Живопись держится в рамках

Эдуард Бельский в галерее "Триптих"

выставка / живопись

В галерее "Триптих" открылась выставка работ Эдуарда Бельского. В экспозиции под нескромным названием "Шедевры Эдуарда Бельского" собраны полтора десятка типичных для художника полотен — ярких, экспрессивных и живых, которые предсказуемо навеяли МАРИИ ХАЛИЗЕВОЙ романтическое настроение.

О выставке в "Триптихе" можно смело написать: "Эдуард Бельский открыл новый выставочный сезон", потому что обычно в Киеве проходит по три его персональные выставки в год, а это уже похоже на филармонический абонемент. Провал в этом строгом графике случился в 2006-2007 годах, когда художник много путешествовал по Европе и выставлялся в галереях по маршруту следования. С тех пор они с Европой друг к другу прикипели: художник регулярно участвует в парижском "Салоне несогласных" и арт-фестивалях от Дублина до Зальцбурга, а в Праге и вовсе прописался сразу в нескольких галереях.

Нынешняя экспозиция носит нескромное название — "Шедевры Эдуарда Бельского". Хотя после прошлогодней выставки "Пейзажи Эдуарда Бельского", проходившей здесь же, в "Триптихе", по логике вещей, должны были появиться какие-нибудь портреты или натюрморты. Но все, что "по логике",— это не об Эдуарде Бельском, который пишет, как дышит, практически рефлекторно, и вообще существует в искусстве по собственным законам. Впрочем, легкие признаки артистической мании величия просматривались у него и раньше — взять хотя бы проект полуторагодичной давности "Кандинский, Пикассо и я". С другой стороны, давно доказано (в том числе Кандинским с Пикассо), что скромность есть кратчайший путь к забвению. Так что эти "шедевры" в названии выставки, не являющейся большой посмертной ретроспективой признанного гения, можно, пожалуй, списать на иронию и эксцентричность.

Если и есть на выставке шедевры, то на общем фоне они не выделяются, потому как здесь представлен типичнейший Бельский — экспрессивный, неудержимый, спонтанный и бесконечно романтичный. Ходят легенды, что он иногда дописывает картины прямо в галерее перед вернисажем, и какой-нибудь не слишком трепетный зритель, глядя на его работы, может цинично отметить, что все они написаны буквально только что — вот линия поплыла, вот краски текут. Но понятно же, что в контексте попадания в вечность все это ерунда — туда и не такое вписывали.

Сюжетного единства в экспозиции нет, но численно преобладают женские портреты, которые дополняют крупноформатное зеленое месиво, напоминающее заболоченный пруд Клода Моне, и картину с изящным одиноким уличным фонарем. Дамы у Бельского на любой вкус: есть рыжая бестия с тоской в глазах (точнее, в глазу, потому как героиня изображена в ракурсе три четверти), есть луноликая бледнолицая анфас. Чуть поодаль — еще один портрет, составленный из двух горизонтальных полотен и представляющий собой живописную мобильную конструкцию: по отдельности две части — крупное лицо и натюрморт — вполне самостоятельны, а вместе они складываются в портрет девушки в замысловатой шляпе. Другие девушки, которых художник вписал в свой любимый формат узких длинных панно, идеально подходящих для декорирования пространства с колонами, хороши и сами по себе, и в наборе-пазле, и в качестве дополнения к картинам более традиционного формата. Так, один профиль пристроили к полотну "Вечернее море" — яркой зарисовке, в которой автор балансирует на грани читаемого фигуратива и хаотичной абстракции, четко соблюдая однажды найденную меру условности. И хотя по колориту и всем законам композиции эти двое бесконечно далеки друг от друга, они тем не менее составляют необъяснимо гармоничную пару.


Картина дня

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...