Убийство президента Югорского банка Олега Кантора, как уже не раз бывало в подобных ситуациях, вызвало бурю возмущения в предпринимательской среде. Были немедленно созваны пресс-конференции, собрался Круглый стол бизнеса России, банкиры в очередной раз призвали "к борьбе с произволом". Через несколько дней страсти поулеглись. В неформальных беседах с журналистами представители банковских кругов стали поговаривать, что "Кантору следовало быть посговорчивее и из-под крыши 'ЛУКойла' не уходить". Уголовное дело, возбужденное по факту убийства, приняла к производству прокуратура Московской области. Началось следствие.
Крутой характер
Когда дело стало совсем плохо, Олег Кантор давно был вполне состоятельным человеком. После того, как был убит вице-президент банка Вадим Яфясов, все знакомые стали советовать Кантору уехать. Некогда служба секьюрити "Югорского" считалась одной из лучших в Москве. Под конец из всех охранников остались только двое. Казалось бы, надеяться уже было не на что. Но он не мог расстаться с банком, он был влюблен в него и разлуке предпочел смерть.
Сотрудники "Югорского", с которыми разговаривал корреспондент Ъ, отзываются об Олеге Канторе как о жизнерадостном и доброжелательном человеке. Будучи уже президентом одного из крупнейших банков России, он запросто мог поговорить с мелким служащим банка о его проблемах и так же запросто их решить. С другой стороны, он требовал от своих клерков абсолютного повиновения. В банке его авторитет был непререкаем.
Он твердо следовал концепции "частного" банка, уставный капитал которого разделен между множеством акционеров, неспособных влиять на политику руководства. Людей, работавших с "Югорским", Кантор всегда пытался подчинить своей жесткой линии.
Рассказывают, что в свое время несколько предпринимателей — знакомых Кантора решили организовать банк и пришли за советом. Кантор посоветовал открыть им не новый банк, а филиал "Югорского". Предложение на первый взгляд показалось заманчивым. Но когда люди стали вдаваться в подробности и разобрались, чем им предстоит заниматься, выяснилось, что делать они будут ровно то, что скажет Олег Кантор.
Создать в "Югорском" постоянную команду ему не удавалось никак. Приходили новые сотрудники, своенравный начальник им не нравился, они уходили. Крупные клиенты в "Югорский" не шли. Дело тут было не только в упертости Кантора, но и в его отношении к закону. "Мы сами решаем, как нам поступать", — отвечал он, когда ему говорили, что то, что он делает, незаконно. По всей видимости, именно из-за этого ему пришлось расстаться с такими классными специалистами, как Александр Триф или Игорь Кружалов. Устали с ним спорить и такие крупные клиенты и акционеры, как "ЛУКойл", "Мегионнефтегаз" и "Сибнефтегазпереработка". Устали и ушли из "Югорского".
С неодобрением относились в банковских кругах и к образу жизни Кантора. О его тратах и ночных похождениях ходили легенды.
Все это, разумеется, мало способствовало выдвижению "Югорского" на роль первого нефтяного банка страны.
Быстрое падение
"Югорский" был организован в 1991 году и сразу же стал одним из ведущих банков страны. Учредили банк компании "Нижневартовскнефтегаз", "Мегионнефтегаз" и "Сибнефтегазпереработка", что позволяло Олегу Кантору чувствовать себя спокойно на посту президента. Вскоре среди его клиентов появилась и компания "ЛУКойл". Кантор начал переговоры с руководством "ЛУКойла" о включении компании в число акционеров. "Югорскому" стали прочить роль главного банка топливно-энергетического комплекса России. Готово было рассмотреть этот вопрос и правительство. Уже осенью 1992 года руководство МБРР обсуждало с Кантором вопрос о выделении кредита на $2 млрд для помощи российской нефтедобывающей промышленности. В "Югорском" была создана рабочая группа, в задачу которой входила проработка деталей предоставления этого кредита, который, естественно, должен был пройти через банк. В конце 1993 года обсуждался вопрос о слиянии "Югорского", "Империала" и "Российского кредита" в единый банк ТЭК. Кантор был на высоте.
Однако успех оказался недолговечным. В 1994 году в банке начался кризис. Из "Югорского" стали уходить ведущие сотрудники. Среди них стоит отметить вице-президента Александра Трифа, которого многие называли "серым кардиналом". Сам Кантор признавал, что от Трифа в "Югорском" зависит многое, но не стал уговаривать его остаться. Триф также знал себе цену — он понимал, что является далеко не рядовым сотрудником. После ухода от Кантора Александр Триф возглавил ИнтерТЭКбанк. К нему перешли сотрудники "Югорского", работавшие над проблемой выделения России двухмиллиардного долларового кредита МБРР. Перспективу получить эти деньги у Кантора увели буквально из-под носа.
Одновременно банк покинули акционеры — "Мегионнефтегаз" и "Сибнефтегазпереработка", — а "ЛУКойл", договориться о вхождении которого в число акционеров Кантору так и не удалось, забрал из "Югорского" свои счета. Эти решения нефтяных компаний не вызвали в банковских кругах недоумения: по словам одного банкира, конфликт был предсказуем. С одной стороны, нефтяным магнатам не нравилась политика, проводимая Кантором, — они не привыкли слушать чужие указания. С другой — уход крупных нефтяных компаний во многом объясняется конкурентной борьбой между ними. В первую очередь это касается "Мегионнефтегаза" и "Нижневартовскнефтегаза".
"Мегионнефтегаз" — компания сравнительно молодая, выделившаяся из "Нижневартовскнефтегаза". Отделение "Мегионнефтегаза" во многом объяснялось необходимостью осваивать новые нефтяные месторождения Тюмени. На них претендовал и "Нижневартовскнефтегаз", но конкурировать с новой компанией ему было довольно тяжело — его оборудование давно уже устарело, а мегионских нефтяников оснастили современной техникой. К тому же в июне 1994 года "Мегионнефтегаз" получил довольно солидную поддержку в правительстве — его гендиректор Анатолий Фомин занял пост первого заместителя Минтопэнерго. С тех пор "Югорский" стали давить сверху.
Неудачное возрождение
Однако Кантор не сдавался. На место ушедшего Александра Трифа он переманил (обещанием утроить зарплату) руководителя главного валютного управления Инкомбанка Игоря Кружалова. Кружалов увел с собой из Инкомбанка еще человек двадцать высококлассных специалистов, которые вместе с ним должны были заняться модернизацией "Югорского". У Кантора появилась надежда возродить былую славу банка.
По словам близких к "Югорскому" источников, в марте 1994 года Кружалов назвал банк лодкой, которая уже наполовину затонула. Он предложил детально разработанную схему реорганизации. В первую очередь усиленно развивать новые виды банковских операций и диверсифицировать клиентуру. Руководство банка приняло это предложение. "Югорский" стал уделять значительно больше внимания работе с частными вкладчиками, предложил физическим лицам услуги по переводу на свои счета замороженных средств из Внешэкономбанка. "Югорский" одним из первых стал привлекать средства частных лиц для вложений в ГКО. Банк начал активно развивать операции с пластиковыми карточками: в августе 1994 года было объявлено
о создании в Нижневартовске регионального процессингового центра Union Card.
Однако положение "Югорского", как и его крупнейшего акционера — "Нижневартовскнефтегаза", — продолжало оставаться крайне тяжелым. Об этом свидетельствует, например, решение собрания акционеров "Нижневартовскнефтегаза" от 17 февраля 1995 года не выплачивать дивиденды в связи с неблагоприятным финансовым положением. Сумма активов "Югорского" упала почти в два раза, в списке крупнейших банков России он скатился с 17-го на 55-е место. Выйти из кризиса не удалось.
В банковских кругах это объясняют просто: попытка реализовать на базе отраслевого нефтяного банка стратегию и философию универсального Инкомбанка была заранее обречена на неудачу. "Югорский" с момента создания был крепко "завязан" на относительно небольшое число узкоспециализированных клиентов, имеющих единые потребности в финансировании, единые взгляды и заинтересованных в адекватном отношении к ним банка. Поэтому усилия в направлении универсализации не могли остаться незамеченными. Крупные нефтяные клиенты "Югорского" заподозрили банк в снижении внимания к ним, а следовательно, стали опасаться и возможности утраты доступа к льготным кредитам и прочим привилегиям. Возникла напряженность между клиентами и банком, сказавшаяся и на отношениях Кантора с Кружаловым, — феврале нынешнего года Игорь Кружалов ушел из "Югорского".
Есть и еще одна причина его ухода. По некоторым сведениям, в "Югорском" Кружалову пришлось столкнуться с необычной для него практикой выделения кредитов. Коммерческая структура - получатель кредита не проверялась предварительно сотрудниками банковской службы безопасности, а после выделения кредитных средств часть денег возвращалась руководителям на их личные счета (это называется "черный откат"). Ни о каком возврате кредита после этого и речи быть не могло. На фоне такой степени криминализации банка активная деятельность Кружалова по реабилитации "Югорского" выглядела просто смешно.
Глубокий кризис
С уходом Кружалова кризис "Югорского" еще более обострился. Минтопэнерго перестало рассматривать "Югорский" в качестве своего партнера и открыло инвестиционные счета в банке "Империал" и ИнтерТЭКбанке. Центральный банк России выразил желание лишить "Югорский" "звания" дилера на рынке ГКО, так как банк не выполнял обязательств по покупке государственных ценных бумаг. Это было вполне объяснимо — у Кантора не было денег.
Но он продолжал бороться. На место Кружалова пришел Вадим Яфясов, занимавший также должность коммерческого директора Красноярского алюминиевого завода (АО "КрАЗ"). Он прорабатывал возможность перевода в "Югорский" счетов КрАЗа. В это время в алюминиевой отрасли происходили довольно серьезные изменения. Банк "Балчуг" и Московский объединенный банк объединились; акционером, а потом и клиентом нового большого банка должен был стать Братский алюминиевый завод, фактически контролируемый офшорной компанией из Монако Trans-CIS Commodities. Эта компания имела свои интересы и в Красноярске, но в начале текущего года руководство КрАЗа неожиданно вычеркнуло из реестра акционеров АО "Русский капитал" и Залог-банк, представлявших интересы Trans-CIS. С другой стороны, ходят слухи, что руководство завода попало в зависимость от мощной межрегиональной преступной группировки. Так или иначе, попытки привлечь КрАЗ в "Югорский" закончились тем, что 10 апреля Вадим Яфясов был убит в Москве в подъезде дома на Кутузовском проспекте. Однако после этого убийства Кантор не отказался от притязаний на КрАЗ и продолжал вести переговоры об обслуживании завода и Ачинского глиноземного комбината.
Последние заработки
Но Кантор не забывал и зарабатывать деньги для банка. "Югорский" активно "крутил" средства клиентов, не извещая их об этом. Например, 25 апреля на транзитный счет московского представительства АО "Нижневартовскнефтегаз" в "Югорском" поступила валютная выручка на сумму $8,2 млн. По закону половину валютной выручки следовало продать, а оставшиеся средства зачислить на текущий счет предприятия. Но руководство "Нижневартовскнефтегаза", нуждавшееся в деньгах на выплату зарплаты, поручило банку продать всю валюту. Это поручение не было выполнено. По словам главбуха АО Василия Сачука, это следовало из предоставленных банком документов. На две телеграммы — от 3 и 10 мая — банк не отреагировал. Личные встречи гендиректора "Нижневартовскнефтегаза" Виктора Палия с Олегом Кантором также не дали никакого результата. Дело было передано в арбитражный суд Тюмени, а "Нижневартовскнефтегаз" вынужден был для выплаты зарплат взять в Запсибкомбанке и Нефтепромбанке кредиты на общую сумму 40,6 млрд рублей (только проценты по кредитам составили 3,6 млрд рублей).
17 июля АО "Нижневартовскнефтегаз" продало долг "Югорского" Восточно-Европейскому Сибирскому банку, который обязался возместить АО основную сумму и затраты (проценты по кредиту) до 1 сентября. С "Югорским" Восточно-Европейский, у которого, кстати, там корсчет, хотел разобраться самостоятельно. Из арбитражного суда дело тогда же было отозвано.
В то же время Олег Кантор ухитрялся брать и межбанковские кредиты, в том числе и довольно крупные. Но отдавал он их не всегда. Так, по сведениям из МВД России, за неделю до смерти ему позвонили и пообещали "выпустить кишки", если он вовремя не рассчитается с одним из кредиторов.
Даже после этого звонка Кантор не бросил свой банк. Он продолжал жить на даче, расположенной на территории правительственного санатория "Снегири", которую снимал за $240 тыс. в год.
Там его нашли. В ночь с 19 на 20 августа неизвестные убили сначала охранника Кантора, отобрав у него предварительно пистолет ТТ, а затем вспороли живот проснувшемуся от звуков выстрела президенту "Югорского". В руку ему вложили ТТ: наверное, хотели сымитировать ссору между ним и охранником.
Возбужденное по факту убийства уголовное дело было передано на расследование в прокуратуру Московской области. Следствие выдвинуло несколько версий убийства, включая и бытовую, но ни одна из них еще не проверена. В то же время сотрудники ГУОП МВД России отмечают, что убийство Кантора, скорее всего, совершили представители одной из кавказских преступных группировок — "это похоже на них". Не исключено, что один из невозвращенных Олегом Кантором кредитов был выдан банком, который находится под контролем кавказцев.
--------------------------------------------------------
Жизнь Югорского банка
Учрежден в конце 1991 года. С первых дней Олег Кантор во главе банка. Среди учредителей — крупнейшие нефтяные компании России, одним из клиентов "Югорского" становится "ЛУКойл".
— 1992 год. Олег Кантор летит в США, где его представляют как ведущего банкира нефтепромышленного комплекса. Кантор ведет переговоры с МБРР о выделении российским нефтяникам кредита на $2 млрд.
— 1993 год. Расцвет Югорского. Банк занимает 17-е место в списке 100 крупнейших банков России.
— Конец 1993 — начало 1994 года. Из банка уходят ведущие сотрудники, в том числе вице-президент Александр Триф.
Вместе с им уходит надежда получить $2 млрд у МБРР.
— Банк покидают крупнейшие акционеры из числа нефтяных компаний, а "ЛУКойл" забирает из "Югорского" свои счета.
— Март 1994 года. На место Трифа приходит Игорь Кружалов, перекупленный Кантором у Инкомбанка. Начинается работа по реабилитации банка, которая заканчивается крахом. В начале 1995 года Кружалов увольняется.
— На место Кружалова приходит коммерческий директор Красноярского алюминиевого завода Вадим Яфясов. Он прорабатывает вопрос перехода на обслуживание в "Югорский" КрАЗа и Ачинского глиноземного комбината. 10 апреля его убивают.
— В ночь с 19 на 20 июля на территории правительственного санатория "Снегири" зарезан президент банка "Югорский" Олег Кантор. По факту убийства возбуждено уголовное дело.
-------------------------------------------------------