Прозвучавшие в воскресенье слова Виктора Черномырдина о том, что в нынешней России невозможно заниматься экономикой, не занимаясь политикой, поймет любой западный премьер, кабинет которого не имеет устойчивого большинства в парламенте. Будут они близки и потерявшему контроль над Конгрессом президенту США, являющемуся конституционным главой правительства. Собственно, нет ничего нового и в том, что премьер-министр становится во главе избирательного блока, стремясь добиться большинства в системе законодательных органов власти: в парламентских системах правительство формирует именно победившая партия, главой кабинета становится ее лидер. Который, победив один раз на выборах, не собирается уходить в отставку со своего поста, чтобы одержать новую победу. Можно, конечно, предположить, что на этом и завершится сходство ситуаций в России и странах западной демократии. Можно, однако, только в том случае, если забыть о феномене бюджетного процесса, который, как показывает практика, и в России, и на Западе имеет много общего.
Формально начавшийся на прошлой неделе бюджетный процесс 1996 года дает возможность как раз с этой точки зрения взглянуть на проблему взаимоотношений политики и экономики в нынешней России. Вопреки бытующему мнению, экономика России далека от того, чтобы однозначно считаться многострадальной заложницей свирепой политической жизни. Несмотря на процветающий госкапитализм и пугливое номенклатурное предпринимательство, законы рыночной экономики не поддаются субъективной корреляции. Мощь государства и зависимость от него субъектов рынка являются самообманом — даже казавшаяся самой себе всесильной плановая система в апогее своего могущества не могла существовать самостоятельно без окружающего ее "свободного мира". Во взаимоотношениях с экономиками его стран она выступала преимущественно в роли сырьевого придатка, играя исключительно по рыночным правилам.
В том, что экономические законы невозможно игнорировать, российский истэблишмент убедился еще раз на прошедшем в четверг заседании правительства, в ходе которого, представляя проект концепции бюджета будущего года, первый замминистра финансов Владимир Петров огласил исправленные показатели экономического прогноза на 1995 год. Вместо ожидавшегося объема ВВП в 930-1000 трлн рублей к концу года он составит 1450 триллионов. Может показаться удивительным, но большинство российских экономистов, несмотря на принадлежность с недавних пор уже к различным научным школам, прошлой зимой в один голос утверждали, что правительственный прогноз нереалистичен, доказывая неизбежность его корректировки в сторону увеличения. Их расчеты базировались на анализе объективных тенденций, в то время как правительственные эксперты абсолютизировали свою власть над процессами, происходящими в национальной экономике.
Возможно, правительству до конца года придется еще раз скорректировать свой прогноз. Если это произойдет, то итоговая оценка может оказаться близкой к прогнозному показателю, уже приведенному академическим Институтом народнохозяйственного прогнозирования. Согласно его расчетам (с институтом сходится во мнении председатель комитета Госдумы по экономической политике Сергей Глазьев), наиболее вероятные макроэкономические показатели 1995 года (так называемый сценарий имитации статус-кво) будут выглядеть так: объем ВВП — 1675 трлн рублей; инфляция — 242% (правительство дает показатель в 180-185%), в том числе среднемесячная за год 8% (правительственный прогноз — 5%); дефицит консолидированного бюджета — 124,3 трлн рублей (по оценке правительства — 76,4 трлн).
К этим цифрам сейчас стоит присмотреться, поскольку последние данные Госкомстата свидетельствуют о том, что расчеты "академиков" близки к реальным показателям национальной экономики. Так, за первые четыре месяца 1995 года промышленностью России произведено продукции на сумму чуть более 250 трлн рублей, что в постоянных ценах на 6% ниже соответствующего показателя прошлого года. Тем самым, вроде бы, сбывается прогноз о том, что эпицентр спада придется на второй квартал (6%). Трудно пока утверждать, сбудется ли и другой прогноз, а именно, что правительство под воздействием спада и необходимости кредитования сельского хозяйства будет вынуждено в середине года отказаться от жесткой денежной политики, что "прервет предоставление кредитов МВФ во втором полугодии".
Тем не менее, тот факт, что любые заявления о бюджетной экономии плавно обтекают агропромышленный комплекс, не поддается опровержению. В этом как раз и проявляется заданность экономической политики, которая в случае с финансированием АПК определяется исключительно логикой политической борьбы. Аграрный электорат представляется слишком весомой политической силой, чтобы его игнорировать. Не случайно в конце прошедшей недели премьер направил председателю Госдумы Ивану Рыбкину послание, ставшее фактически предвыборной декларацией об аграрной политике его движения. Формально оно посвящено результатам рассмотрения правительством заявления фракции "Аграрная партия России" и требований Всероссийского собрания крестьян о господдержке агропромышленного комплекса, однако более всего этот документ напоминает реестр "добрых дел", совершенных кабинетом для сельского хозяйства.
Так, премьер счел необходимым прямо заявить о том, что правительство "принимает все возможные меры по стабилизации обстановки" в АПК и, несмотря на "сложную финансово-экономическую ситуацию в стране", поддержало предложения аграриев, предусмотрев для АПК в федеральном бюджете на 1995 год 13,3 трлн рублей (уровень прошлого года). В текущем году, пишет премьер, предусмотрено сохранение основных форм господдержки АПК. Правительство также приняло решение переоформить на государственный внутренний долг задолженность АПК и потребкооперации по централизованным кредитам и процентам по ним в общей сумме до 18 трлн рублей со сроками погашения равными долями в течение 10 лет (начиная с 1998 года) с уплатой 10% годовых. Черномырдин напоминает, что кабинет принял также специальное постановление, реализация которого позволит участвовать сельхозпроизводителям в акционировании предприятий перерабатывающих отраслей и производственно-технического обслуживания АПК.
Стоит вспомнить, что и в концепции бюджета на 1996 год предусматривается сохранить поддержку АПК за счет средств федерального бюджета на уровне этого года. Будучи наряду с ВПК лидером в отношении бюджетной поддержки, аграрный сектор являет собой иллюстрацию общего для всех демократических систем закона: бюджет принадлежит сильным. Никакие аргументы не могли бы принести победу в жестокой схватке за место у бюджетного корыта, если бы за ними не стояли бы миллионы достаточно дисциплинированных избирателей, привыкших голосовать только "за своих". Эту логику не надо переводить в категории, привычные западному политическому мышлению. Она понятна любому западному политику.
Кстати, раз уж речь зашла об аграриях, освежим в памяти приемы их борьбы за "свою" расходную статью в бюджете. С подобными приемами премьеру придется встретится и в этом году. Причем на гораздо более уязвимых позициях: в условиях предвыборной гонки и при все более открыто демонстрируемой президентом политике невмешательства.
Действительно, если кто более всего и претендует на звание победителей в лоббистской эстафете "Бюджет-95", так это АПК и ВПК: в отличие от других отраслей, их бюджетное положение по сравнению с прошлым годом не только не ухудшилось, но даже несколько улучшилось. Представители АПК развернули поистине небывалую активность уже при прохождении бюджета через парламент. В январе этого года, в ходе принятия бюджета в Госдуме во втором чтении, фракция "Аграрной партии России" на специальном заседании с участием министров экономики и финансов добилась от правительства обещания сохранить финансирование АПК как минимум на уровне 1994 года (премьер-министр даже дал Минфину подобного рода специальное поручение). Однако наивным было бы думать, что давление аграриев на этом прекратилось. Уже в ходе утверждения принятого Думой бюджета в Совете федерации представители АПК вновь демонстративно заявили о своем недовольстве, потребовав в дополнение к бюджетному финансированию еще и льготные кредиты. По словам председателя аграрного комитета Совета федерации Вячеслава Зволинского, при пересчете на уровень инфляции (315% в 1994 году) для сохранения финансирования АПК на уровне бюджетного плана прошлого года необходимо 54 трлн рублей. Даже если АПК будет рассчитывать лишь на 53% обещанной суммы (как и в прошлом году), все равно, заявил он, потребуется от 30 до 33 триллионов. Поскольку в бюджете закладывалось только 13 трлн рублей, выходило, что не хватает примерно 20 трлн, которые аграрное лобби потребовало немедленно выделить в виде льготных кредитов. Тогда вице-премьер Александр Заверюха от имени правительства представил более реальные расчеты, которые свидетельствовали, что по итогам бюджетного процесса 1995 года АПК уже получил даже больше, чем требует, — 35 трлн рублей. В тот же день прозвучали и два весьма характерных высказывания. Министр финансов Владимир Пансков заявил, что "денег на льготные кредиты нет, а правительство помогает селу более чем достаточно". Министр экономики Евгений Ясин, со своей стороны, в кулуарах откровенно признался: "Боюсь я аграриев. У них каждый раз появляются новые требования, напоминающие шантаж".
Тем не менее аграриям удалось вынудить правительство дать обещание по мере возможности выполнить их дополнительные требования — только с этим условием бюджет был одобрен Советом федерации. Если дополнительные требования АПК о предоставлении кредитов действительно будут удовлетворены, бюджетный процесс этого года станет не просто победой, а выдающейся победой аграрного лобби. Во всяком случае, именно следствием бюджетной сделки, совершенной в Совете федерации, явилось переоформление на госдолг (а фактически списание) долгов АПК по ранее выданным кредитам, о котором упоминал глава правительства в своем письме Рыбкину.
Для глубины понимания позиций, с которых правительство начинает поход в очередную бюджетную кампанию, следует упомянуть еще три положения концепции бюджета будущего года. Прежде всего, оно дает гарантии неизменности политики протекционизма в отношении сельхозпроизводителей как на внутреннем, так и на внешних рынках. Это именно то, что постоянно звучит в требованиях политиков-аграриев, начиная с 1993 года. Во-вторых, правительство обещает сохранить без изменений политику предоставления аграрному сектору налоговых льгот, что, по расчетам Минфина, даст отрасли дополнительно 9-10 трлн рублей. И в-третьих, в перечне бюджетных статей, которые должны быть сокращены в предстоящем году, появилась весьма любопытная запись. Планируется не предусматривать больше в бюджете средств на возмещение разницы в процентных ставках по льготным кредитам, выданным фермерским хозяйствам в 1992-1993 годах, и "других малоэффективных направлений государственной поддержки сельскохозяйственных производителей". При этом, однако, все высвобождающиеся финансовые ресурсы (свыше 500 млрд) остаются в распоряжении АПК. Можно гадать, стало ли последнее предложение местью аграрного директората Ассоциации крестьянских и фермерских хозяйств России Владимира Башмачникова за неудавшуюся попытку сделать ставку на Егора Гайдара, либо, наоборот, правительство, нашедшее себе в лице "Выбора России" оппонента, намерено продемонстрировать бессилие этого движения в защите интересов своих союзников. В любом случае, если это положение сохранится на всех этапах нового бюджетного процесса, можно будет поставить точку в эпопее российского фермерства, начатой еще четыре с половиной года назад законом о земельной реформе. Ничем, кроме откровенных симпатий аграрного генералитета, этот шаг премьеру не грозит.
Возможно, все это в совокупности и подскажет причину необычайно резкой критики, с которой обрушился на премьерский "Наш дом — Россия" лидер аграриев Михаил Лапшин. Громкие филиппики должны скрыть тот факт, что с экономической точки зрения фундаментальных разногласий между этими политическими движениями нет.
Вполне возможно, что западный политик понял бы и это.
РОМАН Ъ-АРТЕМЬЕВ