В Санкт-Петербургском государственном университете создан Музей современного искусства, первая в городе структура такого рода. МИХАИЛ ТРОФИМЕНКОВ уточнил подробности у директора музея доктора искусствоведения, профессора СПбГУ ТАТЬЯНЫ ЮРЬЕВОЙ.
— Зачем университету понадобился музей современного искусства?
— Этого не было бы, если бы не было Центра искусств имени Сергея Дягилева, который я создала в 1990 году, если бы не было университетских Смольного института свободных искусств и наук и Института искусств. Сначала-то я в университете всех шокировала: пришла какая-то тетя с картинками, и ничего, кроме лишней холеры, от нее ждать не приходится.
— Где разместится музей?
— В шикарном подвале XVIII века с огромными кирпичными сводами на 9-й линии Васильевского острова, в здании Смольного института. Мы сохраним старые, настоящие стены, аромат помещения. Там четыре сотни метров, много отсеков, можно кино показывать, перформансы устраивать. Можно дать молодым стены: пусть расписывают. Хранилища и офис — неподалеку, на 6-й линии. Открыться реально сможем осенью, к столетию парижских "Русских сезонов" Дягилева.
— Кризис не помешает?
— Единственная область, для которой кризис полезен, — это искусство. Кризис не экономический, а нравственный. Я своим музеем, при всей своей раскованности и веселости, поднимаю проблему исторической ответственности. По всей Европе процветает мещанство, искусство опустилось, это и привело к кризису.
— Штат музея утвержден?
— Это очень смешно, но в музее работают пять человек.
— Что войдет в собрание музея?
— Во-первых, музею передан весь парк скульптур, установленных за последние годы во дворе филфака, а это минимум сто объектов. Во-вторых, 164 работы из коллекции Дягилевского центра. За 18 лет в нем прошло более 300 выставок, и каждый раз художники что-то дарили, а что-то, но очень немногое, мы покупали. Так, мы получили в подарок десять работ покойного Алика Раппопорта из серии "Образы Сан-Франциско", созданной им в эмиграции. Сами мы, впрочем, тоже что-то дарили: так, был у нас Тимур Новиков, но мы его подарили Бостонскому университету.
— "Современное искусство" — понятие растяжимое. Коллекция Дягилевского центра — это работы, условно говоря, "левых" петербургских художников последних 30 лет. Не стоит ли уточнить, сузить название?
— Речь, конечно, идет не о modern, а о contemporary art. И не только русском. Хочу, чтобы у меня были и академические художники, это тоже история.
— То есть вы не откажетесь ни от Исаака Бродского, ни от Энди Уорхола?
— Конечно.
— А если все-таки оценить перспективы музейной коллекции с более реалистической точки зрения?
— Ну, конечно, акцент делается на Петербург. По трезвой оценке, музей будет представлять искусство начиная с 1970-х годов. Если получится, то с 1950-х. Хотя у нас есть работы и художников старшего поколения. Например, Александра Батурина, который до того, как его посадили "за убийство Кирова", успел поучиться у столпов русского авангарда 1920-х годов. Но мне не надо ни с кем соревноваться, я с 25 лет педагог. И делаю музей для молодежи и студентов, чтобы они, как поколение Дягилева, впитывали искусство с юности. При слове "музей" люди обычно представляют: купил билет, висят картины. Идите тогда в Эрмитаж или в Русский музей. Нам такого не надо.