит всю организацию освещения городов, офисов, жилых кварталов.

— Как изменит?

— Приведет к смене отраслевых критериев. Теперь ими станут экономичность и мощность света, чего раньше не было. Пусть это не фундаментальный проект, но тем не менее он реализуется в масштабах страны и создает базу. В отличие от большинства других проектов в сфере нанотехнологий, которые пока штучные. И таких проектов должно быть больше.

— Как кризис повлияет на планы развития этого направления?

— Кризис привел к оттоку средств из венчурных фондов: инвестиции в инновации в условиях кризиса не являются жизненно важным приоритетом. Но это дает хорошие шансы тем, кто хочет совершить прорыв на этом направлении. Рынки, которые были для нас закрыты, открываются. В такой ситуации создание "Роснано" и выделение ей средств является главным конкурентным преимуществом. Платформа создана, для этого много уже было сделано председателем совета директоров "Роснано" Андреем Александровичем Фурсенко, руководством корпорации — теперь надо действовать.

— Какие еще сферы для поиска проектов вы выбрали?

— Пока это три направления. Первое — наноалмазы. С их помощью обеспечивается новый уровень шлифовки материалов. Второе — технологии очистки воды. Сейчас мы оцениваем их экономическую эффективность. Третий — нанолитография. Это технологии, где стирается грань между материалом и изделием — его изготовление происходит на атомном уровне. Нам интересны большие проекты. Пусть немногие, но те, что способны занять рынок. Штучные проекты могут быть полезны, чтобы набить руку, но стратегического интереса для группы не представляют.

— Сколько средств вы планируете вложить в нанотехнологии?

— Мы определили лимит, но, будет ли он освоен, я не знаю. В первую очередь это зависит от проектов, которые мы найдем. Те, что нас интересуют,— единичные вещи, поэтому точно назвать сумму, которую я потрачу, скажем, в 2009 году, не могу. Пока мы нашли совместно с "Роснано" один проект в нанотехнологиях — по светодиодам и счастливы уже этим. В нем наше участие составляет около $30 млн.

— Каков размер лимита в целом?

— Скажу так: у нас достаточно свободных денег. Не могу сказать, что готов потратить миллиард, но масштаб в сотни миллионов вполне приемлем.

— Какую капитализацию ожидаете от этих проектов?

— Вопрос кощунственный. Потому что слово "капитализация" ушло даже из традиционного бизнеса. Я бы сказал так: мы находимся в самом начале пути, и сколько наш бизнес будет стоить, зависит от того, как в будущем будет в принципе определяться стоимость. Какие будут мультипликаторы, как будут соотноситься компании, как рынок инновационный будет соотноситься с традиционными рынками и т. д. Надо понимать, что на наших глазах происходит смена среды обитания. В войну Рембрандт стоит дешево, а еда — дорого. В мирное время искусство стоит намного дороже еды. Сегодня трудно сказать, какая сфера экономики в будущем окажется наиболее успешной. Все зависит от того, что же будет являться ценностью. Искусство бизнеса — предугадать это. А диверсифицировать свой выбор значит застраховаться от ошибки. Потому что если в портфеле присутствуют самые конкурентные компании из разных областей, то в целом стоимость такой инвестиционной корзины вырастет. А насколько агрессивно — покажет жизнь. В любом случае для нас работа в этом направлении — это диверсификация инвестиционного портфеля. Капиталовложения на данном этапе не очень большие, а перспективы, в том числе по части стоимости, у всей индустрии огромны. Сейчас важно наработать опыт, получить возможность быть во главе всего процесса, иметь доступ к точкам развития. Если все пойдет как планируется, для нас это в некотором роде гарантия того, что мы будем в нужное время в нужном месте — с правильными возможностями и опытом. А в том, что рынок нанотехнологий будет стоить миллиарды долларов уже в ближайшее десятилетие, я нисколько не сомневаюсь.

— А при катастрофном сценарии инновации разве будут иметь ценность?

— Даже если на рынке останется спрос только на удовлетворение самых базовых потребностей, бизнес все равно будет заинтересован в том, чтобы делать их удовлетворение более эффективным. Когда началась Великая депрессия, американцы стали развивать свою нефтяную промышленность и совершили прорыв в ее переработке нефти и производстве катализаторов.

— Когда началась Великая депрессия, половина американцев встали вдоль дорог с лопатами — эти дороги строить.

— Одно другому не мешает. Но если бы не инновационный процесс, они бы до сих пор так и стояли вдоль дорог с лопатами.