От саммита в Галифаксе не ждали судьбоносных решений. В комментариях к встрече лидеров семи сильнейших стран мира все настойчивей звучала мысль о том, что клуб ничем иным кроме как клубом "встреч после..." и не может быть. Тем не менее обилие серьезных разногласий по главным проблемам, накопившимся к саммиту, подогревало интерес к встрече в Галифаксе. Российская делегация ехала туда без особых надежд — в экономическом плане Россия пока выступает в роли просителя, а не равноправного участника, а в политическом дают о себе знать кризис в Чечне и иранская сделка. Однако график саммита был сломан с самого начала — России было уделено гораздо больше времени и места в итоговых документах встречи, чем предполагалось. С первых минут приезда и до самого отъезда Борис Ельцин стал героем политической части саммита. Комментарий спецкорреспондента Ъ в Галифаксе ВЕРОНИКИ КУЦЫЛЛО.
Тучи, которые, как ожидалось, должны были еще сгуститься над затянутым моросящим дождем Галифаксом с приездом Бориса Ельцина, неожиданно рассеялись — как в прямом, так и в переносном смысле. В воздухе Ельцину пробыл сорок лишних минут — как говорят, самолет огибал грозу. Политические грозы старательно обходили все участники саммита. Хотя основания для мрачных ожиданий были: не дожидаясь прибытия президента России, "семерка" приняла заявление по ситуации в Боснии, чем, по неофициальной оценке российской делегации, нарушила неписанные межгосударственные этические нормы. Россия, считающаяся одним из гарантов стабилизации в экс-Югославии, имела полное право чувствовать себя оскорбленной. Однако вид Ельцина, с на редкость радостной улыбкой вступившего на набережную Галифакса с палубы прогулочного корабля, об этом не говорил.
Трудно сказать, чем объяснялось счастливое выражение на лице российского президента — то ли незнанием ситуации на саммите, то ли бурными восторгами местного населения, то ли тонким расчетом, — но что бы это ни было, открытость Ельцина в очередной раз сыграла свою роль. (Хотя некоторые наблюдатели отмечали неуместность откровенного веселья и демонстрации большого пальца в то время, как в России далеко не все all right.) Первую же встречу с российским президентом председатель саммита Жан Кретьен начал с оправданий: мол, принятое без России заявление по Боснии вызвано резким обострением ситуации, а не желанием как-то обидеть Москву.
Предупредительное отношение к главе российской делегации сохранялось на всем протяжении встречи. Стороны просто излучали взаимное дружелюбие и старательно обходили острые углы. При этом большинство глобальных экономических вопросов обсуждалось, пока Ельцин, потрясая священным пером, подаренным ему местным индейским вождем, приветствовал население Галифакса (как это часто бывает за границей, президент России был необычайно раскован). Но уже на неофициальном ужине 16 июня Борис Ельцин занял главенствующее положение за столом. Как потом он сам рассказывал, на ужине "80% времени ушло на обсуждение тех вопросов, которые я поднимал, и часть из них была принята".
Поедание канадских лобстеров, видимо, способствовало продвижению во многих важных для России вопросах. Правда, как это довольно часто бывает, Борис Ельцин несколько завысил уровень достигнутого успеха: его заявление, что принято решение о реструктуризации российских долгов сроком на 20-25 лет, не совсем соответствует действительности. В итоговых документах саммита сказано лишь о признании необходимости всеобъемлющей реструктуризации, но какие-либо сроки не упомянуты. То есть, несмотря на удовлетворение президента, о большом прорыве речи не идет.
Комментарии сопровождавших Бориса Ельцина лиц вообще были гораздо сдержанней, чем высказывания самого президента. Министр экономики Евгений Ясин так прокомментировал результаты саммита Ъ: "Нам хотелось большей конкретики, но мы на нее не очень рассчитывали. Мы получили примерно то, что могли получить, не больше".
Обещание включить Россию в число возможных пользователей прав заимствования (SDR) МВФ тоже звучит довольно туманно. Примерно так же обстоит дело с включением России в международные торговые организации — ВТО/ГАТТ, Австралийскую группу и проч. Лидеры "семерки" лишь признали, что в этом вопросе России надо оказывать содействие. Поэтому говорить о скором превращении экономической "семерки" в "восьмерку" не приходится. Да и, честно говоря, пока оно России не к чему: точнее всех желаемые Россией экономические взаимоотношения с Западом выразила одна канадская дама, в уличной исторической постановке для Бориса Ельцина исполнявшая роль средневековой торговки мануфактурой. На вопрос российского президента "Сколько стоит?" канадка, в отличие от лидеров крупнейших стран, ни минуты не раздумывая, ответила: "Для вас — по дешевке!" Все бы так...
Не меньше, чем экономическая, российскую делегацию беспокоила политическая часть саммита, на которой, собственно, она и выступала в качестве равноправного члена элитного клуба. Больной вопрос о Чечне всплыл все на том же неофициальном ужине — "фигура умолчания" не прошла. И тут, как это ни цинично звучит, трагедия в Буденновске оказалась как нельзя кстати. До смерти напуганные международным терроризмом лидеры, особенно Томиити Мураяма и Билл Клинтон, не могли не отнестись к впервые оказавшемуся в подобной ситуации Борису Ельцину с искренним сочувствием. К тому же на этот раз сам Ельцин тонко уловил настроение коллег и на протяжении обоих дней не говорил о Чечне иначе как о центре мирового мафиозного терроризма, поставляющем "бандитов в черных повязках". Президентская лексика и экспрессивная жестикуляция, судя по всему, произвели неотразимое впечатление на всех участников саммита: они осудили захват заложников в Буденновске и лишь слегка попеняли в коммюнике на предпочтение военных действий в Чечне политическим средствам.
Конечно, нельзя сказать, что лидеры восьми стран сошлись во мнении по всем вопросам. Особая российская стать дала о себе знать при обсуждении вопроса о Боснии. Хотя новые "боснийские" инициативы, обещанные в первый день саммита помощником президента Дмитрием Рюриковым, так и не прозвучали, позиция России была изложена четко. Президент высказался против создания сил быстрого реагирования сверх ооновского лимита в 25 тысяч человек и их использования без принятия решения Советом Безопасности ООН. Ельцин заявил, что Россия больше не допустит бомбардировок сербов, которые "исторически близки" России. По словам Ельцина, в этом вопросе Россию поддерживает Франция, что звучит довольно парадоксально — по неофициальной информации из канадских источников, именно Ширак "спровоцировал" обсуждение боснийского вопроса в отсутствие президента России.
С Жаком Шираком у президента России вообще была одна из самых теплых встреч. Оно и понятно: отношения с предыдущим главой Франции Франсуа Миттераном у Ельцина как-то не сложились. Бывший мэр Парижа, напротив, отнесся к российскому лидеру с мало скрываемым дружелюбием. Видимо, поэтому Ельцин простил ему "боснийский демарш", при встрече назвал нового друга "старина" и поздравил с избранием, правда, несколько двусмысленно: "Мы все сделали для того, чтобы вы стали президентом". Ширак опровергать версию российского президента не стал и, видимо, в благодарность за "тактичное" отношение Ельцина (да и всех остальных участников саммита) к решению Франции возобновить ядерные испытания, согласился приехать в Москву в марте-апреле 1996 года на конференцию лидеров разных стран по ядерному вопросу.
Взаимная тактичность была одной из основных черт встречи — например, скандальная тема российско-иранской ядерной сделки не затрагивалась вообще. "Московская" же инициатива Бориса Ельцина стала одной из сенсаций все того же неофициального ужина. Еще большей сенсацией стало то, что лидеры "семерки" изменили своему негласному, но жесткому правилу ни до чего не договариваться окончательно: на второй день саммита предложение Ельцина поддержали все участники галифаксской встречи.
Второй вопрос, в котором мнения "семерки" и президента России разошлись кардинальным образом — это, конечно, программа НАТО "Партнерство во имя мира". В заявлении Жана Кретьена от имени "семерки" программа безоговорочно поддерживается. Москва же своего мнения не изменила: Ельцин в очередной раз заявил, что не согласен с расширением НАТО за счет стран Восточной Европы вплотную к границам России. Зато кроме натовской проблемы, как сказал президент России, у него нет никаких разногласий с Биллом Клинтоном. На встрече с ним Ельцин даже отпустил несколько опасный для американского президента при нынешней ситуации в США, когда продолжаются нападки республиканцев на "пророссийскую" политику Клинтона, комплимент: "Мой друг Билл никогда не шатался, он всегда твердо поддерживал Россию".
Скорее всего, большинство нерешенных проблем перейдет на следующую встречу "семерки с половиной", которая пройдет в Лионе 27-29 июня 1996 года. Тема ее пока не определена. Не определен и личный состав участников: по крайней мере, трое из полноправных участников "семерки" к июню могут сойти с дистанции — это британец Джон Мейджор, японец Томиити Мураяма и итальянец Ламберто Дини. Быть может, галифаксский саммит станет последним и для Бориса Ельцина — ведь за две недели до лионской встречи в России пройдут выборы, и не исключено, что "половину" будет представлять уже другой человек.
Но об этом мы узнаем только через год. Пока же проблемы России — это проблемы Ельцина. Праздничные фейерверки, потрясшие воображение галифаксцев, закончились, и перед отъездом домой президент России честно признался, что завидует Кретьену: "У него улицы чистые, люди добрые и проблем национальных нет..."