Главным мировым событием наступившего года стала газовая война между Россией и Украиной (см. здесь).
Райнер Мюллер-Ханке, председатель правления KMB Банка. Европа. У них же в результате нет газа.
Геннадий Шмаль, президент Союза нефтегазопромышленников России. Все. Европейцы в холодные новогодние дни вынуждены были сидеть в холоде. "Газпром" теперь подсчитывает утраченную выгоду, Россия очередной раз ухудшила свой имидж. А Украину, так рвущуюся в НАТО и Евросоюз, вряд ли туда скоро примут. Зачем им такие ненадежные партнеры?
Михаил Маргелов, председатель комитета Совета федерации по международным делам. Ющенко. Он надеялся в деньгах, полученных от газовой аферы, получить подпитку своей президентской кампании. Не вышло. После введения Энергетической хартии пополнение черного бюджета стало невозможным, и теперь у Ющенко нет ни малейшего шанса остаться у власти.
Михаил Касьянов, лидер Российского народно-демократического союза. Наша страна, репутации которой очередной раз нанесен колоссальный ущерб. Граждане России, отчаявшиеся получить внятные объяснения действий своих властей. Граждане европейских стран, вынужденные мерзнуть без отопления в разгар холодной зимы. Европейская экономика, получившая дополнительный удар в непростые и без того времена. "Газпром", бизнес которого в ходе газовой войны пострадал в наибольшей степени. Его акционеры (прежде всего российские налогоплательщики). А также те европейские политики, которые мечтают продолжить в нем свою карьеру.
Юрий Луценко, министр внутренних дел Украины. Стратегически газовую войну проиграли и Россия, и Украина. Неумение договариваться на глазах у всего мира подорвало репутацию обеих стран.
Игорь Юргенс, вице-президент РСПП. Правительство выигрывает войну с Украиной, но рискует проиграть войну с ЕС.
Михаил Крутихин, партнер компании RusEnergy. В этом раунде — Украина. Ее вынудили пойти на уступки. Но в целом проиграли все. Объем добычи газа в России сокращается, газа на всех не хватит. И России нужен был этот конфликт. Сейчас Европа с большой критичностью относится не только к Кремлю, но и к украинскому режиму. Но от этого наша репутация не улучшилась, впрочем, как и ситуация с добычей газа. Так что следующий год опять будем встречать с газовой войной.
Виктор Суворов (Владимир Резун), бывший майор ГРУ, писатель, живет в Лондоне с 1979 года. Проиграли все. Я, глядя из Лондона, соглашался со всеми претензиями и России, и Украины. России после войны на Кавказе, споров с Украиной из-за Крыма, Черноморского флота, а теперь еще и газовых споров трудно будет убедить меня в том, что она надежный партнер. И так думают многие в Европе.
Петр Дейнекин, в 1991-1992 годах командующий ВВС СССР, затем ВВС объединенных вооруженных сил СНГ. В 1992-1998 годах главком ВВС России. Больше всего, конечно, Украина. Потому что всем стало понятно, кто истинный виновник этой трагедии. У "Газпрома" не было другого выхода, кроме как действовать радикально. Воруют же! Года два назад я в качестве пилота летел на небольшом самолете из Киева в Крым. Несмотря на то что было утро, я не увидел ни одного дымка над всей территорией Украины! Стало быть, газ был у всех. Откуда?
Константин Затулин, депутат Госдумы, директор Института стран СНГ, персона нон грата на Украине. Война еще не закончилась, и проигравших может быть больше. Но уже сейчас очевидно, что Украина для Европы стала непредсказуемым партнером, подозреваемым в краже. А ведь до этого конфликта она была "демократическим баловнем" Запада, которому все грехи списывались. Да и украинский народ теперь во всем подозревает свою власть, а не Россию. А если говорить о Ющенко и Тимошенко, то выигрывает премьер. Даже если бы Ющенко в разгар газовых событий не поехал кататься на лыжах, Тимошенко выглядит на его фоне гораздо честнее.
Вячеслав Богуслаев, президент наблюдательного совета ОАО "Мотор Сич". Безусловно, Украина проиграла. Это политзаказ, направленный на разрыв дипломатических отношений с Россией. Я думаю, что все этим и закончится. Кроме того, европейские потребители уже начали предъявлять иски — и не к "Газпрому", а к "Нафтогазу". Проигравшая сторона очевидна.
Вячеслав Вашанов, руководитель Центра исследований экономических проблем СНГ. Пока еще никто не проиграл. Но мы уже подмочили свою репутацию. Получается, нам нельзя полностью доверять. И мы будем вынуждены согласиться на цену, которую предложит Украина, иначе Россия потеряет свое лицо перед Западом.
Александр Дугин, лидер Международного евразийского движения, персона нон грата на Украине. Никто не проиграл, потому что никто не выиграл. Противоборствующих сторон было две — США и Россия. У США были цели демонизировать Россию в глазах украинцев и помешать партнерству российской и европейской экономик. Эти цели не были достигнуты. А Россия победит в газовой войне тогда, когда установит протекторат хотя бы на восточных территориях Украины и выгонит всю "оранжевую" сволочь из Киева.
Андреас Пуеккер, генеральный директор ООО "Скания Украина". В этом цирке — иначе эти события назвать не могу — проиграла Украина, поскольку она утратила доверие со стороны европейских потребителей. До Нового года никто о транзите газа в Европе не вспоминал. Сейчас же этим переполнены все газеты — и везде отмечается, что поставки газа не возобновляются по вине украинской стороны.
Мирослав Полио, председатель правления "Западной компании "Дакор"" (Украина). А война еще не начата. Это только тактико-разведывательные действия: кто кого побольнее ударит. А в результате мерзнут Балканы и страны ЕС. На данном этапе проиграла Европа, которая к тому же внесла предоплату за газ.
Анатолий Аксаков, президент Ассоциации региональных банков России. Пока никто не выиграл. Мы обострили ситуацию перед Новым годом, а надо было делать это раньше. Оптимальное решение — отдать оплату транзита Европе. Россия не должна поддаваться на провокации и давать поблажки Украине. Мы должны поставлять ей газ по рыночной цене.
Руслан Кондратов, депутат Госдумы, член российской делегации в ПАСЕ. В так называемой газовой войне нет ни победителей, ни проигравших, а только пострадавшие. Это страны Европы. А кто лоббирует конфликтные ситуации на постсоветском пространстве, ни для кого не секрет. Но сейчас Европа в силу объективных причин не может идти на поводу у заокеанских лоббистов. Это, впрочем, не должно порождать иллюзии в отношении всеевропейского политического прозрения.
Сергей Иваненко, заместитель председателя партии "Яблоко". Россия и Украина как бизнес-партнеры Европы. Репутация для бизнеса — это очень серьезный актив, даже, наверное, самый серьезный. Этого актива лишились обе стороны.
Александр Ф. Скляр, лидер группы "Ва-Банкъ". Европейский потребитель газа. А в политическом смысле проигрывает пока Украина. Но для обывателя итог этой битвы еще неясен, много непонятного.
Руслан Шостак, совладелец торговых сетей "Ева" и Varus (Украина). Украина, причем еще в самом начале. Как энергетически зависимая страна, мы должны были иметь четкую энергетическую стратегию. Ставить на крылья поставщика газа, не имея альтернативного источника,— это проигрыш (если стратегия не предусматривала этого).
Сергей Марков, депутат Госдумы, директор Института политических исследований. Ющенко. Он создал газовый мятеж, чтобы использовать его как предлог для прямого президентского правления. Он преследовал три цели: создать хаос, выступить гарантом порядка и на этом заработать. Совместить задачи не удалось, и теперь от него все отвернулись.
Андрей Хазин, заместитель председателя комитета Совета федерации по экономполитике, предпринимательству и собственности. Глобальное доверие, столь необходимое всем странам во время мирового кризиса. Сильно пострадает и украинский народ, ему можно сочувствовать, но он сам виноват, что не избрал вовремя дееспособную власть.
Виктор Озеров, председатель комитета Совета федерации по обороне и безопасности. Все. Россия потеряла тысячи кубометров газа. Украина потеряла доверие. А европейские страны остались зимой без газа.
Вацлав Радзивинович, шеф-корреспондент в Москве польской Gazeta Wyborcza. Как ни парадоксально, больше риск проиграть у России. Она лишается своего главного туза — имиджа надежного и ответственного партнера, который за последние 40 лет не подвергался таким серьезным сомнениям, как сейчас. Украине же терять особо нечего: престиж ее и так был невелик. И конечно, проигрывает украинский народ. А выигрывают антироссийски настроенные политики в Польше и Прибалтике: они получили сильнейший аргумент в поддержку своей позиции.
ВОПРОС НЕДЕЛИ / ГОД НАЗАД*
Дмитрий Медведев уже похож на президента?
Анатолий Артамонов, губернатор Калужской области. Если сравнивать Медведева с президентами западных демократических государств, то очень похож. Еще я бы отметил, что Медведев очень обучаемый. Не в обиду ему будет сказано, но то, как он начинал, и то, что он собой представляет сейчас,— это два разных человека.
Геннадий Алференко, член совета директоров ЗАО Standard Bank. Инвесторы как будущего президента уже его приняли. Но Путину потребовалось восемь лет, чтобы почувствовать себя президентом, а Медведеву только предстоит пройти этот путь.
Ирина Хакамада, лидер фонда "Наш выбор". Очень, и это полностью заслуга СМИ. Путин тоже не был похож на президента, но за три месяца его раскрутили.
Олег Сысуев, первый заместитель председателя совета директоров Альфа-банка. Похож, и у меня сложилось впечатление, что должность президента ему очень нравится. Я бы не стал его сравнивать с Путиным хотя бы потому, что Владимир Владимирович в свое время меньше хотел стать президентом, чем этого хочет его будущий преемник.
Геннадий Хватов, бывший командующий Тихоокеанским флотом, адмирал. Имеет место заметное сходство во многих внешних деталях. Тут и выступления, и жесты, и походка, иногда даже категоричность суждений.
Олег Шварцман, глава "Финансгрупп". Совсем не похож. Он не производит впечатления самостоятельного, полноценного правителя ни внешне, ни организационно. Россию должны возглавлять люди с железной рукой, а нынешний кандидат слабо воспринимается силовым блоком. Преемника выбирали по критериям "наиболее зависимый" и "наименее самодостаточный".
Мидхат Курманов, министр юстиции Татарии. Походкой и движениями смахивает уже давно, а вот содержанием... не знаю.
* Должности указаны на момент опроса.