У российских коммерческих структур появился шанс приобщиться к торговле отечественным оружием на внешних рынках. Однако для этого им неизбежно придется взаимодействовать с государственной компанией "Росвооружение" — невзирая даже на недавний скандал, связанный с ее именем.
--------------------------------------------------
Государство, неспособное финансировать производство оружия на экспорт, готово допустить частный капитал в этот прежде предельно закрытый бизнес
Скандал вокруг нарушений, допущенных бывшим руководством "Росвооружения", вполне вероятно, — дело рук противников уже новой команды государственных торговцев оружием
Все крупные сделки с оружием носят межгосударственный характер. "Частник" может подключиться к ним через компанию "Росвооружение"
Российские банки уже финансируют производство оружия на экспорт: сделка по продаже комплексов "Тунгуска-М" на $100 млн проведена с привлечением частного капитала
Наиболее перспективная ниша для частной торговли оружием — единичные экземпляры техники, запчасти, снаряжение
--------------------------------------------------------
Совсем недавно ВПК с его "красными директорами", ориентацией на госзаказ и выпуск никому, казалось бы, не нужной по окончании "холодной" войны продукции рассматривался многими российскими предпринимателями как реликт советской эпохи, как структура, тормозящая повсеместное внедрение рыночных отношений. Сейчас ситуация меняется: неуклонное продвижение России на мировые рынки вооружений делает "оборонку" одной из наиболее привлекательных отраслей экономики для коммерческих структур. Воспользоваться этим можно уже сегодня, когда государство, будучи не в состоянии обеспечить финансирование производства экспортной продукции ВПК, "созрело", чтобы допустить частный капитал в этот прежде предельно закрытый бизнес.
По данным Госкомоборонпрома, начиная с 1991 года производство в ВПК сократилось более чем в 7 раз, госзаказ уменьшился в 10-15 раз, а по некоторым наукоемким разработкам — в 100 раз. Реальное же финансирование оставшихся проектов не превышает 10-15% от запланированного бюджетом. В этих условиях производители стали постепенно поворачиваться от прежнего "кормильца" — государства — лицом к дотоле им непонятному частному капиталу.
И здесь заинтересованность может быть обоюдная. Когда в меняющейся макроэкономической обстановке краткосрочные операции перестают полностью удовлетворять интересы финансового капитала, ВПК может стать привлекательным объектом для финансирования. Ряд крупных банков уже посчитал для себя возможным рискнуть и поучаствовать как в реализации отдельных, прежде всего экспортных проектов, так и в акционировании оборонных предприятий. По данным экспертов госкомпании "Росвооружение", наиболее активно действуют сегодня на этом поприще Онэксимбанк и Внешторгбанк, на подходе банки "Национальный кредит" и "Менатеп".
Правда, без некоторого "катализатора" здесь не обошлось. А в его роли — в роли организации, делающей сегодня ставку на привлечение коммерческих структур к финансированию производства экспортоспособной продукции ВПК (о том, как именно это происходит, рассказывается ниже), — выступило упомянутое "Росвооружение". Компания эта "на слуху", в ее адрес за полтора года существования было выпущено немало стрел. Более того, недавно случился и вовсе форменный скандал: Генпрокуратура возбудила против "Росвооружения" уголовное дело — в связи с неуплатой налогов. (Впрочем, это случай особый — в конце концов, значит, было с чего налоги платить! — и обратимся мы к нему тоже особо.)
А в первую очередь — едва ли не с момента появления компании на свет — ропщут на "Росвооружение" производители, обвиняющие компанию в монополизме, в узурпации всего оружейного экспорта страны в ущерб интересам ВПК.
"Узкое горло", или Кое-что о вреде монополизма и "Росвооружения"
Одним из наиболее последовательных противников торговли по методу "Росвооружения" является директор Государственного научно-исследовательского радиотехнического института Алексей Шулунов, являющийся президентом Лиги содействия оборонным предприятиям России. Цель этой организации, в которую входит более 1000 наиболее значительных предприятий ВПК, КБ и НИИ "оборонки", состоит по сути в лоббировании интересов производителей оружия во властных структурах. Главный же интерес, естественно, денежный: во-первых, увеличение бюджетных ассигнований на ВПК в принципе; во-вторых, обеспечение стабильного госзаказа — либо по линии Минобороны, либо на экспорт.
Ъ: В начале прошлого года вы весьма негативно оценивали создание "Росвооружения". Изменилась ли ваша оценка сегодня?
Алексей Шулунов: Честно говоря, нет. Торговать же должен не посредник, а тот, кто непосредственно производит. Поскольку заказчик в отличие от советских времен покупает сегодня за наличные, ему нужно поставлять не то, что мы производим, а то, что он хочет. А раз так, то мы вынуждены обсуждать с ним и технические характеристики, и возможности интеграции с другими системами, причем не только с российскими. Посредник же часто не успевает многие вопросы решить. И в результате мы собственными руками создаем "узкое горло", через которое не в состоянии прорваться.
Нынешняя система не позволяет оперативно работать и по запасному имуществу, сервисному обслуживанию, модернизации — опять упираемся в "узкое горло", то есть "Росвооружение". Я продал в 1993 году одной из ближневосточных стран свою спецтехнику. Они попросили дать запасное имущество. И вроде договорились с Котелкиным (генеральный директор "Росвооружения". — Ъ) и другими, бумагу у Свечникова (председатель Госкомитета по военно-технической политике. — Ъ) завизировал, чтобы я напрямую сам продал. А пошел к Сосковцу, так тот велел ГК ВТП свою подпись снять: только, дескать, через "Росвооружение". А мне всего-то продать надо было на $400 тыс... Пока так — сдвигов не будет.
Ъ: Но "Росвооружение" заявляет, что производители не в состоянии работать на рынке самостоятельно, продать ничего не могут, конкурируют между собой, демпингуют...
А. Ш.: На это я могу сказать следующее. Даже МАПО (Московское авиационное производственное объединение, пользующееся правом экспорта, минуя "Росвооружение". — Ъ), имея колоссальный опыт по вопросам ценовой
политики, все равно обращается в "Росвооружение". И мы сегодня обращаемся к нему, чтобы решать вопросы ценовой политики, которая сегодня, безусловно, должна быть скоординированной. Другое дело — как найти эту форму сотрудничества. В "Росвооружении" работают блестящие специалисты по ценовым, финансовым делам. Но высококлассных специалистов по технике там нет.
Ъ: А как, по-вашему, пойдет эволюция отношений ВПК с "Росвооружением" и эволюция самого "Росвооружения"?
А. Ш.: Неизбежно мы какое-то время поработаем вместе, а вслед за этим столь же неизбежно наступит этап либерализации: лицензии отдельным предприятиям на продажу, упрощенный порядок по запасному имуществу. Ведь конкуренция невероятно усиливается. Смотрите: конгресс США в январе снял эмбарго на поставки восточноевропейцам отдельных видов техники. И почти одновременно Boeing рекомендовал своему поставщику Pratt & Whitney не продавать ОКБ им. Ильюшина двигатели для Ил-96 (хотя это касается гражданской, а не военной авиации, суть не меняется).
Далее, возьмем, например, "индийский контракт" (пятилетняя программа военно-технического сотрудничества с Индией, подписанная Черномырдиным в Дели в конце прошлого года и оцениваемая в $7-10 млрд. — Ъ). Безусловно, какая-то часть будет оплачена не наличными, а товаром — с Индией, Малайзией пальмовое масло неизбежно. И здесь нужно научиться не только получать чистые деньги, но и превращать товар в такие деньги. А когда мы, образно говоря, получаем от Индии ваксу, которой можно 10 лет всю Россию мазать, это говорит о непрофессионализме нашей работы. Ожидать, что Индия полностью расплатится с нами деньгами, не следует. Но монополизировать это дело сегодня нельзя — нужно привлекать коммерческие структуры, банки к реализации этого бартера.
Позиция г-на Шулунова в той или иной степени разделяется руководством ВПК. Так, по мнению зампредседателя Госкомоборонпрома Геннадия Янпольского, необходимо сохранить "Росвооружение" лишь для работы по межправительственным соглашениям и определения ценовой политики, дав предприятиям возможность самостоятельного выхода на рынок для поставок продукции, произведенной сверх госзаказа.
В этом случае взаимоотношения "Росвооружения" с производителями могут, по мнению самих производителей, строиться по следующей схеме. Производители выпускают продукцию, затем нанимают — именно нанимают — "Росвооружение" для торговли: госкомпания предоставляет своих специалистов, объясняет, по какой цене тот или иной товар можно продать, и разумеется, предоставляет собственные каналы сбыта. И уже производитель решает, пользоваться ли ему предложенными услугами.
Пока же схема торговли выглядит приблизительно так. Через посольства и торгпредства России за рубежом и соответствующие иностранные учреждения в Москве, а также посредников (их услугами "Росвооружение" пользуется в самом крайнем случае, да и то отдает предпочтение иностранцам — в силу повышенного интереса к предмету со стороны российских криминальных структур) заказчики обращаются в "Росвооружение". "Росвооружение" по каналам МИД и СВР проверяет заказчика: на предмет возможного использования заказанного оружия во вред, например, геополитическим интересам России; кроме того, заказ может иметь целью только и исключительно выяснение потенций российского ВПК по производству этого оружия. При "положительном" результате проверки продажа отменяется, от любых дел с данным клиентом в будущем отказываются.
Затем следует запрос в Госкомитет по военно-технической политике на предмет лицензии. А потом — соответствующее решение правительства, после чего "Росвооружение" либо обращается к производителю (изготовь, мол), либо уже готовую продукцию берет со склада. Последнее, правда, сегодня редкость: экспортную продукцию делают, как правило, под конкретный заказ. И на то есть свои причины: например, стоимость подготовки высококлассного пилота на новый самолет равняется, как правило, трем четвертям стоимости самого самолета. В этой ситуации более целесообразно приспособить самолет к нуждам заказчика (навыкам его пилотов), нежели пробовать "раскрутить" его на переподготовку летчиков. И так по всем видам вооружений.
Сказанное вовсе не означает, что "Росвооружение" сидит сложа руки и ждет, когда к нему обратится клиент. С клиентом, разумеется, работают постоянно: "Росвооружение" имеет свои представительства за рубежом. Достоверно известно, что используются и "каналы влияния" в истеблишменте той страны, которая является потенциальным покупателем. Важнейшим элементом оружейного маркетинга являются выставки вооружений — уникальное место, где производитель и клиент имеют возможность общаться друг с другом напрямую.
Тем не менее сегодня "частнику" путь к торговле фактически закрыт — главным образом, потому что наиболее выгодные многомиллионные контракты, как правило, носят межгосударственный характер: они заключаются госструктурами
под государственные гарантии. И "частник" может быть подключен к ним своими финансами лишь на этапе производства экспортной продукции, но отнюдь не для поиска партнера или проведения переговоров.
И г-н Шулунов, и г-н Янпольский в беседах с корреспондентом Ъ говорили о необходимости привлечения частного капитала в реализацию проектов ВПК и торговлю оружием путем создания государством соответствующей правовой базы. Речь идет об активном "пробивании" закона о военно-техническом сотрудничестве (сегодня порядок лицензирования ВТС определяется постановлениями правительства), который, по их мнению, сделал бы торговлю оружием не зависимой от прихоти отдельных личностей, ею занимающихся. Они правы: ведь за последние три года у кормила этой торговли сменилось уже пять (пять!), говоря условно, "команд", понимавших дело всяк по-своему.
-------------------------------------------------------
Какие "команды" руководили торговлей российским оружием
Госмонополия на военно-техническое сотрудничество существовала до 1990 года. Затем развернулась борьба с монополизмом в государственном масштабе, в результате которой ВТС начало переходить из рук в руки.
Сначала главное инженерное управление МВЭС, руководимое адмиралом Валентином Власовым, превратилось в ВТО "Оборонэкспорт" в составе МВЭС, возглавляемое генерал-майором Сергеем Караоглановым. Одновременно, помимо "Оборонэкспорта", на ниве ВТС трудились Главное управление сотрудничества и кооперации (обслуживало ранее страны Варшавского Договора, а после его распада специализировалось на продаже стрелкового оружия), "Спецвнештехника" (также при МВЭС), "Воентех" при Минобороны (списанная военная техника), "Промэкспорт" (при Роскомоборонпроме).
Сергея Караогланова на посту шефа "Оборонэкспорта" сменил генерал-майор Валентин Трофимов. Нюансы этих кадровых перестановок нам не известны: все упомянутые руководители ВТС считались хорошими профессионалами. Впрочем, эти события меркнут по сравнению с событием номер один в этом деле — восстановлением госмонополии путем создания ГК "Росвооружение" в конце 1993 года.
Похоже, появление "Росвооружения" ознаменовало новый этап в отношении президента РФ к проблемам оружейного экспорта: Борис Ельцин подписал указ о создании госкомпании именно в тот момент, когда все ожидали постановления правительства о дальнейшей либерализации в этой области. А назначение на пост гендиректора "Росвооружения" помощника Владимира Шумейко Виктора Самойлова свидетельствует, судя по всему, о влиянии, которое в тот момент вице-премьер был способен оказать на президента.
Замена же команды Самойлова командой Александра Котелкина, какое-то время проработавшего под началом Александра Коржакова, выглядит уже как вполне естественный результат изменения баланса сил в президентском окружении.
---------------------------------------------------
Подобная чехарда, учитывая интимный характер самой торговли, понятно, идет ей только во вред. В условиях законодательного вакуума каждый чиновник волен привнести в торговлю что-то свое. Иностранный же заказчик предпочитает стабильность, он хочет иметь дело если уж не с одними и теми же людьми, то уж с людьми, играющими по одним и тем же правилам.
Однако российская практика показывает, что разработка закона может затянуться надолго. Именно поэтому "Росвооружение" пытается изыскивать средства для поддержки тех предприятий ВПК, которые производят экспортную продукцию, уже сейчас — руководствуясь новой концепцией деятельности, обнародованной новым же руководством госкомпании в ходе проходившей в конце марта в Абу-Даби выставки вооружений IDEX-95.
Вертикаль, или Кое-что о пользе монополизма и "Росвооружения"
В основе концепции лежит создание единой вертикали управления экспортом вооружения, в которой ключевая (скажем так, идеологическая) роль отводится президенту России, осуществляющему общее руководство через своего помощника по ВТС с зарубежными странами (на этом посту сейчас находится Борис Кузык). На помощника — а значит и президента — "завязаны" созданный 30 декабря 1994 года госкомитет по военно-технической политике (председатель Сергей Свечников), который в соответствии с концепцией занимается стратегией продаж (стратегическим маркетингом) и лицензированием экспорта и собственно продавец оружия — госкомпания "Росвооружение" во главе с Александром Котелкиным, который сменил в ноябре прошлого года Виктора Самойлова. Отметим сразу: основные принципы торговли, согласно концепции, остаются пока нетронутыми.
У такой конструкции, по нашему мнению, две сильные стороны.
Во-первых, это "президентская" завершенность вертикали (фактически подконтрольность ему всей процедуры), обеспечивающая, с одной стороны, необходимое для российского ВПК в его нынешнем состоянии единоначалие, а с другой — максимально возможный международный авторитет продавцов.
И вот здесь самое, на наш взгляд, время несколько отвлечься и вернуться к упомянутому выше и еще теплому скандалу с неуплатой "Росвооружением" налогов. (При выяснении подробностей этой истории мы переговорили с работниками практически всех затронутых ею ведомств. По понятным причинам представленная ниже информация носит анонимный характер.)
Очень коротко: в прошлом году проверку деятельности "Росвооружения" проводило контрольное управление администрации президента и КРУ Минфина. Материалы проверки, на основании которых Генпрокуратура начала следствие, держатся в тайне. В прессу же просочилась информация о том, что в 1994 году "Росвооружение" скрыло от налогов 137 млрд руб. прибыли, из-за чего госбюджет недополучил 44 млрд руб. Нас же во всей этой истории интересуют два вопроса: почему, собственно, скандал разразился и как он может сказаться на торговле российским оружием?
Причем первый вопрос вовсе не так парадоксален, как может показаться. Судите сами. Проведенная проверка была явно направлена против существовавшего на тот момент руководства "Росвооружения": даже предварительных ее результатов хватило, чтобы в ноябре 1994 года снять с должности гендиректора Виктора Самойлова. К руководству госкомпанией пришла новая "команда". Борьба за контроль над экспортом оружия, казалось бы, завершилась, и можно было обойтись без скандала, брызги от которого попали бы и на новичков.
Мы (и наши респонденты) далеки от мысли о том, что проверку нельзя было замять в принципе — во благо высших интересов государства, к коим явно относится поддержание имиджа этого государства на мировых оружейных рынках. И если все произошло так, как произошло, значит, скорее всего, возможные потери от утаивания шила в мешке превышали потери от публичной его демонстрации. А точнее, в сложившейся ситуации скандал был неминуем: информация, собранная против "Росвооружения", превратилась в оружие уже против нового руководства госкомпании. Именно поэтому то, что могло стать секретом полишинеля, оказалось обращено в момент катарсиса.
Но поскольку все происходящее в сфере торговли оружием
будет связываться с именем президента больше чем когда бы то ни было, новая "команда" не будет теперь иметь права на ошибку, особенно когда не за горами выборы. Более того, в рамках новой структуры — вполне жесткой и достаточно единоначальной — любая ошибка может быть исправлена тихо, в рабочем порядке. Таким образом, давление "президентской" вертикали — при соблюдении нынешнего баланса сил на ее вершине — на грешную землю вполне способно обеспечить этой конструкции устойчивость на довольно длительное время.
Что же касается ущерба, наносимого этим скандалом собственно торговле, то, думается, он будет не очень велик — прежде всего в силу упомянутого выше очистительного момента. А кроме того, если на глазах нашего продавца оружия в правое ухо потенциальному покупателю кто-то будет шептать о ненадежности партнерства с русскими, так тот сможет в левое ухо тому же покупателю напомнить: "А нынешнего генсека НАТО по поводу ихнего оружия во взяточничестве обвиняют..."
Во-вторых, к руководству оружейным комплексом пришла команда, единодушно декларирующая в качестве своей главной задачи скорейшее принятие закона о ВТС, важность которого мы уже объясняли.
Оба эти обстоятельства, как нам представляется, говорят в пользу концепции.
Тем более что в эту концепцию вполне вписывается главный довод "Росвооружения" против полной демонополизации экспорта. По свидетельству высокопоставленных чиновников компании, когда с развалом СССР производители получили de facto право распоряжаться своей продукцией на внешних рынках, начали происходить удивительные вещи. Например, конкуренция российских систем с российскими же, которая вела к демпингу или утечке ноу-хау: директора ВПК, чьи взгляды на жизнь сформировались в условиях стопроцентного госзаказа, просто не умели сами заниматься коммерцией.
В результате "птичка запросилась обратно в клетку", и сейчас далеко не все предприятия хотят выходить на рынок, минуя "Росвооружение". И это понятно. Рынок оружия в существенно меньшей степени, нежели, например, рынок ТНП, "лежит на поверхности". Оптимальные продажи на нем приходятся не на время видимого невооруженным глазом максимального спроса: продавать-то надо не только и не столько воюющим странам (самое, казалось бы, простое, да только во время конфликта вступают в силу внешние по отношению к торговле мотивы — политические), продавать надо до того, подспудно выясняя, что нужно клиенту, ведя с ним изнурительные переговоры, часто на высоком уровне. Не всякому директору завода под силу решение такой задачи.
Тем не менее в мае прошлого года вышло постановление правительства #479 "О предоставлении предприятиям права участия в военно-техническом сотрудничестве РФ с зарубежными странами", согласно которому производители фактически получили право прямого выхода на внешние рынки, поиска партнеров и так далее — но сверх госзаказа, при условии получения лицензии и сохранении госконтроля и обязательности взаимодействия с "Росвооружением" как посредником. Но, как заявляют эксперты "Росвооружения", практически никто правом этим воспользоваться не решился. Лишь МАПО, выпускающее знаменитые МиГи, рискует вести самостоятельную экспортную политику, и то его сотрудники в приватных беседах с корреспондентом Ъ жаловались на трудности работы в непривычных условиях конкуренции. А если учесть, что на других заводах нет даже маркетинговых служб, становится понятным, почему их директора за глаза предпочитают поругивать "Росвооружение", а на практике активно пользоваться его услугами.
Правда, не все промышленники согласны с мнением "Росвооружения". Сотрудники Госкомоборонпрома демонстрировали корреспонденту Ъ документы, по которым выходит, что 10 наиболее крупных структур ВПК — а среди них АО "Ижмаш", АНПК "ОКБ Сухого", АО "Курганмашзавод" и другие гиганты — подали заявки на получение лицензии, но решение этого вопроса затягивается. Причем, судя по их словам, по вине "Росвооружения", вовсе не желающего расставаться с монопольным положением. И особенно это стало заметным после того, как то же МАПО, выпорхнув из под крыла "Росвооружения" в конце октября прошлого года, успело заключить контрактов почти на $800 млн.
Кроме того, в новой стратегии экспорта — и вот в этом точки зрения "Росвооружения" и производителей полностью совпадают — большое значение отводится комплексному подходу: в одном "пакете" с продажей новых систем вооружений стандартной комплектации Россия будет теперь на регулярной основе осуществлять производство "на заказ", предлагать сервисные услуги, помощь в подготовке специалистов и модернизацию уже имеющихся вооружений. Особое внимание предполагается уделять обеспечению "стыковки" российских систем с произведенными в других странах — в полном соответствии с приведенным выше мнением производителей.
Несмотря на внешнюю банальность этих посылок все перечисленное долгие годы блистательно отсутствовало в российском оружейном экспорте, а посему они, эти посылки, являются и новым словом, и вообще единственной ныне возможностью завоевания новых рынков. Правда, эти благие намерения неосуществимы без одной малости — финансирования экспортного производства. А здесь государство фактически самоустранилось. И если даже закупки для Минобороны производятся в долг, что уж говорить об экспорте?
Откуда берутся деньги
Именно поэтому "Росвооружение" все больше превращается из обычного посредника в гаранта выполнения контрактов предприятиями перед лицом зарубежных контрагентов и даже в структуру, изыскивающую — помимо бюджета — средства для производства экспортной продукции. (Справедливости ради отметим — производитель отдает себе в этом отчет.) Происходит это так: под гарантии "Росвооружения", точнее — правительственные гарантии, инициированные госкомпанией, российские коммерческие банки (прежде всего названные в начале статьи) дают льготные кредиты (12% годовых в валюте), которые и позволяют запустить производство, поскольку составляют 50-60% его стоимости (кстати, предоплата госзаказа никогда не превышала 25%). Мотивы банков, которые сознательно идут на усекновение прибыли, следует, видимо, понимать так: гарантии государства позволяют избежать потери средств, возможной при проведении более рискованных операций. К тому же появляется возможность подцепить предприятие на крючок и рассчитывать на участие в его акционировании, что в будущем обернется гораздо большими дивидендами.
Как правило, кредиты, о которых идет речь, среднесрочные, и берутся они для производства экспортной продукции по уже заключенным контрактам, то есть сбыт произведенного гарантирован. По словам экспертов "Росвооружения", от предложений коммерческих структур (каких именно, они умалчивают, но можно понять, что речь идет не только о банках) по инвестированию в производство экспортной продукции ВПК "отбоя нет", но компания подходит к ним пока очень осторожно, предпочитая делать ставку на уполномоченные банки правительства.
Здесь уместно объяснить, почему, помимо уже упомянутых гарантий, "отбоя нет" именно у "Росвооружения", а не у заказчика или производителя. Заказчик — иностранное государство, как правило, у него есть свои банки, свои деньги. Стучаться к производителю, во-первых, не до конца безопасно — мало ли что он произведет (по качеству и
спросу), а во-вторых, миновать государство (в какой-то его ипостаси) при выходе на предприятия ВПК, связанные с гостайной и проч., затруднительно.
С целью привлечения денег в августе прошлого года в компании было создано специальное управление, занимающееся поиском внебюджетных средств. Кое-чего добиться здесь уже удалось: объявленная на IDEX-95 и оцениваемая более чем в $100 млн сделка по продаже "Росвооружением" в Индию 12 зенитных пушечно-ракетных комплексов "Тунгуска-М" (одна из последних разработок, не имеющая аналогов в мире) проведена с привлечением частного капитала. Эта сделка, по мнению директора выпускающего "Тунгуску" Ульяновского механического завода Вячеслава Абанина, обеспечит функционирование 10-тысячного коллектива УМЗ до 2000 года. А поскольку завод способен выпускать до сотни "Тунгусок" в год, "Росвооружение" намерено приложить максимум усилий для обеспечения ему и фронта работ, и выгодных клиентов за рубежом.
Не исключаются и те или иные формы сотрудничества с иностранными банками — ведь если со стороны отечественных банкиров 12% годовых это при прочих равных условиях льгота, то для зарубежных — неплохая норма прибыли. И есть сведения, что один иностранный банк уже привлекался к реализации экспортных проектов "Росвооружения" (подробности специалисты компании предпочитают пока не разглашать).
Долгосрочная стратегия "Росвооружения" и привлекаемых им коммерческих структур основывается на очевидном факте: российское оружие по-прежнему остается конкурентоспособным, даже несмотря на то, что начиная с середины 80-х годов происходит структурное изменение рынка в направлении создания высокотехнологичных систем, способных эффективно решать боевые задачи при минимальных разрушениях и потерях среди мирного населения (например, "неубивающее оружие", высокоточные ракеты, управляемые авиабомбы). Ибо "военные игрушки" типа тех, что обеспечили впечатляющую победу антииракской коалиции во время "Бури в пустыне", имеют один существенный недостаток: они безумно дороги и потому абсолютно недоступны основным покупателям — странам третьего мира. Да и стремящимся слиться с НАТО бывшим союзникам Москвы по Варшавскому Договору приобретать натовское вооружение оказалось накладно: винтовка M-16, например, в несколько раз дороже привычного АКМ.
Вообще российское стрелковое оружие пользуется на рынке неизбывным спросом, несмотря даже на то, что его подобие выпускают по еще советским лицензиям во всем мире, — от Румынии и Венгрии до Китая. Секрет популярности кроется в надежности: российский "калаш" в отличие от китайского собрата не заклинивает после десятого выстрела. А по сравнению с основными западными конкурентами (например, той же М-16) — он еще и менее капризен в отношении условий эксплуатации.
Помимо автоматов, пулеметов и пистолетов покупают у России бронетранспортеры и БМП, зенитно-ракетные комплексы разных видов, самолеты. У всех этих вооружений есть по крайней мере одно неоспоримое преимущество перед конкурентами: оно непрерывно совершенствуется, ибо начиная с 1979 года СССР/СНГ/Россия постоянно испытывают его в реальных боевых условиях. Ожидавшаяся на IDEX-95 массовая кампания дискредитации российского оружия, якобы провалившегося во время чеченских событий, начало которой было положено на прошедшей накануне выставки конференции западногерманского журнала Military Technology, захлебнулась в зародыше. Конкуренты не рискнули оспорить очевидный факт, что с обеих сторон в Чечне использовались только российские системы. А, как выразился на итоговой пресс-конференции делегации России в Абу-Даби
гендиректор "Росвооружения" Александр Котелкин, если проводится авторалли с участием автомобилей только одной фирмы, то можно ли считать антирекламой этой фирмы победу только одной модели, а не всех сразу?
Перспективы
Говоря о положительных сторонах монополизма "Росвооружения", нельзя не упомянуть об отрицательных — неповоротливости этого механизма, его неспособности оперативно реагировать на малейшие изменения конъюнктуры рынка. Уже сегодня видны те сферы, в которых "Росвооружению" придется в ближайшее время потесниться, уступив свои позиции более гибкому частному бизнесу.
Очевидно, что крупных сделок помимо госкомпании не провести. Частники, как мы уже установили, могут быть допущены пока только к финансированию производства. Однако возьмем такой сектор рынка, как продажа запчастей, амуниции или даже разработка вооружений по специальным требованиям иностранных заказчиков. Сегодня "Росвооружение" просто не обращает на это внимания, поскольку занято поставками систем оружия и техники. Между тем опыт США показывает, что именно в "рознице и мелком опте" кроется главный потенциал увеличения объемов экспорта (см. схему 3). А его реализация возможна лишь при подключении негосударственных компаний.
Хотя механизм такого подключения пока не определен, уже сегодня очевидно, что без этого не обойтись. Причем — и в этом сходятся многие специалисты — процесс, скорее всего, может быть инициирован самими коммерсантами, действующими по принципу "свято место пусто не бывает". Формы инициации предполагаются самые разные: от лоббирования соответствующих положений в законе о ВТС до прямого давления "всем миром" (коммерсанты, производители) на правительство.
Просто же найти покупателя и провернуть сделку даже с несложным товаром — что-нибудь из серии "продажа противогазов в страны Персидского залива во времена ирано-иракской войны" — сейчас практически невозможно: рынок уже не воспринимает схемы покупки/продажи "вагона мармелада" (Что у вас есть? — А что вам нужно?) А реальную информацию о спросе и предложении можно получить, войдя в круг посвященных на законных основаниях, для чего и необходимо вышеупомянутое лоббирование.
В связи с этим заслуживают самого пристального внимания предположения руководителя независимого Центра стратегического планирования Бориса Стельмакова, одного из авторитетных российских экспертов по проблемам ВПК и военного экспорта. Он полагает, например, что негосударственными экспортерами будут созданы специальные фирмы (возможно, формально под иностранной юрисдикцией, например, в офф-шорных зонах), чтобы через них доставать те рынки простой техники, снаряжения и обмундирования, на которые Москва в силу политических обязательств и во избежание нежелательных осложнений напрямую выходить не может. А соотношение между государственным и негосударственным экспортом рано или поздно должно составить 60:40 при сохранении контроля и учета со стороны государства.
Эту точку зрения разделяет и эксперт Аналитического центра при президенте РФ Николай Абросимов. По его мнению, невозможность для "Росвооружения" как государственной компании работать с такого рода поставками неизбежно вынудит государство к передаче этой ниши производителям и коммерсантам.
Пояснение к схемам
Схема 1. Соотношение объемов сделок и реально полученных Россией сумм
В эпоху "холодной" войны объем мирового рынка вооружений составлял, по оценкам американских экспертов, $65-68 млрд в год в нынешних ценах. Правда, значительная часть этой суммы существовала лишь на бумаге: поскольку экспорт носил отчетливо политический характер, много оружия предоставлялось производителями вроде бы "в кредит" — для обеспечения геополитического преобладания в том или ином регионе. В связи с этим из $15-20 млрд, которые ежегодно — формально — получал СССР от продажи вооружений, реально редко поступало более $2 млрд. Остальное накапливалось годами и в конечном счете превратилось в долг третьего мира Москве, достигший, по оценкам как отечественных, так и западных экспертов, $100 млрд. Долг, надо заметить, особых иллюзий в отношении выплаты которого никто не питает.
По подсчетам аналитиков авторитетного западного еженедельника Defence News, Россия продала в 1993 году оружия на сумму в $1,8 млрд — при $1,6 млрд в 1992 году (по данным МВЭС — соответственно $2,5 млрд и $2,1 млрд, Госкомоборонпрома — $2,0 млрд и $2,1 млрд). Ожидалось, что в 1994 году будет превышен уровень в $3 млрд. Однако роста не произошло: напротив, экспорт сократился до $1,75-1,8 млрд. Но это, как полагают эксперты, явилось следствием реорганизации системы экспорта в связи с созданием "Росвооружения": ломка старого механизма нигде в мире еще не приводила к немедленным положительным результатам. Зато начиная с декабря прошлого года одних контрактов было заключено на $2,5 млрд, а по оценкам Госкомоборонпрома, к концу тысячелетия экспорт российских вооружений вырастет до $8 млрд.
Схема 2. Нынешний раздел рынка (экспорт в страны третьего мира)
В 1987 году советский экспорт в страны третьего мира — основные покупатели оружия — превышал общий объем поставок из США и Западной Европы. Сегодня доля России сократилась до 5%. В целом — как по развитым, так и по развивающимся странам — официально американцы контролируют половину, а по неофициальным — свыше 70% рынка при его официальном объеме $22 млрд (по оценкам Стокгольмского международного института по исследованию проблем мира SIPRI, основанным на официальных отчетах продавцов перед ООН) и неофициальном (по оценкам экспертов Госкомоборонпрома) — в $38-45 млрд.
Схема 3. Соотношение российского и американского экспорта
По сведениям Госкомоборонпрома, после 1990 года доля коммерческих поставок США на внешние рынки выросла с 10% почти до 60% от общего объема экспорта, причем эта цифра не отражена в официальных отчетах Вашингтона перед ООН (на основании которых строится и официальная статистика, например, отчеты SIPRI). И в результате реальные американские продажи, как считает зампредседателя Госкомоборонпрома Геннадий Янпольский, составляют не декларируемые США 10-12 млрд, а все 28-30 долларов (что превышает официальный объем мирового рынка, оцениваемый SIPRI в $22 млрд в год).
Подписи к снимкам
Фото #1: Несмотря на сближение позиций руководства ВПК и новой команды экспортеров оружия у зампредседателя Госкомоборонпрома Геннадия Янпольского (справа) по-прежнему несколько иной взгляд на перспективы торговли оружием, чем у гендиректора "Росвооружения" Александра Котелкина, помощника президента по ВТС с зарубежными странами Бориса Кузыка и председателя Госкомитета по ВТП Сергея Свечникова (справа налево)
Фото #2: В новой концепции экспорта вооружений большое внимание отводится учету пожеланий клиента. Зенитно-ракетный комплекс "Джигит" был сконструирован из двух систем "Игла" специально по просьбе арабских заказчиков
Фото #3: Михаил Калашников стал лучшей рекламой собственного автомата на выставке IDEX-95 в Абу-Даби
Фото #4: Ну кто же лучше производителя может объяснить потенциальному клиенту достоинства товара! На снимке: зампредседателя Госкомоборонпрома Геннадий Янпольский (справа) общается с потенциальными покупателями в Абу-Даби
Фото #5: "Гвоздем" российской экспозиции в Абу-Даби стал зенитный пушечно-ракетный комплекс "Тунгуска-М": "Ихним нравится!"
Фото #6: Для успешной торговли оружием требуется участие первых лиц: замминистра обороны РФ Андрей Кокошин (третий слева) и министр обороны Украины Валерий Шмаров (справа от него) на выставке IDEX-95
ПРИЛОЖЕНИЕ
Организация торговли оружием в США
Торговля боевой техникой и имуществом осуществляется США по двум каналам. В качестве первого, через который производится около 40% всего объема продаж, выступает программа продажи военной техники и имущества иностранным государствам (Foreign Military Sales, FMS), поручаемая непосредственно министерству обороны. Она является составной частью более широкой программы оказания военной помощи иностранным государствам (Security Assistance Program, SAP).
60% оружия и боевой техники реализуется по второму каналу, через так называемую продажу по коммерческим каналам (Direct Commercial Sales), осуществляемую непосредственно предприятиями-изготовителями.
Основные органы, через которые ведется торговля оружием, военной техникой и имуществом:
— Управление МО США по вопросам оказания военной помощи иностранным государствам (Defense Security Assistance Agency, DSAA), которое осуществляет продажу военной техники в рамках программы FMS, а также координирует продажу боевой техники по коммерческим каналам;
— Центр по вопросам торговли оружием Государственного департамента США (Center for Defense Trade), который в тесной координации с DSAA осуществляет выдачу лицензий, разрешающих экспорт боевой техники и оружия предприятиям-изготовителям.
— Бюро по вопросам экспорта Министерства торговли США (Bureau of Export Administration), которое посредством выдачи лицензий контролирует и регулирует экспорт военных технологий и т. н. "технологий двойного назначения".
Финансирование работы этих органов осуществляется за счет отчисления комиссионных в размере 3% от стоимости проданной боевой техники и имущества, что составляет в среднем $330 млн в год и покрывает примерно 80% бюджета этих организаций.
Виды вооруженных сил США отдельных структур, занимающихся ведением переговоров и заключением контрактов на продажу боевой техники, не имеют. Вместе с тем в них имеются специальные органы, обеспечивающие реализацию программ продажи оружия иностранным государствам в техническом плане.
Правительство иностранного государства в случае принятия решения о закупке военной техники в США в рамках программы FMS должно обратиться в посольство США с официальным запросом, который по дипломатическим каналам направляется в Госдепартамент США, где подвергается всесторонней экспертизе на предмет соответствия американской внешней политике, проводимой в данном регионе. В случае утверждения Государственным департаментом официальный запрос передается в Управление МО США по вопросам оказания военной помощи иностранным государствам, где начинается подготовка пакета предложений, являющегося базовым документом для заключаемого впоследствии соглашения. В ходе работы над данным документом используется информация экспертов по вопросам военного сотрудничества, консультации с представителями правительства и вооруженных сил страны-заказчика, а при необходимости в страну посылаются специальные рабочие группы, состоящие из специалистов центрального аппарата Управления по вопросам военной помощи, Государственного департамента, соответствующих видов ВС США. Кроме того, к разработке текста соглашения привлекаются сотрудники юридической службы МО США.
После завершения разработки пакета предложений данный документ направляется правительству страны-заказчика для окончательного согласования, а при необходимости для рассмотрения и утверждения законодательными органами. Если законодательством страны не требуется заключения специального соглашения, пакет предложений, подписанный уполномоченными представителями двух государств, является для МО США официальным юридическим документом, на основании которого осуществляются поставки военной техники и имущества иностранному государству. Копия данного документа направляется в соответствующий орган вида вооруженных сил США, который осуществляет техническую реализацию соглашения.
Сергей Цехмистренко, Андрей Галиев