Фестиваль балета "Мариинский" открылся долгожданной премьерой — балетом Родиона Щедрина "Конек-Горбунок" в постановке Алексея Ратманского и оформлении Максима Исаева. Никогда еще на столь светском мероприятии не было такого количества детей, возбужденно бегающих по залу и вдохновенно танцующих между рядов. Вместе с детьми развлекалась ОЛЬГА ФЕДОРЧЕНКО.
"Конька-Горбунка" засыпали танцевальными цитатами
Для каждого из участников нынешней премьеры "Конек-Горбунок" что-нибудь да значит в творческой и личной судьбе. Для Родиона Щедрина балет, написанный в 1955 году, когда он был еще студентом консерватории, стал театральным дебютом и принес, по словам композитора, "неземную Жар-птицу — Майю Плисецкую". Валерий Гергиев дирижировал премьерой "Конька-Горбунка" в самом начале карьеры в Мариинском театре. Создатель Русского инженерного театра АХЕ Максим Исаев впервые выступил художником балетного спектакля. И лишь Алексей Ратманский, любимец петербургского балетного сообщества, выбивается из этого "дебютного" сюжета: "Конек" стал пятым спектаклем, который он поставил в Мариинке.
Художественное оформление господина Исаева авангардно в прямом смысле: непосредственные отсылки к Малевичу и Кандинскому в сценографии и костюмах не заметить трудно — пустынная черная сцена, желтое пятно огромного диска луны, маленький красный квадрат дома. Вот, собственно, и все сценографическое решение. Зато костюмы "Конька-Горбунка" оказались весьма затейливы: жители подводного царства щеголяли перевернутыми отражениями собственных лиц, нарисованными на груди. Царя одели в костюм-Кремль и водрузили на него шапку в виде Спасской башни. Жар-птицы радовали вампирским гримом: на выбеленных лицах — глазницы красных глаз. Не без иронии решена одежда исполнителей цыганского танца: огромные бесформенные футболки поверх юбок и брюк уместнее всего смотрелись бы на кухне коммунальной квартиры.
Хореография господина Ратманского идеально соответствует музыке и оформлению: она дурашлива и проникновенна, гротескна и рациональна. Хореографическое повествование движется легко и непринужденно. У каждого персонажа — свои запоминающиеся пластические характеристики. Танцевальная речь героев "Конька-Горбунка" пересыпана цитатами из "Блудного сына", "Свадебки", "Послеполуденного отдыха фавна" и других балетов русского авангарда. Впрочем, не забыта и старая добрая классика, причем ввернута она изящно и остроумно. В вариации свадебно-коронационного pas de deux Иван силится вспомнить приличествующие случаю "слова", однако на ум ему приходят лишь обрывки "фраз", которые при ближайшем рассмотрении оказываются лихой пародией на старого, еще дореволюционного "Конька-Горбунка" 1895 года в хореографии Цезаря Пуни. В массовых сценах с участием жар-птиц и обитателей дна морского Алексей Ратманский тоже не обошелся без предшественников — его хореографический морок прямо отсылает к декадентской истоме "Жар-птицы" Михаила Фокина.
Искрометную музыку Щедрина господин Гергиев интерпретировал по-вагнеровски мощно и энергично, а лирические эпизоды прямо-таки сочились из-под его дирижерской палочки. Но самое замечательное — за темпами, заданными маэстро, поспевали артисты (что, как известно, случается далеко не всегда). Танцовщики вообще отличились в этом спектакле. Получился замечательный мужской триумвират: юркий и ловкий Илья Петров в партии Конька-Горбунка, простодушный Михаил Лобухин (Иван), неузнаваемый Андрей Иванов (Царь с характерной бородкой клинышком). Эти трое явно переиграли Викторию Терешкину (Царь-девица) с внешностью Марфушеньки из фильма "Морозко".
Однако ключевым свидетельством успеха нового спектакля стала реакция многочисленных детей, присутствовавших на премьере: взрывов такого громкого и искреннего хохота стены Мариинки давно не припомнят. "Мама, это же Лунтик!" — воскликнуло одно из чад в партере при появлении на сцене титульного героя. Похоже, в ближайшие несколько лет мариинский "Конек-Горбунок" будет обречен на массовую популярность, сравнимую с популярностью симпатичного существа с четырьмя ушами из бессмертной передачи "Спокойной ночи, малыши".