Событие недели – «Гангстер» (American Gangster, 2007) Ридли Скотта (20 декабря, НТВ, 22.30 ***). С тех пор, как эпоха 1970-х отодвинулась в прошлое настолько, что стала достоянием ретро-искусства, сняты десятков фильмов о музыке, любви и наркотиках тех лет. Большинство режиссеров тупо выводит на экран дежурные знаки десятилетия. А Ридли Скотту почему-то веришь.
Веришь, что Гарлем выглядел тогда именно так, что копы и гангстеры именно так кидали понты и ругались с женщинами. Как и многие фильмы Скотта, это фильм-дуэль, однако ее участники не просто встречаются, но просто узнают о существовании друг друга почти что в финале. До того их истории, причем подлинные, развиваются параллельно. Афроамериканец Фрэнк Лукас не имел, казалось бы, никаких шансов подняться в криминальной иерархии не то, что Нью-Йорка, но даже родного Гарлема, работая на побегушках у местного пахана. Ричи Робертс тянул лямку рутинной полицейской работы и пытался склеить осколки разбитой семейной жизни. Но Лукасу пришла в голову гениальная в своей простоте идея, как насытить нью-йоркский рынок дешевым и качественным героином: его вывозили из Вьетнама в цинковых гробах павших джи-ай. И вскоре он подмял под себя и итальянскую, и колумбийскую, и китайскую мафии, просто отстреляв конкурентов. Афроамериканская община может гордиться, а, может быть, и действительно гордится им, как первым чернокожим, поднявшимся на Олимп криминалитета. А Робертс стал одним из первых сотрудников американского «Госнаркоконтроля», созданного президентом Никсоном: судя по фильму, коррумпированность полицейских в те годы достигла впечатляющих размеров и принимала иногда совсем уж экзотические формы. И именно Робертс поймал Лукаса просто потому, что обратил внимание на негра, пришедшего на престижный боксерский матч с женой, обряженной в умопомрачительно дорогое шиншилловое манто. Скотту нравятся оба дуэлянта, сметкой Лукасом он восхищен. Иногда, правда, берет себя в руки и вставляет необязательные эпизоды, демонстрирующие губительное действие героина. Но весь этот агитпроп аннулирует тот простой и бесспорный факт, что, поймав Лукаса, Робертс ушел из полиции, защищал его на суде и, годы спустя, был единственным, кто встречал его у ворот тюрьмы.
Еще одно, чисто нью-йоркское кино – «Обитатели» (The Tenants, 2005) Дэнни Грея (21 декабря, Россия, 3.10 **). Но экранизация романа Бернарда Маламута страдает всеми пороками независимого кино, снятого в пику Голливуду, козыряющего своей бедностью, увы, не только финансовой, но и художественной. Впрочем, в «Обитателях» сыграл знаменитый рэппер Снупи Дог: это была его первая серьезная роль: впрочем, симпатии к своему персонажу ему вызвать у зрителей так и не удается. В расселенном и предназначенном на снос доме оказываются двое обитателей: оба они писатели. Еврей Хэрри уже десять лет работает над главной книгой своей жизни: для него почти мистически важно завершить ее там, где он ее некогда начал, поэтому он и не съезжает из руины. Вилли въезжает туда именно потому, что дом считается необитаемым: где же еще найти пристанище чернокожему радикалу, пробующему свои силы в писательстве, точнее говоря, в работе над книгой о благодатном для человечества исчезновении белой расы. Впрочем, расизм, пусть и подсознательный, не чужд и Хэрри, воспитанному на мещанских стереотипах. Естественно, между ними возникает нервозная мужская дружба пополам с ненавистью, отягощенная тем, что Хэрри нравится подруга Вилли, как ни странно для такого расиста, как он, еврейка.
Обаятельную комедию «Микки и Мод» (Micki and Maude, 1984) поставил Блэйк Эдвардс, возможно, лучший американский комедиограф второй половины ХХ века, автор «Больших гонок» и «Розовой пантеры» (20 декабря, Первый канал, 2.30 ***). Сюжет фильма, впрочем, был бы к лицу и Вуди Аллену: суетливая растерянность интеллектуала, завравшегося и загнавшего самого себя в тупик. Успешный тележурналист Роб женат на столь же амбициозной, как и он сам, Микки, работающей на крупного политика. Рождение ребенка, о котором мечтает Роб, для нее немыслима, поскольку помешает карьере. Роб тем временем заводит любовницу, невинную виолончелистку Мод. И жена, и подруга беременеют почти одновременно. Признаться Мод в том, что он женат, Роб не может, прежде всего, потому, что ее папа и дядя – борцы-кэтчеры. Так Роб становится двоеженцем, буквально разрывающимся на части в метаниях между двумя домами. Апогей неагрессивного комизма Эдвардса – сцена в больнице: дамы надумали рожать в один день, да еще и в одной больнице, да еще и в соседних палатах. Но кончится все, естественно, хорошо и, с общепринятой точки зрения, аморально.