"Политики наступают!" — подобный сигнал бедствия, подаваемый московскими технократами, равно тревожен и наивен. Тревожен потому, что ни одна из массовых политических кампаний, которые в последние годы переживала Россия, не проходила без неприятных для правящего истэблишмента сюрпризов. С экономической точки зрения начинающаяся избирательная кампания представляет уравнение со многими неизвестными, подлинное значение которых будет определяться в ходе закулисных переговоров основных политических игроков. Наивна же тревога либеральных экономистов потому, что на самом деле поле для маневров в области экономической политики у нынешнего правительства весьма и весьма ограничено.
Прежде всего, федеральное правительство связано соглашением с Центральным банком об экономической политике в 1995 году, представляющим собой фактически свод обязательств, взятых российскими властями перед международными финансовыми организациями. В определенные рамки поставлена и финансовая инициатива кабинета и ЦБ законом "О федеральном бюджете на 1995 год". Ориентация на преимущественно неинфляционное покрытие бюджетного дефицита (прежде всего, путем реализации государственных ценных бумаг) уже обусловила уступки, сделанные коммерческим банкам в применении небезызвестного "Дополнения #2" к порядку резервирования ими средств в Центральном банке. А находясь в зависимости от ежемесячно проводимого экспертами МВФ мониторинга экономической политики российского правительства, оно ни при каких условиях не смогло бы отменить либо кардинально смягчить нормы, содержащиеся в "Дополнении", поскольку это противоречило бы его ранее заявленной готовности следовать рекомендациям международных финансовых организаций.
Таким образом, в отличие от практики прежних лет фактор предвыборного популизма будет в этом году все же менее ощутим. Чего, вероятно, нельзя сказать о будущем годе, в котором (по крайней мере, пока) планируется провести президентские выборы. Не исключено, что определенная финансовая жесткость, которой правительство вынуждено придерживаться (например, в вопросе о повышении импортных пошлин), объясняется еще и тем, что в 1996 году, когда ставки в политической игре будут максимальными, какая-либо финансовая экономия просто потеряет свою актуальность. Любопытно, что как раз прошедшая неделя дала возможность услышать музыку будущей президентской кампании.
Увертюру исполнил руководитель президентской администрации Сергей Филатов, сделавший заявление о том, что Россия еще не выдвинула политика, способного по своему масштабу стать преемником Бориса Ельцина. Чуть позже почти дословно эту же мысль повторил и председатель Госдумы Иван Рыбкин. Затем практически одновременно прозвучали три заявления, при этом авторство двух из них принадлежало самому президенту, предпринявшему в прошлую среду очередной выход в народ. Посетив подмосковный город Дедовск, известный помимо одной из старейших в московском регионе текстильных фабрик еще и дружной общиной рабочих-вьетнамцев, ныне превращающихся в новых российских бизнесменов, Борис Ельцин дал понять, что Россия не нуждается в помощи Японии в преодолении последствий Сахалинского землетрясения. Отказ был мотивирован сохраняющимися территориальными претензиями к России. Несмотря на очевидную дипломатическую бестактность, эти слова сигнализировали о готовности нынешнего хозяина Кремля разыграть великодержавную карту, спекулируя на чувстве унижения, вызываемом у части населения фактом иностранной помощи, а также на непопулярности у гораздо более широких слоев жителей России идеи территориального "передела".
Еще более любопытное высказывание президент сделал в тот же день на полях совхоза "Яхромской". Пообещав российским сельхозпроизводителям защиту от более конкурентоспособного импортного продовольствия, он буквально обрушился на импортируемые продовольственные товары, повторяя вслед за представителями аграрного лобби небесспорную мысль о низкой экологической безопасности ввозимых из-за рубежа продуктов. Сорвав и в первом, и во втором случае аплодисменты слушателей, Борис Ельцин вернулся в Москву; вопрос же о причине столь неожиданных выступлений остался открытым. Немало озадачило и прозвучавшее на прошлой неделе заявление помощника президента по экономике Александра Лившица о подготовленном президентском указе, смело вторгающемся в область налоговой политики. Цель этого указа в том, чтобы ослабить налоговый пресс на производство и производителей. Неясно, правда, как реализация этой цели будет согласовываться с существующим законодательством, по которому приоритет в налоговом регулировании принадлежит Федеральному собранию.
Впрочем, как в этом случае, так и в случаях с обещанием к концу года отказаться от импорта продовольствия или подчеркнутым внешнеполитическим высокомерием — конкретные вопросы претворения лозунга в жизнь не столь уж и важны. Не исключено, что до реализации дело вообще не дойдет. Так, например, встретившись с представителями Японии, первый вице-премьер Олег Сосковец уже "разъяснил", что на самом деле Россия готова принять любую гуманитарную помощь. Главная цель подобных (и далеко неслучайных) высказываний президента — проверить популярность определенных политических лозунгов и прозондировать общественные настроения. Последующие социологические исследования представят картину того, насколько повлияли "экспромты" президента на его рейтинг.
По мнению экспертов-имиджмейкеров, после довольно продолжительной паузы, связанной с необходимостью подготовить новое "наступление" на массового избирателя, мы являемся свидетелями рождения нового образа президента. Борис Ельцин предпринимает попытку утвердить себя в глазах населения как "президент всех россиян", одновременно ведя наступление на избирателя по разным направлениям и играя с электоратом, принадлежащим к различным частям политического спектра. Заявления, прозвучавшие на прошлой неделе, адресованы разным аудиториям: национальноориентированным кругам, крестьянству и представителям промышленности. С одной стороны, президент, становясь над идейными и экономическими противоречиями, ищет массовую и внепартийную поддержку. С другой — своими декларациями он задает тон предвыборной кампании. Основу которой составят акцент на государственных интересах и державном характере российского государства, политика протекционизма, налоговое регулирование. Можно с уверенностью прогнозировать усиление в предстоящие месяцы как требований оградить внутренний рынок от притока более конкурентоспособных импортных товаров, так и требований налоговой реформы. О том, что президентская администрация ведет собственную игру, свидетельствует, например, такой факт: Аналитический центр президента уже приступил к разработке собственных предложений по корректировке налоговой системы.
В то же время заявления президента по "аграрному вопросу" немного проливают свет на упорное нежелание Аграрной партии вступать в какие-либо предвыборные блоки. Ориентированная исключительно на удовлетворение корпоративных интересов, АПР овладела почти в совершенстве искусством "продажи" голосов по наиболее высокой "цене". Совершенно очевидно, что при существующем правовом режиме ни одна коалиция не сможет дать так много, как глава государства. И это еще раз демонстрирует, насколько зыбкими являются все политические предвыборные образования в условиях, когда формирование экономической политики находится в руках президента. Когда президент начинает вести собственную избирательную кампанию, фактор неопределенности в политике еще более возрастает. Чего нельзя сказать об экономике: структурирование корпоративных интересов делает экономическую политику все более прогнозируемой.
Хотя этот прогноз не всегда радует.
РОМАН Ъ-АРТЕМЬЕВ