В субботу и в воскресенье в Перу прошел саммит Азиатско-Тихоокеанского форума экономического сотрудничества (АТЭС), обсуждавший финансовый кризис. Однако на специального корреспондента "Ъ" АНДРЕЯ Ъ-КОЛЕСНИКОВА самое сильное впечатление произвели не речи глав государств и даже не прощание президента США Джорджа Буша с коллегами, а неожиданные откровения сопредседателя Консультативного делового совета АТЭС Олега Дерипаски.
В субботу саммит АТЭС в Перу, который шел в закрытом режиме, прервался на вечер, и президент России Дмитрий Медведев встретился с президентом США Джорджем Бушем.
Гостиницу "Мариотт", где живет Джордж Буш, оцепили не только по ее периметру. По периметру оцепили несколько кварталов столицы Перу Лимы, примыкающих к этой гостинице. Казалось бы, пока еще действующий президент США, который приехал на свой последний крупный саммит, мог бы расслабиться на берегу океана, как и его спецслужбы, и подумать о вечном, глядя на серфингистов и пару военных кораблей, контролирующих акваторию залива, так что в безопасности мог чувствовать себя не только Джордж Буш, а и серфингисты тоже.
Но наоборот: меры безопасности были усилены и, может быть, даже в качестве моральной компенсации Джорджу Бушу за то, что он хромает уже на обе ноги.
Это была странная встреча. Американцы устроили ее в узком коридоре, прессы было очень мало, никто, что удивительно, не толкался, и я видел даже, что американский оператор уступил место российскому, пожав плечами и подвинувшись, а это уже никакому пониманию не поддавалось.
Пул Белого дома никогда не вел себя так — и кажется мне, не будет себя так вести. Они всегда отчаянно боролись за свое место под солнцем — потому что были уверены, что это — их место, как и само солнце.
Но теперь они понимали, видимо, что-то еще. Я осознал, что именно, когда увидел Джорджа Буша. Президент США вышел к президенту России, который широко ему улыбался и махал рукой, задумчивым и даже грустным. Да, он был грустным и что-то не скрывал этого. Именно это настроение, которое журналисты Белого дома наблюдают, видимо, не первый день, и передалось им. Джордж Буш расставался с властью, и расставание, судя по всему, проходило для него болезненно.
— Интересная встреча, последняя моя встреча в должности президента США,— это было первое, что он сказал Дмитрию Медведеву.— У нас были разногласия, но я всегда старался удерживать их в рамках учтивости. Вот и все, что я хотел сказать...
— Спасибо, Джордж,— ответил господин Медведев, не дожидаясь перевода.— Да, есть места, где мы сходимся и где резко (президент России сделал акцент на этом слове.— А. К.) расходимся. В целом мы работали хорошо и сейчас тоже продолжим нашу работу...
Он, таким образом, настаивал на том, что работа с Джорджем Бушем продолжается, он говорил это, скорее всего, именно для Джорджа Буша, они пошли к двери, потом президент США повернулся к журналистам, махнул рукой и неожиданно сказал, оглядев всех:
— Увидимся!
То есть и с нами попрощался.
Через час, когда эта встреча закончилась, в отеле "Оливар", где живет президент России и где он должен был принять нового премьер-министра Японии Таро Асо, к нам подошел министр иностранных дел России Сергей Лавров и рассказал, что среди прочего на встрече с Джорджем Бушем активно обсуждалась борьба с пиратами у берегов Сомали. Действительно, это была война, в которой Джордж Буш еще мог успеть поучаствовать.
— То есть можно ожидать совместной атаки на пиратов сил объединенного российско-американского флота? — спросил я.
— Мы будем действовать в международном правовом поле,— с некоторым даже, по-моему, сожалением отозвался Сергей Лавров.
Впрочем, ни он, ни помощник президента Сергей Приходько не отрицали, что совместная военная операция США, России и стран ЕС в Аденском заливе возможна в ближайшее время. Как я понял, заминка в основном как раз в скорейшем создании международного правового поля для нее.
— Размещение ПРО в Европе обсуждалось? — спросили министра иностранных дел России.
— Это мы с Кондолизой (Райс, госсекретарем США.— А. К.) обсудим,— отозвался Сергей Лавров,— в декабре еще будем встречаться.
То есть и для нее еще не все кончено, хотя понятно, что обсуждать с ней этот вопрос еще можно, но решать уже нельзя.
Перед встречей с премьер-министром Японии к журналистам подошел еще глава банка ВТБ Андрей Костин, он входит в Консультативный деловой совет АТЭС, форум которого тоже проходил в субботу (сопредседатель совета — владелец "Русала" Олег Дерипаска).
— Меры, которые принимают в мире в связи с кризисом,— сказал Андрей Костин,— в основном совпадают в мерами нашего правительства (я так и не понял, хорошо это или плохо.— А. К.). Курс — на поддержку реального сектора, надежда на то, что кризис не продлится больше двух лет... Это на саммите тоже обсуждали.
Андрей Костин чего-то не договаривал, а договорить, похоже, хотелось.
— Есть мнение,— решился он все же,— что экономика может столкнуться с более серьезными проблемами и вообще никаких денег не хватит. Цикл есть цикл, конечно, мы внизу цикла, но смягчить падение за счет господдержки можно.
Он говорил уже, конечно, о своем банке.
— Российские компании оказались отрезанными от инвестиционных рынков, денег им брать негде... Мы выдаем больше, чем получаем.
Да, Андрею Костину по-прежнему нужна господдержка, это было очевидно, и этой своей болью он спешил поделиться с нами. И главное — не для себя же, а для дела, для российских компаний, которым больше негде брать денег. Не в чем упрекнуть себя Андрею Костину. И некому его ни в чем упрекнуть.
— Если государство хочет, чтобы банк брал на себя повышенные риски, то часть их государство должно брать на себя,— продолжил он.
На вопрос, сколько еще продлится кризис, Андрей Костин, уже уходя, обернулся:
— Я оптимист всегда! Когда ехал сюда — думал, на полтора года еще. Но тут все лидеры говорят — на два. Значит, на два.
В это время уже начиналась двусторонняя встреча Дмитрия Медведева еще с одним оптимистом — японским премьер-министром Таро Асо.
— Мне запомнилось ваше выступление в Японии,— сказал ему президент России.— Вы рассказали, как Япония в разные периоды выходила из кризиса...
— А-а-а! — вдруг громко крикнул японский премьер и подался вперед, как будто собрался вскочить из кресла и что-нибудь сделать, то ли с собой, то ли с кем-нибудь еще.
Но оказалось, что это он тоже припомнил свою речь в Вашингтоне неделю назад.
— Как вы отметили, мне сразу после вступления в должность (Таро Асо работает премьером всего три месяца.— А. К.) пришлось заняться вопросами финансового кризиса. Но наряду с этим у нас остаются нерешенные вопросы, и я хочу провести обмен мнениями, чтобы решить эти нерешенные вопросы.
Каждый новый японский премьер начинает с этих нерешенных вопросов. Каждому кажется, что именно он станет человеком, при котором Японии дадут четыре острова. И каждый к концу своего срока, который наступает иногда через несколько месяцев, иногда через несколько лет, понимает, что погорячился, Таро Асо это пока еще не понял.
— Я знаю, господин Медведев, что вы являетесь юристом, вопрос островов является фактором нестабильности в регионе, и я хотел бы сделать так, чтобы японо-российские отношения стабилизировались...— произнес японским премьер.
— Нет нерешаемых проблем! — неожиданно сказал господин Медведев, и я даже подумал, не хочет ли и он войти в историю человеком, при котором Россия отдала Японии четыре острова.— У нас такие тут большие делегации сидят! Пусть сделают что-нибудь полезное, приложат свои усилия.
Члены делегаций переглянулись, поняв, что на них перекладывают ответственность, с которой они по определению не могут справиться, а я понял, что при господине Медведеве шансы японцев получить острова примерно такие же, как при Борисе Ельцине.
После этой встречи, которая продолжалась, кстати, около полутора часов, к журналистам еще должен был подойти Олег Дерипаска. Ему предстояло поделиться подробностями насчет делового Консультативного совета АТЭС. Господин Дерипаска сначала не стремился к славе. Андрей Костин буквально вытолкнул его в полукруг, освещенный прожекторами видеокамер:
— Ну иди, скажи, что банки тебя поддерживают...
Это стало, видимо, решающим аргументом. Олег Дерипаска вышел и в двух словах рассказал, как дружно взялись за решение финансового кризиса бизнесмены стран АТЭС. Главная их задача, по его мнению,— чтобы не было пострадавших стран среди слабейших. Россия к таким, по его убеждению не относится.
— Я думаю, этот саммит,— добавил он,— позволит продвинуться дальше, чем в Вашингтоне, потому что здесь обсуждаются уже вообще практические меры выхода из кризиса и взаимодействия.
На этом публичные комментарии Олега Дерипаски людям закончились, и он отошел из освещенного полукруга, но совсем не ушел.
— Скажите,— спросил его корреспондент "РИА Новости" Олег Осипов,— а как вы сами справляетесь с кризисом? Вы ведь должны передать, например, Михаилу Прохорову два транша по 700 миллионов долларов. Нашли деньги?
— Нашли. Нашли,— успокоил его господин Дерипаска.— Есть денежки.
— За вас можно порадоваться! — воскликнул корреспондент "РИА Новости".
— А за меня-то что? За Прохорова надо порадоваться,— отозвался господин Дерипаска.
Потом он рассказал, что на саммите самое большое впечатление на него произвел премьер-министр Гонконга.
— Он же Гонконгу заработал 120 миллиардов долларов за очень короткое время,— сообщил Олег Дерипаска.— Ему есть о чем рассказать. Он знает, как на самом деле выходить из кризисов. Он встал в покупку, когда все шортились,— и не проиграл.
Мне сначала захотелось переспросить, что все делали, но потом я понял, что надо просто слушать.
— И покупал,— продолжил Олег Дерипаска,— пока все не отросло.
После паузы, которую он дал на осмысление своих слов, господин Дерипаска продолжил:
— Это кризис не финансовый. Это кризис перепроизводства. На Западе был оправданный спрос, и был тот, который обеспечивался дешевыми потребительскими кредитами. Наше счастье, что мы этим не увлеклись: просто страна не такая богатая, не успели набрать кредитов... Это и преимущество нашей страны: мы быстрее отскочим со дна, которое будет где-нибудь в марте, в апреле, за счет того, что нашему населению еще есть на что покупать квартиры, машины, предметы, так сказать, не первой необходимости. Западный потребитель уже ничего не будет покупать в следующие 12 месяцев, если, конечно, государство не начнет ему, как раньше говорили, деньги разбрасывать с вертолета для обеспечения спроса. Поэтому сегодняшняя ситуация — это рынок перепроизводства. В разных секторах у них встали 50% в среднем в настоящий момент. В алюминии — на 25%, в меди — на 30... Вот эти мощности, особенно замыкающие, которые имеют себестоимость гораздо выше, чем установившийся на сегодня паритет цен,— они должны быть закрыты.
Олег Дерипаска говорил, видимо, выстраданные им вещи, его, можно сказать, прорвало. Если уж даже он больше не мог молчать, значит, дело и правда серьезно.
— Но закрыта должна быть не только неэффективная часть мощностей, но и те мощности, которые на сегодняшний день не будут задействованы, потому что компании выходят из стоков,— продолжил он.— Какая-нибудь, не знаю, строительная компания стала покупать меньше строительных конструкций, соответственно, то, что у нее было заказано, ей не нужно. Стоки сокращают объемы производства. То есть заказывают меньше. На сегодняшний день у нас есть гора материалов биржевых товаров,— продолжал Олег Дерипаска, стоя в темноте на крыше отеля "Оливар", как будто на вершине этой горы, тем более что слева и справа виднелись еще очертания настоящих перуанских гор,— которые продолжают выпускаться, потому что эти неэффективные мощности невозможно закрыть сразу... Так вот, пока мир не разгребет эту гору, фазы роста в секторе основных базовых отраслей реальной экономики не наступит. Собственно, что получается? Эта гора, отсутствие ликвидности, ведет к ценовой конкуренции, то есть к демпингу. И для государства появляется уникальная возможность купить то, что оно могло купить не раньше чем через три года за большие деньги, скупить сейчас за треть цены и положить на склад. А через три года, когда начнется следующий этап роста, начинать более качественное использование бюджетных средств. Я думаю, что до тех пор, пока, повторяю, гора незавершенки и ненужных стоков не разгребется, до тех пор, пока производители не погасят неэффективные мощности, которые были запущены для удовлетворения сверхспроса, у нас никакого отскока, никакого роста не будет. Здесь единственная опасность — слишком много мощностей должно быть закрыто. Да, нефть может стоить скоро и 35 долларов, но существует опасность, что мы через два года увидим нефть уже в 200 долларов, что опять-таки будет не особенно способствовать устойчивому долгосрочному росту. Государство должно среагировать, чтобы не допустить таких колебаний по основным ценовым группам.
Олег Дерипаска говорил, что это касается и зерна, что фермеры продают его сейчас по 2-2,5 рубля за килограмм, хотя их расходы больше четырех рублей, и что это значит, что, продавая зерно сейчас, они просто гасят свои кредиты и что весной не смогут обеспечить сев.
— При этом цена на хлеб за счет монополизации розничной торговли не уменьшилась, хотя надо понимать, что еще летом она была пять рублей за килограмм... То же самое и по нефтепродуктам...
— Вы сказали, что в марте-апреле будет дно кризиса?
— Будет, скажем, ясен баланс спроса и предложения. Сейчас еще многие живут напрасными надеждами. Вместо того чтобы сокращать неэффективные мощности, пытаются их удержать. В марте-апреле совпадет много факторов: отсутствие финансирования, окончательное отсутствие спроса, за счет демпинга цены пробьют самый нижний уровень...
— А что будет с рублем происходить?
— Что хотите,— засмеялся Олег Дерипаска.— Все зависит от правительства.
— А что, вам так близка тема сельского хозяйства? — спросил кто-то.
— Да нет,— пожал он плечами,— это просто самая безобидная отрасль. Можно было то же самое сказать про черную металлургию, но там люди могут обидеться... Там они, например, до сих пор не хотят сбросить цены на сортовой прокат. Чего они ждут? Чудес не будет. Не будет отскока! А пока они не сбросят цены, и мы не дадим новой цены на автомобильную продукцию. А потребитель ждет от нас новую цену. И на автобусы, и на "Газели", и на строительно-дорожную технику... В марте мы должны дать новые цены.
— А вы свой банк "Союз" закроете? — спросили его.
— Там будут новые инвесторы,— ответил он.
— Кто?
— Так вам все и ... Читайте газеты.
Он еще раз повторил, что главное — у бизнесменов "мозги должны встать на место". Сказал, что правительство много делает. На вопрос о ставке рефинансирования отозвался:
— Ставка рефинансирования не значит сейчас ничего.
— А как вы относитесь к тому, что она была поднята недавно?
— Это ошибка,— пожал он плечами.— Понимаете, люди боялись инфляции. И вот будет сейчас первый месяц, когда наступит дефляция. Хоть одного счастливого можно увидеть? Инфляция — производная от состояния роста. Нельзя сейчас применять меры, которые стимулируют рост. Надо искать баланс спроса и предложения. В ручном режиме должно решаться.
Под конец Олег Дерипаска повторил, что для нашей страны эта ситуация, как ни странно, уникальная возможность построить все, что хотели, за совершенно другие деньги.
— Проложить дороги, тоннели, решить транспортные проблемы, получить любое оборудование, машины и механизмы практически бесплатно от всех развитых стран.
— А вы как будете в этом участвовать? — напоследок спросили его.
— Я? — переспросил он и вздохнул: — Так вам все мои секреты и расскажи.