Сегодня в Москве должно было пройти заседание межведомственной комиссии при Минрегионразвития, от которой зависит, получит ли этом году Южная Осетия финансирование из российского бюджета. Однако, как стало известно "Ъ", заседание не состоится, оно перенесено на апрель. Это происходит уже в четвертый раз — Москва никак не договорится с Цхинвали о схеме финансирования. О том, как очередной перенос сроков финансирования сказывается на Южной Осетии и ее жителях, выяснила спецкорреспондент "Ъ" ОЛЬГА Ъ-АЛЛЕНОВА.
Республика во мраке
Пустая дорога ведет от Рокского тоннеля к молчаливым селам с покосившимися домами, в которых давно никто не живет. В Гуфте стоит недавно отремонтированная школа, но детей на улицах нет. В Джаве пустынно. На холме — военная часть: солдаты, возвращающиеся строем с полигона, кажется, единственные обитатели этих мест. Села грузинского анклава, расположенные чуть дальше, выжжены дотла. Черные руины домов как памятники августовской войне. Эти села решили не восстанавливать — они останутся мертвыми навсегда.
Сегодня Южная Осетия практически ничем не отличается от той, которую я видела семь месяцев назад, сразу после войны. В Цхинвали темно и холодно. Во многих домах нет отопления — почти всю зиму газ со стороны Грузии подавался с перебоями, и теперь из-за слабого давления прогреть отсыревшие дома не удается. За минувшую зиму Южная Осетия не раз погружалась во мрак — это происходило, когда в горах Северной Осетии снег обрывал линии электропередачи. А если на Транскам сходят лавины, то на несколько суток Южная Осетия оказывается в полной блокаде.
Из Цхинвали до Владикавказа четыре часа езды. До Тбилиси — всего час. Но граница с Грузией закрыта. Это стало причиной многих неприятностей. Подорожали продукты, потому что везут их теперь не из Грузии, а из Северной Осетии. Тяжелых больных везут тоже в Северную Осетию. Южане еще до войны лишились возможности торговать своей сельхозпродукцией — потому что в Россию их товар не пропускала таможня, а теперь они не могут продавать ее гражданам Грузии, которые раньше приезжали сюда на базар. Впрочем, продавать уже нечего: осень после войны стала первой, когда никто не вышел собирать урожай — боялись мин. Те, кто не боялся, теперь продают на рынках яблоки, которые некому покупать. В Цхинвали мало денег и тратят их только на самое необходимое: хлеб, муку, сахар, чай. В январе и феврале местные бюджетники, находящиеся на финансировании Москвы, не получили зарплаты в срок — деньги им выдали только 8 марта, и теперь по городу ползут слухи, что следующая выплата будет только в июне.
Местные чиновники объясняют все кризисом, в котором оказалась Россия, но эти объяснения пугают осетин еще больше — если проблема в кризисе, значит, будет еще хуже.
Минувшая зима стала серьезным испытанием. Несколько тысяч семей лишись жилья. Они живут в палатках в собственных дворах или в разрушенных квартирах, где пробоины в стенах и разбитые окна затянуты пленкой. Тех, кого приютили знакомые или родственники, называют счастливчиками. Если спросить у них, не жалеют ли они, что с Грузией разорваны все связи, они скажут, что ни о чем не жалеют. Но в глазах у них растерянность и страх.
В квартире Павла Цховребова на улице Исаака практически нет стены в одной из комнат, другие отделены полиэтиленовыми шторами, защищающими от холода. Но в уцелевших комнатах тоже зияют пробоины в стенах, залатанные тряпками. В квартире сыро и холодно, несмотря на работающую печку-буржуйку. Газа и воды нет — во многих районах почти полностью разрушена инфраструктура. Воду Павел набирает в колонке на соседней улице. Жена Нана кутается в пальто и тяжело кашляет. "Это скоро кончится,— уверен Павел.— Россия обещала нам 10 млрд руб. Она обязательно поможет. Я не верю в то, что на улице говорят. Не верю, что Россия нас бросила. Раз во время войны не бросила — значит, и теперь поможет. Недавно у меня был наш президент, он сказал, что финансирование вот-вот начнется".
Пока Павел убеждает меня в том, что Россия ему поможет, Нана грустно качает головой.
Республика без денег
О том, что Москва закрыла финансирование Южной Осетии, здесь знают все. Это самая горячая тема для обсуждения. Чиновники не говорят об этом открыто, но в частных беседах недоумевают: "Москва хочет создать дирекцию по восстановлению Южной Осетии и не хочет, чтобы мы принимали в этом участие. Хотят, чтобы мы просто смотрели, как московские подрядчики завышают сметы и сдают некачественное жилье. А когда мы не соглашаемся, нам говорят: мы вас спасли от грузин, а вы еще недовольны. Но если мы колония, пусть нам так и скажут". За семь месяцев после войны Южная Осетия так и не получила обещанных денег на восстановление.
"Россия совершает один промах за другим,— рассуждает директор гимназии "Рухс" Урузмаг Джиоев.— Нам говорят: мы вас спасли. Но Россия здесь не нас спасала. Она себя спасала, свои интересы в регионе. Нам Запад предлагал: останьтесь с Грузией, и скоро будете в ЕС. А мы им сказали, что Россию не предаем. Мы с Москвой искренни, а она с нами нет. Если Россия не хочет восстанавливать Южную Осетию, значит, будет новая война?"
О новой войне говорят так же часто, как и о том, что Россия перестанет платить зарплаты местным бюджетникам. "Слухи и паника рождаются, потому что люди не понимают, почему не восстанавливаются дома, дороги, предприятия,— говорит министр по печати Ирина Гаглоева.— В Цхинвали МЧС РФ восстановило 29 детских садиков, они стоят пустые, сейчас людей в Южной Осетии осталось мало. А в селе Хетагурово дети ходят в школу, половина которой обрушилась от попадания снаряда. Школа признана аварийной, она включена в списки первоочередного восстановления, но ни один подрядчик в Хетагурово не пришел. Многие спрашивают: зачем восстанавливать столько садиков, когда дети ходят в аварийную школу, когда людям жить негде?"
В декабре правительство Южной Осетии получило 1,5 млрд руб. на восстановление жилого фонда и социальных объектов — власти говорят, что этих денег хватило только на проведенные работы. "С нового года вообще непонятная ситуация,— говорит министр Гаглоева.— Москва переносит уже в четвертый раз заседание МВК, которое здесь очень ждут,— на этом заседании будет определена схема финансирования, и деньги должны пойти. В республике растет социальное напряжение, многие говорят, что нас просто использовали и бросили. Мы очень благодарны России за то, что она сделала в августе, но мы уже семь месяцев живем в условиях гуманитарной катастрофы".
Республика без жилья
Единственная заметная перемена в Цхинвали — новенькие светофоры, отсчитывающие время, на двух центральных перекрестках. Говорят, это подарок московской мэрии. Но на разбитых дорогах мало машин, а на отсутствующих тротуарах нет людей, поэтому светофоры никого не радуют. На окраине Цхинвали у бывшего грузинского поселка Тамарашени выросло пять коттеджей с красными крышами. Это будущий поселок Московский, который строится шесть месяцев и до сих пор не заселен. Похожий поселок строится с другой стороны, по дороге в село Хетагурово — на деньги тюменских властей. Этот поселок тоже недостроен. В Грузии для беженцев были построены такие же коттеджи — на это ушло два месяца, и там уже живут люди. В Цхинвали же погорельцев куда больше, чем строящихся коттеджей. "У нас около 700 домов разрушено,— говорит глава комитета погорельцев Инара Габараева.— Очередь до них не дошла. Подрядчики пока поменяли крыши в многоэтажках, но сделали это некачественно — многие крыши текут".
В комитете по восстановлению республики тоже говорят о проблемах с генподрядчиками.
— Их завела Москва,— рассказывает сотрудница комитета Аэлита Джабиева.— Они начали работы там, где сочли нужным, а потом составляли такие сметы, что все диву дались. Подрядчик Минобороны РФ "Мехзавод 345" делал школу в Гуфте, по их смете 1 кв. м обходился в 100 тыс. руб. Мы отказывались оплачивать — смету оплатило Минобороны.
— А почему вы с подрядчиками не заключали договоры?
— У нас еще не было никаких структур, когда их завели в республику,— отвечает чиновница.
На неопытность и растерянность после войны ссылаются многие чиновники. Они считают, что это их оправдывает. Но не все местные жители с этим согласны. Особенно те, кто живет в домах с новыми протекающими крышами. Таких домов много на улицах Героев, Мамсурова, Ленина. Если смотреть на Цхинвали с Присской высоты, эти новенькие красные крыши выглядят очень празднично. Сверху не видно, что крышами накрыты старые, пробитые пулями и снарядами дома. Не видны и потеки на стенах — снаружи и внутри.
На улице Героев в доме 111 крыша течет во всех верхних квартирах, потеки доходят до третьего этажа. В однокомнатной квартире под самой крышей живет инвалид Великой Отечественной войны Виссарион Бестаев. С ним живут его сын и невестка с тремя детьми — их дом в пригороде сгорел. 95-летний Виссарион не встает с постели. Он перестал разговаривать с августа, когда три дня провел в подвале. На потолке квартиры — ржавые потеки, на полу — кастрюли для сбора воды.
Двумя этажами ниже — еще один 87-летний инвалид. Его дочь Залина Беппаева говорит, что дом 111 обстреливался во время войны, сгорело 17 квартир и из-за трещин в фундаменте он был признан аварийным. Осенью чиновники объясняли его обитателям, что жить в нем нельзя. Но к Новому году "Чеченстрой" перекрыл крышу аварийного дома, не оборудовав его водостоками, и все о нем забыли. "Теперь наш дом считается отработанным, и никто не собирается исправлять ошибки",— говорит Залина.
Строительные ошибки приводят к массовым недовольствам в городе. В селах недовольства еще больше — там строители вообще не появлялись. В Южной Осетии все ждали марта, потому что власти говорили, что зимой строить нельзя. Теперь ждут заседания МВК, потому что от него зависит финансирование. Но даже если схема финансирования будет определена, восстановление Южной Осетии может начаться только к лету. "Мы даже вещи не разбираем,— говорит Инара Габараева.— Живем в комнате у знакомых. Если восстановление домов не начнут, придется уезжать".
В Цхинвали говорят, что восстановление оказалось тяжелее, чем война. И если республика опустеет, Россия сделает то, чего не смогла добиться Грузия.