Российские власти продолжают искать пути выхода из экономического кризиса. Почему вверенная им страна не слишком им в этом помогает, объясняет обозреватель "Власти" Сергей Минаев.
В условиях нынешнего мирового кризиса в США и европейских странах резко усилилось государственное вмешательство в экономику: проводятся постоянные национализации и вполне открыто говорят о социализме. В России власти официально заявляют, что государство расширяет свое присутствие в экономике и будет продолжать делать это в течение еще трех лет.
Российские банки получают государственную помощь в значительных размерах, и предполагается, что они в ответ не станут проявлять эгоизм, играть против рубля с целью получить прибыль от валютных спекуляций, переводить валютные средства за рубеж и отказываться от кредитования предприятий под предлогом, что эти предприятия в условиях кризиса все равно некредитоспособны. Государство также предоставляет средства и протекционистскую помощь промышленным предприятиям (например, автомобилестроителям) с тем, чтобы они не увольняли работников, платили им зарплату и вообще производили побольше автомобилей и другой продукции и продавали их по приемлемым ценам, а не поднимали эти цены при малейшей возможности. Наконец, государство идет на значительный бюджетный дефицит, однако не сокращает социальные программы в надежде, что граждане это оценят, прекратят жаловаться на кризис и ударным трудом, сплотившись вокруг правительства, этот кризис преодолеют.
В общем, мотивация к труду должна, по мнению властей, кардинально измениться. Это в 1990-х годах предполагалось, что быстрому развитию российской экономики поможет разумный эгоизм граждан, которые своей предприимчивостью и способностью побеждать в конкуренции обеспечат хорошее наполнение рынка товаров и услуг, в результате чего станет лучше всем, даже проигравшим (мол, частичная безработица все же лучше советского полного товарного дефицита). От крупных капиталистов ожидали не филантропии, а способности поднять рухнувшее производство на советских промышленных гигантах, хотя бы сырьевых. Сейчас же и от промышленников, и от банкиров, и от всех остальных ожидают, по-видимому, не тотального эгоизма, а тотального альтруизма.
Причем власти явно полагают, что имеют моральное право на такие ожидания: мол, мы-то сами даем стране все, что имеем, ничего не жалея. Это на Западе власти понимают, что оказывают помощь экономике и налогоплательщикам на деньги, собранные у них же — в виде налогов. Российская власть уверена, что помогает гражданам на деньги, принадлежащие ей,— нефтяные и газовые доллары.
Но чтобы моральное право стало моральным императивом, властям следует еще немало потрудиться. Если своим идеалом они видят общество советского образца, где все работы проходили под лозунгом "Жила бы страна родная, и нету других забот", то следовало бы восстановить и советские методы управления, и советскую пропаганду альтруизма, и советские методы принуждения к нему.
Так уж совпало, что своего расцвета советская система принуждения к альтруизму достигла ровно 60 лет назад. Ни до ни после в ГУЛАГе не было столько заключенных, как по состоянию на 1 января 1950 года,— более чем 2,5 млн человек. При этом следует учитывать, что в результате войны население СССР заметно сократилось, поэтому в процентном отношении к общему числу граждан рекордная их концентрация в лагерях выглядит еще более впечатляющей.
О том, что 1949 год стал вершиной советской социально-экономической системы, свидетельствует хотя бы начало строительства именно в этом году высотных зданий в Москве. В советской энциклопедии 1953 года об этом проекте говорится так: "Высотные здания — многоэтажные сооружения, объем которых сильно развит в высоту. В СССР строительство высотных зданий ставит своей целью решение важнейших архитектурных и градостроительных задач: создание нового типа архитектурных сооружений, призванных воплотить величие и красоту социалистической эпохи и обеспечить максимальные удобства для жизни и труда людей, объединение города в целостный ансамбль, обогащение его облика, силуэта и т. д. Огромное значение имеют в реконструкции Москвы восемь высотных зданий (восьмая высотка, в Зарядье, построена не была.— "Власть"), созданных начиная с 1949 года (авторы всех проектов удостоены Сталинских премий). Здания предназначены для университета, государственных учреждений, гостиниц и жилых квартир". Высотные здания сооружались именно организованным альтруистическим трудом заключенных советских лагерей.
Расцвет лагерной системы выразился помимо всего прочего в успехах советских селекционеров, которые к 1949 году сумели на базе трофейных немецких овчарок создать новую породу под названием "восточноевропейская овчарка". От немецких овчарок восточноевропейские отличались в том числе и тем, что были значительно выше (рост образцового кобеля-производителя по кличке Рейн составлял 72 см в холке). Представители этой породы способны были обеспечивать организованное перемещение значительных масс заключенных в трудных природно-климатических условиях.
Система лагерей обеспечивала трудовой энтузиазм и тех, кто еще оставался на свободе (об их потребительском энтузиазме в 1949 году см. на стр. 56). Вот как журнал "Работница" описывал положение дел одновременно в легкой и тяжелой промышленности: "Знатная стахановка обувной фабрики "Буревестник" Мария Левченко рассказывала на совещании о том, каким образом снижает себестоимость продукции на каждой производственной операции. На этом совещании были и Антонина Жандарова — известная стахановка Люблинского литейно-механического завода имени Кагановича. Новый почин стахановцев произвел на нее огромное впечатление. "Ведь додумались же они, как нужно беречь государственные деньги! Сумели составить наиболее выгодный крой и получают экономию изо дня в день. А вот как нам снижать себестоимость продукции, если мы получаем готовые поковки? Обрабатываем мы всего одну деталь — винт вагонной стяжки. Обрабатываем отлично, выполняем больше двух норм в смену. И все-таки надо продолжать поиски. Не может быть, что исчерпаны все резервы. Вот если бы все в цехе работали отлично!"".
Советская пропагандистская кампания, сопровождавшая этот альтруистический труд, была настолько громкой, что ее услышали даже на Западе. Экономико-политический ежегодник Collier`s Year Book сообщал следующее: "В 1949 году было официально объявлено, что советская экономика не только достигла предвоенного уровня производства, но и превзошла его. Также было объявлено, что послевоенный пятилетний план будет выполнен досрочно".
Разумеется, в 1949 году в СССР существовала централизованная плановая экономика, а сейчас в России ее формально нет. Нет и тогдашней системы принуждения к альтруизму в виде ГУЛАГа. Совершенно очевидно, что и политические нравы за 60 лет заметно смягчились, и нынешние власти не только не могут, но и не хотят никого загонять за колючую проволоку. Не готовы они и к массированной пропагандистской атаке. Улицы не пестрят лозунгами "Преодолеем трехлетний кризис за два года". Так что мечты о том, что люди вдруг начнут брать пример со стахановки Жандаровой, выглядят анахронически наивными.