Ломка иглы
"Евротрэш" в театре "Антресоль"
приглашает Татьяна Джурова
В "Антресоли" объявлена первая в Петербурге премьера по рассказу Ирвина Уэлша, автора "На игле" (Trainspotting) и "Кислотного дома" (Acid House). Для одних проза Уэлша — мрачное бытописательство с регулярным набором наркотиков, рейва, футбола, случайного секса в антураже рабочих окраин Эдинбурга. Для других это трезвый и точный портрет целой эпохи. Так или иначе, Уэлш рисует без прикрас, не сулит никаких иллюзий.
"Евротрэш", как и большинство рассказов Уэлша, автобиографичен. Главный герой, спрыгнувший с иглы шотландец-джанки, отсиживается в Амстердаме и с холодным отвращением мизантропа наблюдает жизнь дна и его обитателей. Он думает, что знает про людей все, и презрительно вовлекает пару подобных себе отщепенцев жестокую игру, которая заканчивается смертью одного из них. Современная Европа в рассказе Уэлша — некое постапокалиптическое пространство, где мыкаются живые мертвецы. "Ты просто евротрэш, Юан. Мы тут все такие. Сюда примывает всякую мразь. Амстердамский порт. Мусорный ящик для европейского мусора", говорит о себе Уэлш словами одного из героев.
Разновидность душевной ломки у героя вызывает не отсутствие дозы, а окружающий мир: звуки, движения, запахи, тактильные ощущения. И, разумеется, те, кто является их источником. Поэтому главное здесь не сюжет, а линза авторского взгляда, увеличивающая, как под микроскопом, картины телесного разложения, кошмарные ландшафты кожного покрова, испещренного шрамами от неудавшихся самоубийств и точками от уколов. Дальше понятно: взгляд фокусируется, гниющая плоть неплохо смотрится как оболочка мятущегося "я", поиски идентичности иногда заканчиваются на дне Амстердамского канала.
В "Антресоли", как правило, не любят слепо копировать литературный текст и подыскивают ему парадоксальные эквиваленты. Так и здесь: с Уэлшевым безобразным в совместном проекте Илоны Маркаровой из "Театра ди Капуа" и Андрея Сизинцева из АХЕ играют эстеты — и выхолащивают любой намек на кровь, пот и что там еще было. Монолог героя-мужчины произносит актриса, это становится отправной точкой травести-игр. Вполне естественно, что мужчину-эгоиста играет женщина-вамп. Сухая графичная Илона обладает медальным профилем и телом андрогина, напоминает Иду Рубинштейн с картины Серова, умеет выразительно молчать, музыкально говорить — словом, являет собой редкой красоты визуальное явление. Ей ассистирует композитор, музыкант, диджей Андрей Сизинцев, активный соавтор всех сценических композиций АХЕ. Он не декорирует текст музыкой, а создает параллельный монологу Маркаровой музыкально-драматический ряд, оркестр шумов, источником которых подчас служат самые обычные бытовые объекты — сковорода, половник или сапожная щетка. Обычно Сизинцев располагается прямо на сцене, у своего диджейского "станка", за которым ткет ритмичную, пульсирующую ткань, которая чутко реагирует на любую перемену света или голоса и отдаленно напоминает джазовую импровизацию.
Театр сатиры на Васильевском острове, 14 и 15 марта, 19.00