Управляющий партнер UFG Asset Management Флориан Феннер считает, что 2009-2010 годы будут крайне привлекательными для прямых инвестиций в наиболее пострадавшие от кризиса отрасли российской экономики. А политика государства по поддержке рынка акций бессмысленна — он не оживет, пока не выправится ситуация на долговом рынке. Об этом он рассказал корреспонденту "Денег" Ольге Кочевой.
В октябре-ноябре на российских биржах часто приостанавливали торги. Насколько оправданно такое вмешательство регулятора в рыночные процессы? От кого или от чего ФСФР пыталась уберечь рынок?
— Биржевые каникулы, которые нам устраивали последний месяц довольно часто, мне совершенно непонятны. Эти меры привели к тому, что не стало рынка — нет ликвидности, многим участникам закрыли лимиты, объемы на ММВБ сильно упали. Люди даже если хотят торговать в России, то не могут, так как там нет ни бумаг, ни денег. Рынка нет. Точка.
А как же вы формируете портфели, откуда берете ценные бумаги?
— Понятно, что торговля не останавливается. Есть внебиржевой рынок. Поэтому даже если вы закрываете биржу, то это не значит, что цены не падают. Вы просто этого не видите. Для клиентов, которые могут себе это позволить, мы проводим операции в Лондоне. Сейчас это место, где можно спокойно работать.
А поддержка рынка со стороны банков, близких к государству, как-то помогает участникам рынка?
— Правительство предприняло ряд очень правильных шагов, когда снизило налоги на прибыль, поддерживало банки, выделяя капитал Сбербанку и ВТБ, когда рефинансировало внешние долги крупных российских компаний. Это были очень правильные меры. Но я не вижу смысла в том, чтобы в последние пять минут торгов покупать акции ВТБ. И самое главное, о чем я всем говорю, но, наверное, остаюсь единственным, кто так считает,— сейчас не важно, что происходит на рынке акций. Важно, что происходит на рынке облигаций. И там как раз я поддержки большой не вижу. Пока облигации торгуются с доходностью 20-25% годовых, ни одна компания в России не сможет перекредитоваться. Отсюда проблемы в российской экономике и негативные последствия для рынка акций.
То есть государству надо бы серьезно заняться рынком облигаций. А что конкретно нужно предпринять?
— Если хочется, чтобы снижение фондового рынка остановилось, нужно скупать облигации на рынке. Это даст компаниям возможность рефинансировать свои долги. Просто пример для раздумий: текущая годовая доходность облигаций ВТБ 25%, а вы — маленькая компания. Представьте, по какой ставке вы сможете сейчас перекредитоваться? Боюсь, что по очень высокой.
В последнее время как раз участились технические дефолты по облигациям. Как вы страхуете свои портфели от ненадежных эмитентов?
— Ну, пока нам удавалось уберечься от ненадежных эмитентов и проблемных долговых бумаг. Мы тщательно отбираем облигации до покупки, делаем подробный анализ каждого эмитента, предпочитаем его рейтингам, выставленным агентствами.
Почему иностранные инвесторы не торопятся возвращаться на российский фондовый рынок?
— Сейчас акции российских банков стоят дешево. Но они везде стоят дешево. Если вы иностранный инвестор, то начнете инвестировать вначале у себя, а потом посмотрите, что происходит у соседа. Это простая логика: все рынки сильно упали — зачем начинать с России?
А российским инвесторам не пора возвращаться на фондовый рынок?
— Деньги инвестировать надо. Но я настаиваю, что сегодня интересен не фондовый, а долговой рынок. Зачем покупать акции, если облигации дают вам доходность 35% годовых в долларах?
То есть вы уже приспособили фонды к новым рыночным условиям?
— Да, мы давно поменяли стратегию. Сейчас для клиентов больше покупаем облигации. Это также касается всех фондов UFG Asset Management.
Как компания переживает кризис?
— Хорошо. В наших фондах есть еще чистый приток средств пайщиков.
Как вам это удается?
— Мы избежали тех проблем, с которыми столкнулись наши конкуренты. Во-первых, многие компании покупали активы на заимствованные средства. В результате их клиенты все потеряли. У нас не было левереджа (использование заемных средств для инвестирования.— "Деньги"). Во-вторых, мы не гарантировали клиентам доходности. То есть у нас был очень консервативный подход ко всему. И в следующем году рынок коллективных инвестиций будет совсем другой, чем в начале этого года.
То есть расстановка сил среди управляющих компаний изменится. А какую роль здесь сыграет положение ФСФР "О новом порядке расчета собственных средств", которое вступает в силу 1 января?
— Для управляющих компаний понятие собственного капитала на самом деле не существует. Да, есть несколько нормативов, которые определяют минимальные требования к так называемому собственному капиталу УК. На самом деле управляющая компания — это не банк, поэтому величина средств, которыми мы управляем, не должна зависеть от размера нашего собственного капитала. Ведь порядок на рынке зависит не от собственного капитала, а от того, что о вас думают ваши клиенты, от репутации. А собственный капитал здесь ни при чем.
Почему же вы считаете, что компаний станет меньше?
— Потому что многие из них работают неприбыльно.
То есть они самостоятельно покинут рынок коллективных инвестиций?
— Думаю, что да, и процесс уже идет.
Что-то пока ни одна компания не объявила о решении свернуть бизнес. Живут себе с парой-тройкой фондов в 200 тыс. рублей...
— Пусть живут, но это уже не конкуренция. Это как в российском банковском секторе — там тоже есть 1,2 тыс. банков, но реально работает гораздо меньше.
Значит, консолидация финансовых компаний и банков вокруг ВТБ, Газпромбанка и ВЭБа — хороший признак?
— Вся финансовая система живет на доверии, которого сейчас нет. Межбанковский рынок не работает, так как банки друг другу не доверяют. То, что там идет консолидация — это очень хорошо.
До того как начался кризис, вы говорили, что к 2010 году собираетесь удвоить активы под управлением, довести их до €800 млн. Будете корректировать свои планы?
— Нет, корректировать планы мы не будем. Конечно, сейчас это звучит более амбициозно, чем до кризиса. Но я считаю, что люди начнут возвращаться на рынок во второй половине 2009 года, возможно, даже раньше. Мы сохранили доверие клиентов и усилили позиции за счет Deutsche Bank, поэтому останемся компанией, которая будет реально работать на рынке. К тому же, как я и говорил, конкурентов станет меньше. Не важно, закроется компания или нет, как конкурент она перестанет существовать.
Как сильно сократится количество ваших конкурентов?
— Я не занимаюсь конкурентами, я занимаюсь рынком и своими клиентами. Но если хотите конкретный пример, то на рынке есть компании, которые в начале этого года были в семь раз больше, чем мы. Сейчас они уже всего в два раза больше, чем мы.
Как вам удалось избежать падения доверия со стороны клиентов?
— Мы делаем то, что обещаем, и все. Например, есть фонд облигаций, там большинство участников привыкло, что рынок идет вверх и только вверх. Индекс MICEX CBI упал в этом году на 9-10%. Наш фонд был чуть-чуть лучше. А на рынке есть также фонды облигаций, которые упали на 25%, потому что там были плохие эмитенты и много акций. Вы, как клиент, покупаете фонд облигаций, и он падает на 25% — вы будете довольны? Нет. Мы таких вещей не делаем, поэтому у нас есть еще приток. И мы не обещали высокую доходность. Некоторые компании работают по такому принципу: management fee (комиссия за управление фондом.— "Деньги") мы не берем и гарантируем доходность. Но поскольку они не взяли management fee, они заимствовали средства, чтобы заработать на performance fee (комиссия, берущаяся в зависимости от успешности фонда.— "Деньги"). В итоге клиент все потерял, и понятно, что он не будет с ними дальше работать. Я не говорю, что мы все правильно сделали. У нас тоже было много ошибок.
Например?
— Мы не предвидели столь сильного падения.
То есть были события, которые вы не предугадали, хотя могли бы?
— Сложно было представить банкротство Lehman Brothers. Но сейчас понятно, что несколько событий можно было предвидеть заранее. Мы не предвидели падения цен на нефть, хотя очевидно, что был слишком быстрый рост, после которого обычно все очень сильно падает. Мы не предвидели, как много участников российского рынка окажется с большим левереджем. Меня на самом деле удивило, сколько заняли русские инвесторы, чтобы торговать на фондовом рынке. Также было очевидно, что после событий в Осетии доверие иностранцев к российскому рынку вернется не скоро. Тогда надо было быстрее выходить в наличность.
По каким признакам можно будет понять, что ситуация на финансовых рынках стабилизируется?
— Для меня таким сигналом станет рынок облигаций, который начнет нормально функционировать. Не надо смотреть на рынок акций вообще. Пока доходность облигаций ВТБ 25% годовых, бессмысленно говорить, во-первых, о стабилизации, а во-вторых, о самом существовании фондового рынка.
Что еще негативного в экономике России может произойти?
— Можно ожидать множества дефолтов по облигациям, большинство из которых пока технические. Думаю, что многие из этих эмитентов получат рефинансирование, кто-то реструктурирует долги. Но дефолтов будет больше.
Последняя статистика Великобритании и США говорит, что эти страны могут столкнуться с дефляцией. Как это скажется на фондовых рынках?
— Не сказал бы, что речь идет о дефляции, но инфляция действительно все меньше из-за того, что там сейчас падают цены на недвижимость и сырьевые товары.
На самом деле дефляция — самое страшное, что может произойти. Но я пока не боюсь за эти страны, так как их правительства печатают сейчас так много денег, что через полтора-два года они опять столкнутся с серьезной инфляцией.
Появилась ли у ваших пайщиков потребность в новых продуктах в связи с кризисом?
— Продукты, которые нужны сейчас, стандартные: фонд акций, фонд облигаций и фонд со сбалансированной стратегией, вкладывающий как в акции, так и в облигации. Падающий рынок не самое подходящее время, чтобы пытаться разнообразить продуктовую линейку. Я, например, всегда говорю: первый шаг УК — убедить, что фонд акций — хорошая защита от инфляции. Но на фоне рынка, упавшего на 70%, сделать это будет очень сложно. Так и с новыми продуктами.
Как вы сокращаете расходы?
— Есть два пункта, за счет которых мы контролируем издержки: аренда и зарплата. Аренду обычно нельзя изменить. Нам очень повезло, что мы давно работаем в нашем офисе на Петровке и наши ставки до сих пор ниже рынка. С зарплатой мы поступили иначе, чем это делается в других компаниях: сокращение жалованья коснулось в большей степени руководства. Моя зарплата сейчас в разы ниже, чем месяц назад. Вот благодаря этому прекрасно живем.
Раньше вы говорили о привлекательности прямых инвестиций. Сейчас придерживаетесь того же мнения?
— Да. Думаю, что 2009-2010 годы откроют огромные перспективы для прямых инвестиций. Компаниям будет сложнее получить доступ к финансированию. Они к нам придут сами, и у них будет другое представление о том, сколько стоит их бизнес. Летом этого года было просто невозможно вести переговоры с людьми. Удивляла их убежденность в том, что они все гении с компаниями, которые стоят безумных денег. Сейчас ситуация немного лучше. Надо подождать еще полгода, за это время цены еще упадут.
Какие отрасли вам наиболее интересны?
— После того как рынок акций так упал, интересно стало все. Но надо покупать те секторы, которые страдают больше всего, поэтому мы видим большие возможности на рынке недвижимости. Он, правда, еще находится в области фантазий. Цены, которые там были прошлым и даже этим летом,— просто абсурд. Люди до сих пор думают, что цены на недвижимость не падают. Но это неправда. Думаю, что для фонда недвижимости UFG Real Estate Fund и фонда прямых инвестиций UFG Private Equity через шесть-девять месяцев появится много интересных возможностей. Будем покупать девелоперские компании, которые находятся на грани банкротства.
Каким образом?
— Делать это будем через покупку их debt-equity swaps, то есть будем выкупать у девелоперов их долговые обязательства и получать в этих компаниях доли.
А перспективы венчурного финансирования такие же благоприятные?
— Для венчурного финансирования пока рановато — просто потому, что сейчас вам не надо заниматься высокорискованными проектами, когда вы можете купить так дешево акции "Газпрома".