Верховный суд Мордовии вчера не смог рассмотреть вопрос о возможности условно-досрочного освобождения экс-юриста НК ЮКОС Светланы Бахминой, осужденной на шесть с половиной лет за хищения. Защитники собирались убедить суд в том, что, отсидев более четырех лет, госпожа Бахмина не нарушала режим, добилась впечатляющих успехов на производстве, писала заметки в тюремную газету и шила платья для спектаклей. Суд же перенес разбирательство на январь. При этом окончательное освобождение госпожи Бахминой представляется юристам маловероятным — судьи, по их мнению, просто не захотят взять на себя ответственность за первое УДО в делах ЮКОСа.
Старые взыскания зачли как новые
К весне этого года Светлана Бахмина отсидела половину из назначенного ей срока и получила право на подачу ходатайства об условно-досрочном освобождении. К тому времени все взыскания с нее были автоматически сняты и она имела в своем активе три поощрения (сейчас их пять).
Она, например, принимала активное участие в постановке лагерного спектакля «Калина красная», поставленного по мотивам одноименной повести Василия Шукшина. Играть и петь на сцене госпожа Бахмина отказалась, но выступила в спектакле главным художником и модельером — она собственноручно сшила участницам костюмы и декорации. Экс-юрист ЮКОСа не стала участвовать и в спортивном празднике — забеге заключенных на короткую дистанцию, однако написала «огневой», как признали даже сотрудники администрации, репортаж об этом событии в газету мордовского УФСИН. Автор репортажа была отмечена благодарностью наряду с победительницами забега. Администрацией не раз поощрялась и обширная просветительская деятельность госпожи Бахминой. Она регулярно читала лекции своим сокамерницам на политические, юридические и общеобразовательные темы, а однажды, 8 Марта, отойдя от обязательной программы, экспромтом выдала соседкам, осужденным, в основном, за убийства мужей или сожителей, трехчасовой курс на тему семейных ценностей. Овации, с которыми провожали мужеубийцы лектора Бахмину, пожалуй, сделали бы честь и профессиональному лектору.
На заседании Зубово-Полянского районного суда Мордовии, состоявшемся 27 мая этого года, ходатайство Светланы Бахминой поддержали администрация колонии и местная прокуратура. Выступая в суде, сотрудники лагеря сообщили, что за добросовестный труд и общественную деятельность арестантке не только объявлялись благодарности, но был смягчен режим содержания. Ей разрешили долгосрочные трехдневные свидания с мужем каждые два месяца (обычная норма — четыре свидания в год). Кроме того, незадолго до суда госпожа Бахмина с разрешения руководства колонии побывала в десятисуточном отпуске в Москве, что также свидетельствовало об абсолютном доверии к ней.
Однако суд отклонил все доводы защитников госпожи Бахминой. Формальным основанием для отказа в УДО стали старые взыскания, полученные экс-юристом в начале отсидки.
К своему новому юридическому статусу задержанная 7 декабря 2004 года Светлана Бахмина, как признаются ее защитники, привыкла не сразу, поэтому ее тюремный путь начался с проблем с администрацией. Первое взыскание она получила вскоре после ареста, когда находилась в московском женском СИЗО № 6 в Печатниках за «межкамерную связь». Какая-то женщина из зэчек тогда подошла к приоткрытому окошку своей камеры, выходящему во внутренний двор тюрьмы, и всю ночь кричала в окно: «Светлана Бахмина, откликнись!», мешая спать остальным. Утром следующего дня нарушительнице был объявлен выговор, а заодно взыскание решили наложить и на ту, которую она вызывала. Второй раз госпожа Бахмина провинилась, уже будучи в СИЗО «Матросская Тишина», когда утром отказалась встать со своей шконки. Осенью 2005 года она проводила десятидневную голодовку, оспаривая таким образом несправедливый с ее точки зрения арест, и на завершающем этапе акции уже физически не могла подняться на ноги, поскольку страдала на тот момент тахикардией, почечной недостаточностью и бессонницей.
В ноябре 2006 года, еще на «въезде» в мордовскую колонию, Светлана Бахмина получила третье, самое серьезное взыскание — десять суток штрафного изолятора. При обыске в багаже у вновь прибывшей обнаружили телефонную sim-карту, рядом с которой лежал клочок бумаги с фамилией одного из адвокатов. В итоге вместо карантинного, так называемого адаптационного блока госпожа Бахмина попала сразу в ШИЗО, в котором похудела на 8 кг и простудилась. Четвертое взыскание, выговор, именитая зэчка получила, уже проживая в бараке за «самовольный выход из расположения отряда»,— подружка, приписанная к соседнему коллективу, вызвала ее пошептаться на нейтральной территории, разделяющем отряды лестничном пролете, где обеих застукали охранницы. В дальнейшем у администрации колонии чуть было не появился повод предъявить госпоже Бахминой еще одну претензию — на ее телогрейке тогда не оказалось номера с фамилией владелицы и номером ее отряда. Но на этот раз арестантке удалось убедить охранниц в том, что бирку с висевшей в шкафу телогрейки кто-то вероломно спорол, пока она трудилась на производстве, и заключенную простили.
«Мы должны оценить поведение заключенной за весь срок, а не только за последние годы, когда она получала одни благодарности»,— так объяснил свое решение районный судья.
После майского процесса вопрос об УДО госпожи Бахминой рассматривал Верховный суд Мордовии. Там отменили решение райсуда и даже разъяснили коллегам из района, что основанием для отказа заключенному в ходатайстве могут служить только действующие взыскания, но никак не погашенные (они автоматически погашаются через год). Однако освобождать заключенную своим решением Верховный суд республики не стал, хотя и имел для этого все полномочия. Дело было отправлено на новое рассмотрение в район, а там судьи, ознакомившись с рекомендациями вышестоящего ведомства, дали понять, что остаются при собственном мнении. 10 сентября этого года они повторно отклонили ходатайство арестантки.
Суд услышал прокурора, а не защиту
Вчера дело об УДО Светланы Бахминой снова должен был рассмотреть Верховный суд Мордовии в Саранске. Накануне защитники экс-юриста говорили, что может быть принято одно из трех решений. Верховный суд может утвердить решение райсуда об отклонении ходатайства и вернуть таким образом арестантку в зону досиживать срок; отменить решение коллег из района и снова отправить им дело на очередное рассмотрение или принять свое решение и выпустить госпожу Бахмину на свободу. При этом защитники считали наиболее вероятным второй вариант. Какое-либо из самостоятельных решений Верховный суд, по их мнению, вряд ли станет принимать. «Никто из судей не хочет стать автором решения,— объяснил “Ъ” один из бывших сотрудников правового управления НК ЮКОС.— Проблема в том, что любое из решений обязательно вызовет бурную реакцию в обществе и теоретически может иметь для его инициатора негативные последствия. Судья, узаконивший первое освобождение в деле ЮКОСа, прослывет либералом, пошедшим наперекор принятому государственному курсу, а человек, отправивший в колонию раскаявшуюся и исправившуюся мать грудного младенца,— бесчеловечным тираном и деспотом. Ни та ни другая слава судьям не нужна, поэтому они и футболят это дело друг другу».
Вчерашнее заседание Верховного суда Мордовии оказалось коротким. В первой части адвокат госпожи Бахминой Роман Головкин в очередной раз рассказал суду, что держать в колонии его подзащитную, уже отсидевшую больше половины срока, погасившую ущерб, раскаявшуюся в своих преступлениях и твердо вставшую на путь исправления, дальше не имеет смысла. В заключение своей речи защитник, как бы отступив от протокольной части, напомнил суду, что его заседание проходит в последние дни 2008 года, объявленного Годом семьи, и попросил суд «дать возможность воссоединиться несчастной семье Бахминых», имея в виду саму осужденную, ее мужа Михаила, их двух сыновей, проживающих с отцом, и родившуюся месяц назад дочку Анну (глава семьи, кстати, вчера в телефонном разговоре с корреспондентом “Ъ” подтвердил, что имя для новорожденной выбрано окончательно).
Внимательно выслушав защитника Головкина, председательствующий на процессе судья Ильдар Сюбаев сообщил собравшимся, что должен огласить на заседании некий документ, «который его авторы сочли секретным», и попросил удалиться с процесса всех, кроме его участников. Последние дали суду подписку о неразглашении и отказались в дальнейшем комментировать полученную информацию, однако нетрудно было догадаться, что «секретным» документом стала справка о рождении Анны, полученная судом из подконтрольного ФСИН неизвестного московского роддома.
Именно из-за этой справки, в которой указан номер и адрес медучреждения, Анна Бахмина до сих пор остается формально безымянной девочкой. Администрация роддома не хотела выдавать родителям справку, чтобы не рассекретить местонахождение Светланы Бахминой и ее дочери, а органы ЗАГС, в свою очередь, отказывались регистрировать ребенка без подтверждающего его появление на свет медицинского документа. Когда эта справка потребовалась Верховному суду Мордовии, представители ФСИН пообещали передать ее на процесс по своим каналам, обеспечив при этом соответствующую конфиденциальность, что, видимо, и было сделано.
Так или иначе, но секретный документ, по мнению участников процесса, не сыграл на нем какой-то существенной роли. Гораздо важнее оказалось ходатайство прокурора республиканской прокуратуры Михаила Ломшина, попросившего суд отложить рассмотрение этого дела. Свою просьбу господин Ломшин мотивировал тем, что его ведомство, прежде чем высказать свою позицию о возможности УДО госпожи Бахминой, хотел бы затребовать из колонии ее личное дело и детально изучить этот документ. Председательствующему не показалось странным, что прокуратура, участвующая в судах по ходатайству Светланы Бахминой уже семь месяцев (вопрос об УДО для экс-юриста ЮКОСа, начиная с мая этого года, обсуждался уже на четырех процессах), до сих пор не прочитала личное дело просительницы, и суд удовлетворил ходатайство прокурора. Очередное заседание мордовского Верховного суда состоится 21 января будущего года.
Следует отметить, что «нерешительность» суда может способствовать скорейшему воссоединению семьи Бахминых. Дело в том, что, даже если бы на вчерашнем заседании было принято решение об освобождении госпожи Бахминой, к новогодним праздникам домой она бы не попала. Судебное решение, как объясняют участники процесса, в этом случае отправили бы спецпочтой в мордовскую колонию, в которой формально числится осужденная, и пришло бы оно туда, учитывая существующую практику, не раньше, чем через две недели.
При этом московский роддом, в котором фактически находится госпожа Бахмина, по данным близких к этому учреждению людей, с 25 декабря закрывается на новогодние каникулы. Учитывая это обстоятельство, мама с дочкой, судьба которых до сих пор юридически не определена, имеют шансы попасть на сами праздники домой. Впрочем, существует и второй вариант развития событий — осужденная Бахмина вместе с дочерью может быть этапирована под Новый год в ближайший к Москве дом матери и ребенка, расположенный в Можайской женской колонии, или даже обратно в Мордовию. Такой расклад, конечно, маловероятен, но не исключен, ведь госпожа Бахмина формально остается осужденной, приписанной к мордовскому исправительному учреждению.
Что ждет юриста на зоне
«Пятерка», в которой Светлана Бахмина находилась до родов, занимает второй этаж двухэтажного барака. Все помещение разделено на большие комнаты наподобие общежития, в которых стоят только металлические кровати в один ярус. Каждая кровать выкрашена в белый цвет, прикрыта полосатым одеялом, а на ее спинке в ногах прикреплена табличка с фамилией владелицы, номером статьи, по которой она сидит, датами начала и конца срока.
У отряда на этаже общие туалет, так называемая ленинская комната для собраний и каптерка-кухня, в которой стоят стол и четыре табуретки. В каптерке можно попить чаю с подругами, но чаевничать одновременно могут не более четырех дам. Если надзирательница застукает в каптерке пятерых, всем сразу объявят взыскание. В кухне можно и слегка перекусить, но для приготовления еды зэчке потребуется определенная сноровка. Дело в том, что в жилой зоне не предусмотрены нагревательные приборы кроме электрочайника и кипятильника, поэтому чтобы, например, разогреть пакетный суп, придется сначала вскипятить воду в большой литровой кружке, а потом опустить в нее кружку с супом поменьше.
В рабочее время все зэчки занимаются одним и тем же делом — шьют милицейскую камуфлированную форму. Госпожа Бахмина, как говорят адвокаты, шить умела с детства, а в зоне и вовсе освоила это ремесло в совершенстве, поэтому ей доверяли самую ответственную в технологическом процессе операцию — вшивку рукавов в бушлат.
Осужденные дамы обязаны носить форменные юбку до колен прямого покроя, куртку и платок на голове — темный зимой и светлый летом. Не соответствующий сезону оттенок платка и тем более его отсутствие дает администрации повод объявить зэчке взыскание. Цвет юбки и куртки заявляется как темно-синий, но реально в казенном варианте они выглядят скорее черными. Спецодежда всегда сидит на заключенных женщинах мешком и, как утверждают они, сделана из очень некомфортного синтетического материала, в котором летом жарко, а зимой холодно, поэтому ходят в казенной робе лишь те из них, у которых полностью утрачена связь с родственниками и знакомыми. Остальным администрация делает послабление, позволяя им получить с воли схожий по цвету материал и самостоятельно сшить себе костюм аналогичного покроя. Привилегией воспользовалась и опытная швея-мотористка Бахмина — заказав мужу Михаилу отрез добротной хлопчатобумажной ткани, она сшила себе довольно симпатичный, по словам адвокатов, идеально подогнанный по фигуре костюмчик.
Отношения в новом коллективе у госпожи Бахминой, как признавалась она адвокатам, складывались непросто. Среди ее соседей есть выдающиеся в своем деле личности — например, соседка госпожи Бахминой по комнате — медсестра, убившая и расчленившая свою восьмилетнюю дочь. Мама рассчитывала продать органы девочки для трансплантации, но плохо понимала, где и как это можно сделать, поэтому сделка и сорвалась.
Поводов для претензий со стороны сокамерниц экс-юрист вроде бы не давала, но они все равно появились, независимо от ее желаний. Соседки, например, так и не смогли выяснить, за что сидит госпожа Бахмина. На фоне привычных и понятных в лагере жизненных историй типа: «ухайдакала мужа топором» или «на герыче (героин.— “Ъ”) спалилась» ее фраза «я просто ходила на работу» вызывала у сокамерниц непонимание и раздражение. Но самое главное, именитой заключенной просто завидовали, и с этим она тоже ничего поделать не могла. Дело в том, что почти все соседки Светланы Бахминой, за исключением нескольких цыганок, числятся в оперативных документах лагерного начальства как «утратившие связь с родственниками и близкими» — оступившихся женщин по статистике крайне редко ждут на воле. «Поводом для агрессии в мой адрес могло стать даже такое радостное событие, как еженедельное получение почты,— вспоминала арестантка Бахмина.— Когда соседки видели, что из четырех принесенных в отряд писем три адресованы мне, у некоторых сдавали нервы. Так что расслабиться нельзя было ни на минуту». При этом до «физических конфликтов», по ее словам, дело все же не доходило. Компенсировать свое несоответствие «стандарту» госпоже Бахминой удавалось за счет своей юридической квалификации и определенной щедрости. Она помогала соседкам составлять кассационные жалобы на несправедливость приговора и ходатайства об условно-досрочном освобождении, активно участвовала в непростых гражданско-правовых взаимоотношениях соседок с их родственниками. Ведь, например, сохранить за собой жилье или имущество, когда родственники на воле затеяли его дележку, бесправной зэчке бывает непросто.
Кроме того, Светлана Бахмина была, можно сказать, главным снабженцем пятого отряда. Благодаря ее стараниям в бараке появился телевизор, показывавший сначала два центральных канала, а чуть позже — и своя антенна-тарелка, после установки которой у зэчек появилась возможность смотреть так любимый ими «Дом-2». Каждый приезд адвокатов или родственников к госпоже Бахминой обязательно становился праздником для всего отряда. Помимо традиционных трех огромных сумок с продуктами — для заключенных женщин, в отличие мужчин, максимальный вес передачи не ограничивается и привозить им можно «сколько унесет», адвокаты по дороге из Москвы в Мордовию обязательно покупали своей подопечной и ее соседкам что-нибудь необычное. Например, ведро клубники или сотню завтраков из расположенного на трассе в городе Луховицы McDonalds. Единственная во всем отряде некурящая арестантка Бахмина постоянно просила у своих адвокатов привозить ей «лагерную валюту» — сигареты. Опытные зэчки постарше обычно заказывали ей незатейливую «Приму», а молодые девчонки — дукатовскую «Тройку».