Дмитрий Фирташ: я накормил Украину, я накормил 'Газпром', а за всю свадьбу заплатила Европа

Газовая схема, позволявшая Украине получать газ по цене ниже, чем страны Европы, прекратила свое существование. Украина и Россия перешли к новому этапу прямых взаимоотношений, отказавшись от газового посредника RosUkrEnergo. О том, с какими трудностями придется столкнуться странам на газовом рынке, а также о дальнейших планах RosUkrEnergo председатель совета директоров RUE ДМИТРИЙ ФИРТАШ рассказал корреспондентам Ъ АНДРЕЮ ЮХИМЕНКО и ОЛЕГУ ГАВРИШУ.

Газовая война

— Я могу сказать однозначно — то, что говорит Юлия Владимировна (Тимошенко.—Ъ), что конфликт якобы начался из-за меня,— это неправда. Во-первых, 31 декабря меня не было ни в Украине, ни в России. Я был в Швейцарии, и никак не мог повлиять на эти процессы. Просто правительство провалило переговоры, и Юлия Тимошенко, как всегда, стала искать виноватого. Она — политик и понимает, что придется отвечать перед людьми, перед предприятиями за то, что в стране нет газа. Вспомните март месяц и ее заявление — что она сказала? Что теперь существуют прозрачные отношения, правительство навело порядок, в газовой сфере коррупции нет и вообще все хорошо. А сегодня она говорит, что все плохо.

Мы же все трезвые люди, представьте себе ситуацию: работает президент России, премьер-министр России, председатель правления ОАО "Газпром", все российское правительство, с украинской стороны — президент, премьер-министр, правительство, председатель НАК, и задайте себе вопрос: каким образом я могу повлиять на переговорный процесс? Она в первый раз споткнулась на газе, во второй раз — то же самое, и вот теперь уже в третий раз она наступает на те же грабли. У нее, мне кажется, это уже превратилось в идею фикс — любым способом захватить газовую отрасль. А оно ей не идет, вот стало, как кость в горле, и все, не идет.

На мой взгляд, проблема возникла потому, что в ходе переговоров каждый хотел слышать только себя. Российская сторона слышала то, что хотела слышать, украинская сторона слышала то, что хотела слышать. А вот когда наступил момент подписания контрактов, возникли проблемы. Потому что документ — это уже "конкретная тема", которую надо делать и согласовывать, а здесь вступают юристы, специалисты, финансисты, начинают считать, и вот тут начинаются пояснительные записки и служебные записки друг другу. И когда садятся за стол переговоров — садится один начальник вот с таким списком претензий и другой начальник с другим списком претензий. На этом этапе договориться просто не смогли. А времени уже не осталось.

— То есть вы утверждаете, что проблема в непрофессионализме переговорщиков?

— Скорее в том, что они друг друга не слышали или не говорили друг другу то, что должны были говорить. Когда были достигнуты договоренности, все заявили, что договорились о прямых поставках газа. Президент России Владимир Путин понял эти заявления по-своему. Он сказал, что его устраивают прямые отношения, потому что он не хочет заниматься дотацией Украины и хочет напрямую поставлять газ по рыночным ценам. Правительство Украины тоже хотело прямых отношений. Сказать-то сказали, а детально схему никто не продумал. Оказалось, что "Нафтогаз" такой же посредник, как и любая другая компания, только более дорогой. Потому что при входной цене $179,5 за тысячу кубометров "УкрГаз-Энерго" продавало газ внутри страны по $185. А как только этот же газ с марта 2008 года стал продавать "Нафтогаз", цена поднялась до $313. Все дело в подходе. Я вырос в Западной Украине, у нас немного по-другому все устроено. Хороший хозяин — у нас говорят "газда" — прежде чем развалить старый дом, строит новый и только потом ломает старый. Что сделала Юлия Владимировна? Взяла развалила всю контрактную базу, удалила компании с рынка, но ничего не построила. Все переговоры должны были быть завершены до начала отопительного сезона. А когда на улице мороз, вести переговоры сложно. Правительство само создало ситуацию, при которой "Газпром" получил преимущество в переговорах. Другой вопрос — как он им воспользовался. Вот это и стало причиной газового конфликта.

— Возможно, резкая реакция России обусловлена желанием приватизировать украинские ГТС?

— Я не осведомлен об этом.

— Как вы относитесь к предложению России продавать газ по $450 за тысячу кубометров?

— Вообще, это нонсенс, когда выносят на телевидение обсуждение контрактов и цены. Вы много видели в мире компаний, которые обсуждают контрактную цену по телевидению?

— Газовый конфликт может быть связан с долгом "Газпрому" со стороны RosUkrEnergo?

— Все деньги, которые получает RosUkrEnergo, автоматически перечисляются "Газпрому". RosUkrEnergo делает простую вещь — получает деньги и сразу платит. Есть только три платежа, которые выплачивает компания: плата за транспорт, покупка газа, налоги — это все. И раз в год выплачиваются дивиденды. В конце марта — собрание акционеров. После этого, когда мы получаем годовой аудит, все закончено — в мае идет распределение дивидендов, каждый акционер получает свои дивиденды. Компания не берет деньги ни на что другое. Долг, который остался на сегодняшний день,— это $650 млн за прошлый год, которые "Нафтогаз" должен еще заплатить.

— В марте прошлого года президенты Виктор Ющенко и Владимир Путин, премьер-министры Виктор Зубков и Юлия Тимошенко, а также главы "Газпрома" и "Нафтогаза" подписали договор. Они его подписали с помпой. И в этом договоре были учтены штрафы и пени, которые в случае задержки платежей должен был выплатить "Нафтогаз". Есть еще одна проблема (не забывайте, что компания RosUkrEnergo практически год полностью финансировала "Нафтогаз") — НАК в конце апреля заплатила деньги, а в основном за год оказалась должна $2-2,5 млрд. Вдумайтесь в эту цифру. Знаете, на ком все эти кредиты висели? На RosUkrEnergo. "Газпром" не брал этих кредитов — мы рассчитывались с ним вовремя. Нам "Газпром" без денег газ не давал. Мы шли в банки, брали кредиты, платили за них проценты и рассчитывались с "Газпромом". Если мы где-то имели пени, мы тоже их платили. Поэтому я считаю, что это не корректный вопрос. Все, что мы брали, мы платили. Что это значит — что пени, штрафы надо списать? Хочу отметить, что пени и штрафы, которые нам должен "Нафтогаз", меньше процентов, заплаченных нами банкам за кредиты, которые мы были вынуждены брать из-за задержки платежей НАК.

— Да. Это железный факт. И правильно говорит Владимир Путин, что "Нафтогаз" все еще должен "Газпрому" как акционеру RosUkrEnergo.

— Пусть они это доказывают, а не мы. Ситуация проста — есть контракт, в нем четко прописан размер пеней и штрафов. Контракт надо выполнять.

— Да, конечно. В прошлом году.

— Почему в 2006 году появилась компания "УкрГаз-Энерго"? Никто не дает ответа. А я скажу, почему. За много лет уже стало очевидным, что сбор денег с украинских промышленных потребителей очень сложный процесс. После того как ты их собрал, рассчитаться с поставщиком газа еще сложнее. Но, заметьте, в 2006-м, 2007-м и на 1 января 2008 года мы ни разу не слышали, что Украина что-то должна. Расчеты были 100%. За счет чего мы добивались таких расчетов? За счет того, что у нас была компания "УкрГаз-Энерго". Она продавала газ конечным потребителям. И мы научили рынок за эти годы платить предоплату и вести себя дисциплинированно. Первоочередной задачей "УкрГаз-Энерго" были расчеты за газ с поставщиком и оплата налогов. Для нас "УкрГаз-Энерго" не являлась прибыльной компанией — она брала $2-3 комиссионных с тысячи кубометров, это мизер. Эта компания нужна была для обеспечения своевременных расчетов. В марте по инициативе премьер-министра Юлии Тимошенко эту схему сломали, и газ начала продавать НАК "Нафтогаз Украины", но уже по другой цене. Промышленность продолжала рассчитываться на 100%. А с нами рассчитались за счет того, что взяли почти $2,8 млрд кредита в Нацбанке и остались еще должны $650 млн. Задаю вопрос — куда ушли деньги? Когда президент России говорит, что мы продавали газ по $179,5, а украинская промышленность получала газ по $313 через каких-то посредников, все подумали, что речь идет о RosUkrEnergo. Нет, ребята, извините. RosUkrEnergo продавала газ на границе Украины. "УкрГаз-Энерго" уже не продавало газ. Они вывели компанию из этой схемы. Однако на рынке появились посредники, которые поставляли газ промышленности. И это посредники "Нафтогаза", на счетах которых и осела большая часть этого долга.

Контроль над розницей

— Правительство подозревает, что вы контролируете розницу. Это связано с недавним вашим заявлением. Вы действительно купили 75% украинских облгазов?

— Нет, не купил. Когда я говорил, что мы контролируем 75% рынка, я подразумевал, что две трети газа, который потребляет Украина, поставляется RosUkrEnergo. Еще я сказал, и это никак не касалось предыдущего утверждения, что у нас есть опционы на приобретение некоторых облгазов. Конечно, не 75% всех облгазов в стране. Что касается этих опционов — если мы решим, то выкупим пакеты акций этих облгазов. Если нет, то не купим.

— Я не хочу сейчас это обсуждать.

— У RosUkrEnergo есть контракты на закупку среднеазиатского газа у "Газпром экспорта" до 2029 года и на транзит его до 2010 года. Что будет с этими контрактами в случае перехода на прямые поставки "Газпрома" и "Нафтогаза"?

— Не вижу здесь большой проблемы. RosUkrEnergo — достаточно большая компания, для нас украинский бизнес никогда не был прибыльным. Поэтому, если с нас снимут обязательства по поставкам в Украину, я буду даже рад.

— Воспользуемся опционом по покупке облгазов и будем обслуживать эти активы (улыбается).

История RosUkrEnergo

— Мне 43 года. Я учился в советской школе, вырос в деревне. Мой отец был инструктором в ДОСААФ, мама работала на сахарном заводе главным бухгалтером. Так что особых перспектив у меня не было — какой-то институт, должность инженера или какого-то там технолога, ну стать директором завода — это был мой потолок. Но в один прекрасный день Советского Союза не стало. Когда я шел в армию, он был, а вернулся — его уже не было. Фактически он еще был, но денег уже никому не платили. После армии я проработал восемь или девять месяцев, ни разу не получив зарплаты. В начале 1990-х приехал в Москву с сотней долларов в кармане. Даже по тем временам это были не очень большие деньги. Нас было много, мы крутились, пытались что-то продать, что-то купить, накопили какие-то деньги. Потом в Москве это делать становилось все сложнее. Тогда мы в гостинице "Россия" познакомились с человеком из минторга Туркмении. После развала Советского Союза Украина газ получала, но не понимала, какой и кому деньги отдавать, а Россия не понимала, какой газ продает и как деньги собрать. Туркмения вообще не понимала, что происходит, потому что она никогда в своей жизни ничего не продавала и ничего не покупала. Туркменбаши не знал, что ему делать. Он должен был накормить свою страну. Вот нам и предложили: "Ребята, мы можем брать все, что вы хотите, и цены очень хорошие". Ну, конечно, мы очень загорелись. Только не учли одну вещь — что взять они возьмут, только отдавать будет нечего. Мы сдуру собрали все деньги, которые у нас были, по тем временам собрали миллион долларов на 20 человек. Загрузили масло, маргарин, ну всякое-всякое, и отправили. Для туркмен тогда самое главное было накормить людей. Продукты мы отправили, подождали неделю, две, месяц, а деньги оттуда не идут. Я, который всех уговаривал, оказался крайним. Мне и ехать в Туркмению. Я приехал в Туркмению, в которой никогда не был, посмотрел и ужаснулся, я понял, что "попал" и деваться мне некуда, и вот тут все началось.

— Я вас хочу расстроить. Газовым бизнесом я занялся только в 2002 году. До этого я был крупнейшим поставщиком товаров в Туркмению. Я поставлял на $450-500 млн в год, и газ мне для этого был не нужен. Первым, кто стал заниматься газом в Украине, был Игорь Бакай. Еще при президенте Леониде Кравчуке он сообразил, что товар поставлять — это хорошо, но без расчетов о деньгах говорить нечего. Он первый привез от Кравчука из независимой Украины бумагу с разрешением покупать для страны газ. Позже таким образом появилось порядка 100 компаний, которые поставляли в Туркмению товар, а Бакай забирал газ, продавал газ в Украине, потом возвращал деньги, там расчеты были разные.

— Давайте ближе к нашему времени. Как вы появились в газовых отношениях Москвы и Украины? И почему именно вы?

— Очень просто. Последней компанией, которая занималась газовыми расчетами после Бакая, была "Итера". У нас такая ситуация вышла, что мне просто деваться было некуда, мне надо было забирать газ. Вы не забывайте, что до RosUkrEnergo была моя компания ЕТГ ("Евротрансгаз".—Ъ). Тогда многие занимались газом. Посмотрите на украинский парламент — там около ста человек, которых я называю "туркменскими" депутатами. 40-50 из них — депутаты от БЮТ — были в "Интергазе", остальные — кто в "Итере", кто в "Республике". Я ничего плохого сказать не хочу, я просто говорю, что четвертая часть украинского парламента — это те, кто сделал свое состояние на туркменском газе. После 2002 года "Евротрансгаз" был последней компанией, которая независимо занималась газом. Я тогда понял, что рано или поздно газовый рынок должен быть упорядочен. Проблема заключалась только в одном: каким образом обеспечить Украину недорогим газом.

— "Нафтогаз" начал покупать газ в Туркмении с 2002 года. Россия до 2005 года не покупала среднеазиатский газ, а занималась только его транзитом. К тому времени Россия стала мощнее, и у нее появилось желание влиять на Среднюю Азию. Украина и Россия в борьбе за среднеазиатский газ повышали его стоимость. Я пришел в "Газпром" и сказал: "Есть предложение: давайте сделаем одну общую компанию, чтобы не позволить туркменам повышать цену". Россия заключила межправительственное соглашение со среднеазиатскими странами, поскольку ей сделать это было легче, чем Украине. Далее "Газпромэкспорт" заключил договоры. А я уже заключил договор с этой компанией, согласно которому выкупаю газ по цене на 1$ за тысячу кубометров больше закупочной цены. Вся российская государственная машина должна была работать на то, чтобы надавить и получить нормальную цену. Украина этим не занималась — ее позиция в этом отношении слабее, поскольку у нее не было денег и были другие сложности. Таким образом, был подписан контракт до конца 2028 года. "Газпром" с этого момента начал торговать среднеазиатским газом через нашу совместную компанию RosUkrEnergo. Но нужно было найти еще одно решение, поскольку все равно цена на газ оставалась высокой. И я начал их убеждать в том, что в Украине не надо зарабатывать. Роль Украины состоит в том, чтобы обеспечить надежный транзит газа в Европу. Я уже тогда понимал, что, если украинскую экономику перевести на дорогой газ, возникнет целый ряд разногласий, которые могут привести к кризису отношений, в том числе в сфере транзита. По сути, в 2005 году я предсказал то, что произошло в этом. Мы должны были найти баланс между транспортом, продажей, экспортом и внутренним рынком. И мы его нашли. Мы стали дотировать стоимость газа для Украины за счет прибыли, получаемой от экспорта в Европе. Все было сбалансированно — транзит, его стоимость и недорогой газ для Украины. Сколько бы мы не поднимали стоимость транзита, этим бы мы не смогли компенсировать рост цен на газ.

— Я хорошо понимал, как живет Украина, потому что у меня есть промышленные предприятия в Украине. Я знал, сколько заводы могли заплатить. Не забывайте, что, с одной стороны, я продавал газ, а с другой — был одним из самых крупных его потребителей.

Когда мы создавали контрактную базу, купили весь среднеазиатский газ. У RosUkrEnergo было порядка 62 млрд кубометров, еще до 17 млрд мы могли купить в России по коммерческой европейской цене. То есть азиатский газ имел определенную цену, российский газ — формула, и больше ничего. Не хватает тебе газа — покупай по коммерческой цене. Мы отдавали Украине порядка 52-55 млрд кубометров. И у нас оставалось еще 7 млрд плюс российский. Итого мы экспортировали 11 млрд.

"Газпром" устроила схема, которую я предложил. Компания RosUkrEnergo обеспечивала Украину газом, а кроме того, мы не залезали в российскую выручку. Мы умудрялись брать среднеазиатский газ дешевле, довозить его до Европы, зарабатывать. Нам было изначально понятно, что Украина физически не сможет заплатить высокую цену. Значит, нужен был дотационный механизм. Мы зарабатывали за счет Европы — $2,5 млрд в год, закрыли разницу на сумму, которая пошла на дотирование Украины, вычли налоги, и осталось порядка $800 млн прибыли. Из них "Газпром" получил свою половину, а я — свою. Но я надеюсь, что заслужил эту половину.

Я это придумал. Я удовлетворил одновременно всех. Я накормил Украину, я накормил "Газпром", а за всю свадьбу заплатила Европа. Что плохого я сделал? Разница между мной и Тимошенко в том, что она зарабатывала на Украине, в Украине и за счет Украины. Я никогда не зарабатывал деньги в Украине. А вместо этого RosUkrEnergo за три года дотировала Украину на $4,5-5 млрд. Вдумайтесь в эту цифру. Покажите мне, кто еще в страну вложил столько денег? Половину этих денег я выложил из собственного кармана. Теперь, после того как RosUkrEnergo перестанет заниматься поставками газа в Украину, может произойти то, с чем я боролся все эти годы. Экономике Украины придется выложить более $6 млрд дополнительно, и это в условиях кризиса. Скажите мне, в чем цель такой политики? Только ради того, чтобы не было посредника в лице RosUkrEnergo, правительство готово в несколько раз увеличить стоимость газа и называет это своей победой! Тогда возникает вопрос, а были ли вообще переговоры? Точно можно сказать, что, если в результате всех этих так называемых переговоров и перестановок Украина перейдет на цену, которая уже циркулирует в прессе, а это около $360 за тысячу кубометров, это будет победой "Газпрома" и России, а украинской экономике будет нанесен серьезный ущерб. И, главное, никто не понесет никакой ответственности.

Бизнес группы

— Как повлиял на ваш бизнес финансовый кризис? Какое из направлений оказалось в наихудшем состоянии?

— Мы чувствуем себя достаточно комфортно, к кризису были готовы. Мы не брали значительных кредитов.

— Есть ли у вас планы по расширению своего химического бизнеса в Украине? Планируете ли вы участвовать в приватизации Одесского припортового завода?

— Да, мы договорились выкупить долю второго акционера "Ровноазота". Кроме того, до конца года планируем закончить разработку проекта по увеличению мощностей этого предприятия в четыре раза. Фактически мы построим там новый, гораздо более мощный завод. Что касается ОПЗ, вы знаете, что мы подавали заявку в прошлый раз и нам, конечно, очень интересен этот актив, мы бы хотели принять участие в его приватизации.

— Металлургические проекты в Индии. Там нам принадлежит месторождение ильменитовых руд, по мощности сравнимое с Вольногорским. Мы собираемся строить там комплекс, в который войдет блок по производству титана на 100 тыс. т и блок по производству металла на 10-12 тыс. т. Пока мы на этапе получения лицензий. Индия хороша тем, что там действует британское право, но это бюрократическая страна. Запустить проект планируем к 2013-2014 году, его стоимость оценивалась до кризиса в $2,1 млрд.

— Мы практически ничего такого не строили, что рассчитывали быстро продать. У нас была другая концепция развития риэлтерского направления. Прежде всего мы приобрели достаточно большой участок земли в Киеве. И дальше пошли по четырем направлениям. Первое — это бизнес-центры, второе — торговые центры, третье — гостиницы, и еще мы собирались строить жилье на Оболони. За счет этой диверсификации выиграли, потому что направление коммерческой и торговой недвижимости остается актуальным. Сейчас, если есть деньги, ты просто обязан строить, ведь размер капиталовложений на строительство недвижимости сократился.

Как покупались "Надра"

— Соответствует ли действительности информация о том, что покупку вами пакета акций банка "Надра" отчасти финансировал "Газпром"?

— Во-первых, мне никто никаких денег на покупку банка не предоставлял. А во-вторых, в "Надра" я еще, в принципе, не вошел. Да, действительно, я туда войду на 85%, но это будет не раньше конца января. Потому что в наблюдательный совет и в правление я буду введен только на собрании акционеров, которое состоится 24 января. Сейчас в банке нет ни одного моего человека, и я банком не управляю. То есть на сегодняшний день я к банку имею такое же отношение, как и вы.

— Я получил право 24 января начать аудит банка. Если я почувствую, что там что-то не так, чего-то не хватает из того, что мне обещано, то я имею право выйти из сделки. Юлия Тимошенко говорит, что я там вывел какие-то деньги. Это очередная бутафория. Как человек может вывести, если он туда не пришел? Сделка еще только в самом начале.

— Group DF.

— Это перспективный банк. По рознице он второй в стране после "Приватбанка", у него 4 млн вкладчиков. Когда Юлия Тимошенко говорит, что это технический банк, это неправда. Этот банк страдает от того, что у него нет корпоративного клиента, и мы считаем, что Group DF могла стать таким клиентом. Второе, что касается рефинансирования: я хочу сказать, что рефинансирование 7,2 млрд грн получено. Из них на 4 млрд грн выданы под мою гарантию.

— Они не хотели его дать под гарантию банка и дали лишь под мою гарантию. При этом Юлия Тимошенко должна мне 8 млрд кубометров газа в ПХГ и не хочет подписать акты, потому что это $3 млрд. Когда она рассказывает, что я взял рефинансирование, и она не знает, как я буду возвращать, она в очередной раз лжет. Пусть вернет мне газ, и я верну Национальному банку рефинансирование. На самом деле мы спасли банковскую систему. Потому что, если бы завалился банк "Надра", ей (системе.—Ъ) уже никто бы не помог. В день люди вынимали по $100 млн из этого банка. Задаю вопрос. Это я виноват, что люди вынимали столько денег, или это правительство спровоцировало инфляцию и панику? Вы знаете, что я подал иск в Лондонский суд к премьер-министру, потому что она умышленно создавала панику среди клиентов банка. Правда, у нее это благодаря сотрудникам банка не очень хорошо получилось. И сегодня, несмотря на все эти спекуляции, у банка "Надра" стабильное положение.

— Да, я так считаю.

— Банк привлек около $2 млрд синдикатов. Среди кредиторов — HSBC, Deutsche Bank, UBS. Я могу назвать девять таких банков. Я привез аудиторов из KPMG, они все посмотрели и посмеялись. Это те обязательства, которые банк брал на себя. Мало того, это не досрочные выплаты, а плановые. У них только на 2009 год $600 млн выплат.

— По итогам собрания акционеров 24 января мы напишем письмо в Нацбанк, чтобы Group DF разрешили стать акционером банка. После аудита начнем отвечать за банк. Поймите, я не сумасшедший, в это время банки не покупают. Но я посчитал, что мы, как группа, можем это вытянуть. Но до того как я зайду в банк и начну что-то делать, он должен дожить. Потому что может оказаться, что, пока я покупаю и делаю проверку, уже можно и не проверять банк. Его просто не будет. Поэтому и нужно было рефинансирование. Сейчас все более или менее стабилизировалось.

— Собираетесь ли вы приобретать еще какой-то банк или ограничитесь банком "Надра"?

— Мы не собираемся просто скупать банки. Мы взяли один банк, потому что считаем, что для нас безопасно перевести свое корпоративное обслуживание в банк, в котором будем акционерами. Мы больше не будем держать свои деньги в 10-15 банках, как раньше. Вы знаете, мы единственная в Украине группа, которая не имела к банковской системе никакого отношения. Мы планируем перевести все наши финансовые потоки в банк, вы понимаете, что после этого устойчивость банка усилится в несколько раз? Это будет один самых надежных банков в Украине.

Политические обвинения

— Вы намерены выступить перед Верховной радой с докладом. Что вы хотите сказать?

— Со вторника в парламенте выступило около 50 депутатов, 40 из которых назвали мою фамилию. Ни один из этих людей не сказал ни одного слова правды в мой адрес. Они — народные депутаты, на них в суд нельзя подать, и они все время называли мое имя, названия моих компаний, в чем-то обвиняли. Я хочу заявить: раз моя личность вызывает такой интерес у народных избранников и кто-то считает, что моя деятельность влияет на государство в целом, я готов прийти и детально рассказать о своем бизнесе и даже предложить свое видение того, как сделать украинскую экономику более устойчивой, особенно в тех секторах, где я имею бизнес. Я не политик, а они — политики, вот в чем разница. Они людям обещают, а я так не могу. Если я сказал, что я это сделаю, значит сделаю, а иначе не надо обещать. Это другая жизненная философия. Я бизнесмен, и если я дал кому-то слово, я его сдержу. А если один раз не сдержу, вы мне доверять не будете. У политиков нет никакой ответственности, всегда найдется причина, почему не получилось. И я посчитал, что имею право на то, чтобы это сказать. Но никто не ожидал этого в парламенте, и я так понимаю, сейчас проходят консультации, приглашать меня или не приглашать. Я по-прежнему готов выступать.

— Вы не хотите ответить на обвинения о причастности президента Виктора Ющенко к газовым схемам?

— Я вам сразу отвечу на этот вопрос. Это глупость. Пора прекращать эту игру вокруг Виктора Ющенко. Вы много видели примеров, где Виктор Ющенко залез в какие-то денежные схемы? Давайте проанализируем, кто вообще об этом говорит. Об этом говорит Петр Симоненко. Так вот, с 90-х годов коммунистов уже нет. Есть бизнес-группа, которую возглавляет Петр Симоненко. Меня поражают эти двойные, тройные стандарты, безнаказанность депутатов. Если вы посмотрите на позицию Виктора Ющенко, то увидите, что он публично заявляет о том, что необходимо заключать контракт не с РУЭ, а с "Нафтогазом". К сожалению, но "УкрГаз-Энерго" кто закопал? Ющенко. Кто кричал с самого начала, что нужны прямые отношения? Ющенко, к сожалению. Я считаю, что он заблуждается в этом. Он всегда говорил, что лучше мы заплатим больше, мы должны рано или поздно перейти на один стандартный уровень, как вся Европа. А я говорю, что мы не готовы, это была моя позиция и его позиция, только он это делает, а кто-то просто это говорит.

— Как насчет обвинений в том, что компания Centrogas переводила на счет компании Petrogas средства?

— Никакому Petrogas Centrogas никогда не переводил деньги. Centrogas — австрийская компания, она находится в Евросоюзе, в Австрии, и платит налоги в Австрии. Поэтому она не может позволить перечислить себе $7 млрд в какой-то офшор. Тем более что я веду все бизнес-операции в долларах. Я сознательно перевел все операции в доллары. И для себя со своими юристами принял решение, что мы живем в долларах, пусть американцы видят все от начала до конца, и чтобы не было между нами разговоров. Поскольку все операции в этой валюте отслеживает госказначейство США. И если бы со счета на счет был переведен миллиард долларов, уже весь минюст США "сел бы на хвост" и начал проверять эту операцию. Проверять до последней копейки. Так не бывает — это смешно. Опять же, мы с вами страдаем только от одного — что люди, которые нас в чем-то обвиняют, имеют передо мной преимущество, потому что они депутаты, они имеют мандат, и они имеют защиту. Вот вам ответ.

Интервью взяли Андрей Ъ-Юхименко и Олег Ъ-Гавриш