Режиссер Андрей Прикотенко поставил на малой сцене театра "Балтийский дом" спектакль "Лерка" по пьесам Василия Сигарева. Юных люмпенов "из глубинки" играют молодые выпускники мастерской Вениамина Фильштинского. "Лерке" сочувствовала корреспондент "Ъ" Елена Строгалева.
Андрей Прикотенко взял пьесы Василия Сигарева о русской провинции — "Божьи коровки возвращаются на небо", "Фантомные боли" и "Черное молоко" — и объединил их историей о Лерке, восемнадцатилетней девчонке, "дающей" на вокзале за двадцать рублей и мечтающей о мужчине с усиками и в очках. Полюбив Левчика — усатого торгаша, сбагривающего китайские тостеры на безымянных полустанках, — родив дочку на Богом забытой станции, обретя Бога, новую жизнь в этом затерянном местечке и потеряв все, Лерка в финале остается наедине с тем единственным, чего не в силах отнять страна, — со своим детством.
Режиссер сочинил горькую и, в общем, безнадежную поэму о прошлом, настоящем и будущем той страны, которая начинается за пределами Москвы и Питера. О советском детстве, где самое большое счастье — мультики по старенькому телевизору. О так и не повзрослевших восемнадцатилетних детях из глухой провинции Димке, Славке и Лерке, вытолкнутых из детства в жизнь. Режиссер синхронизирует сюжет с "большой историей", выставляя маячки дат — 1991-й (путч), 1993-й (баррикады), 2000-й (уход Ельцина аккурат под Новый Год), — и превращает маленькую историю маленьких людей в поколенческое высказывание от имени тех, у кого на столе стояла черно-белая фотография Виктора Цоя, а друзья уходили в армию, попадая на первую чеченскую.
Вот собрались на отвальную друзья детства: Димка — Антон Багров, наркоман Славик — Дмитрий Паламарчук, некрасивая, по мужски грубая Лерка — Ульяна Фомичева. И сразу приступают к своему любимому развлечению: забыв про ломку, Славик вдохновенно пародирует лягушонка из "Маппет-шоу", все вместе счастливо хохочут, распевая "лай-лай" из "Ну, погоди" и выбивая невольную слезу у публики. Лобовое решение достигает своей цели: тоска героев по их общему детству, с живой мамой и непьющим отцом, со старым телевизором в коммуналке и верными друзьями, легко усваивается каждым, сидящим в зале.
"Новую искренность" господ Прикотенко и Сигарева многие принимают за стремление сделать развлекательное представление на устаревшем чернушном материале. Здесь, правда, нет тяжелой чернухи, в которой так любят упрекать молодого драматурга Василия Сигарева, нет подробного изображения деклассированных элементов, погружения в среду. "Лерка" отстранена эстетической дистанцией, гротеском, в котором актеры прекрасно себя чувствуют. Молодость — и актеров, и героев — дает дополнительный эффект катарсиса. Андрей Прикотенко повзрослел, стал глубже, перестал бояться простых, сильных решений. И финал сделал — простой и пронзительный: на серых полиэтиленовых стенах, окружающих деревянный полустанок, появляются и тают огромные Винни-Пух, Ослик, Заяц и Волк. То единственное, что до сих пор объединяет огромную, несчастную страну — советское детство.