Даже предварительный анализ предвыборных программ основных российских партий развеивает миф об их принципиальном отличии друг от друга. Преувеличением является и наличие серьезных расхождений между программой НДР и трехлетней программой правительства.
Сегодня рискованно проводить детальный анализ предвыборных платформ партий-конкурентов: несомненно, в ближайшем будущем пройдет не один партийный съезд, и существующие программы будут скорректированы. Однако первые сравнения интеллектуальных усилий партийных функционеров уместны уже сейчас. Тем более что сравнить эти программы возможно и с программой правительства, которое для большинства партий является формальным оппонентом. В какой-то мере даже для НДР.
Сравнение правительственной и партийной программ представляется любопытным не только в связи с очевидной коллизией "один человек — две программы". Как раз существование этого "зазора" между двумя программами и позволяет НДР претендовать на звание "широкого политического центра": письменно засвидетельствованное согласие с тем, что премьер-министр Виктор Черномырдин проводит не всегда и не совсем верную политику, лишь подчеркивает центризм Черномырдина — лидера политического движения "Наш дом — Россия". И при этом не так уж и важно, "полевел" или "поправел" Черномырдин по пути из Белого дома в конгресс-зал гостиницы "Россия", ставший местом проведения второго съезда НДР. Важно то, что этим удалось задать систему координат на политической карте страны.
Государство и общество
Программы конкурирующих партий в этой сферы, вообще говоря, трудно различимы. Если опустить общую часть, то элементы дискуссий можно обнаружить лишь по двум вопросам: взаимоотношения центра и регионов и военная политика. НДР в своем программном документе выстраивает довольно сложную конструкцию федеративных отношений. Опережающими темпами должны развиваться органы местного самоуправления — этот тезис почти дословно повторяется и в программах других политических партий. Несколько особняком стоят АПР и КПРФ, которые, не отказываясь от "повышения роли местных органов власти", ратуют за восстановление их советской структуры: органы представительной власти должны быть созданы "повсеместно"; федерация должна быть "конституционной", а не "договорной", и все ее субъекты должны быть равны в правах. При этом НДР не дает, в отличие, скажем, от движения Бориса Федорова или ЛДПР, рецептов уравнивания регионов в правах, отделываясь лишь фразами о необходимости "пройти между крайностями 'губернизации' (рецепт Федорова и Жириновского. --Ъ) и размыванием основ федерации в широкой малоуправляемой конфедерации".
Прямо сформулировать еще один принцип взаимоотношений решилось пока только НДР (именно НДР, а не правительство Виктора Черномырдина): его программа предусматривает наделение межрегиональных ассоциаций — вроде уже существующих "Большой Волги", "Сибирского соглашения" и т. д. — рядом управленческих функций. При условии наделения краев и областей России теми же полномочиями, которыми обладают республики, можно будет, по мнению идеологов НДР, "перейти к управлению по таким крупным экономическим регионам, изымая часть функций не только экономического, но и политического характера из ведения субъектов федерации". Кстати сказать, именно здесь проявилось первое отличие Черномырдина — лидера партии от Черномырдина-премьер-министра: программа НДР, в целом не противореча правительственному курсу, расставляет акценты уже по-другому.
К проблемам военной реформы движение НДР подходит крайне осторожно и не слишком выделяется на общем фоне: профессиональная армия нужна, но ее создание — дело далекого будущего. Антиподами НДР (с идеей о едва ли ни немедленном создании профессиональной армии) выступают только правые партии — ДВР, "Вперед, Россия!" и "Яблоко". Не заслуживает особого разговора и освещение в программах темы борьбы с преступностью — в них нередки даже текстуальные совпадения вроде ставки на муниципальную милицию (или, в терминологии ВР, участковых).
Социальная политика
Конкуренция в этом разделе партийных программ близка к идеальной — все предлагают почти одно и то же, и различия в обещаниях сводятся к лишь к "обертке". АПР и КПРФ среди полного набора мер, обеспечивающих социальный уют, обещают еще и право на труд. И вообще, их социальные обещания могут вызвать у избирателей старшего возраста приступ ностальгии по СССР. НДР и большинство других партий предлагают более вестернизированный подход: они, например, не гарантируют полной занятости, но обещают сделать все возможное для "недопущения обвальной безработицы" (НДР) или "не допустить безработицы выше 5-7%" ("Вперед, Россия!").
Внешняя политика
Если отбросить маргинальные взгляды ЛДПР (ведущие западные страны — враги России), то внешнеполитические разделы программ всех партий (да и правительства тоже) будут очень похожи друг на друга. Все они заверяют, что отношения с зарубежными странами (прежде всего с западными) будут строиться на основе приоритета национальных интересов. Весьма существенные отличия можно найти лишь в разделах, посвященных взаимоотношениям со странами СНГ. НДР не ставит во главу угла задачу воссоединения бывших республик СССР, как это делают КПРФ, АПР и "Вперед, Россия!".
Экономическая политика
Разработчики, скованные в предыдущих разделах программ правилами предвыборной борьбы — обещай избирателю все, даже то, о чем он и мечтать не смеет, — наибольший полет фантазии демонстрируют в главах, посвященных тому, как именно достичь процветания.
Итак, насколько оригинальны, а следовательно, и конкурентоспособны экономические воззрения лидеров НДР?
Три основных положения программы, задающие идеологию экономической политики НДР, сводятся к следующему. Во-первых, стимулирование накопления национального капитала. К теме приоритета отечественного капитала в той или иной степени обращаются практически все партии (за исключением, разумеется, тех, кто вообще отвергает идею крупной частной собственности на средства производства). Однако только в программах Виктора Черномырдина, Сергея Глазьева и, до известной степени, Владимира Жириновского это стало ключевым положением. Правда, идейная близость не означает, что конкуренты намерены для достижения этих целей воспользоваться одинаковым инструментарием.
Вторым положением экономической программы НДР является "расширение поля конструктивного взаимодействия правительства и деловых кругов". Надо признать, что это весьма оригинальная находка авторов программы, сумевших по-новому взглянуть на проблему вмешательства государства в экономику. Большинство оппонентов НДР, включая и нынешнее правительство, так и не смогло освободиться от заблуждений, что правительство, если захочет, сможет все: установить контроль за ценообразованием, выдать кредиты и отстоять интересы российских компаний на зарубежных и внутреннем рынках, предотвратить утечку капитала, — и все это без серьезных общественно-политических и экономических катаклизмов.
Примерно на этом основывает свою экономическую программу Сергей Глазьев, полагающий, что правительство (государство) в одиночку должно способствовать "повышению инвестиционной активности".
Разумеется, все сказанное не относится к двум типам партий, занимающим полярные экономические позиции. Заявления ДВР и ВР о необходимости поддержки особо эффективных производств — не более чем дань традициям, поскольку центральным пунктом программ этих партий является финансовая стабилизация за счет максимального сокращения государственных расходов. Тему же отношения государства и бизнеса праворадикальные противники НДР вообще обходят стороной, полагая, как это делает, например, ДВР, что они должны свестись лишь к "поддержке государством малого и среднего бизнеса". Аграрии и коммунисты вообще не приемлют частную собственность в размерах, допускающих возможность равноправного диалога собственника с властями.
Что касается третьего пункта экономической идеологии НДР, то он абсолютно не оригинален — построение смешанной, социально ориентированной экономики декларируют абсолютно все партии.
Весьма существенные "идеологические" различия экономических программ партий породили еще более контрастные различия в их конкретных аспектах. Остановимся на самых важных.
Отношения собственности. Неудивительно, что НДР не предлагает здесь кардинальных изменений. Движение выступает за относительно свободный порядок купли-продажи земли, что расходится только с программными установками аграриев и коммунистов. С НДР солидарны все остальные партии, в особенности правые.
Приватизация. В этом вопросе позиция НДР отличается не только от позиции многих партий, но и от сегодняшней политики Белого дома. НДР призывает сменить фискальный акцент приватизации на инвестиционный и подчинить этот процесс основной экономической идеологеме — темпы распродажи госимущества должны соответствовать возможностям национального капитала его покупать. Отношение к приватизации коммунистов (вообще недопустима) и ЛДПР (нынешняя приватизация — преступление) в особых комментариях не нуждается. Аграрная партия допускает возможность существования квазичастных предприятий — они должны принадлежать трудовому коллективу. Близки к позиции НДР взгляды Григория Явлинского: приватизация только за деньги (которые должны направляться не в бюджет, а предприятиям) и минимальные льготы трудовым коллективам. Точно так же отрицают фискальную функцию денационализации Борис Федоров и Егор Гайдар.
Финансовая политика. Черномырдин-политик в отличие от Черномырдина-премьера не считает задачу подавления роста цен приоритетной. Главное, как гласит программа НДР, "чтобы снижение инфляции было хоть и медленным, но поступательным и прогнозируемым". Это весьма близко и Сергею Глазьеву, который вообще не считает инфляцию большим препятствием для инвестиционной активности. НДР прямо заявляет, что в ближайшие годы Россия не избавится от бюджетного дефицита, что противоречит заявлениям лидеров ДВР и ВР.
Внешнеэкономическая политика. НДР и правые партии не подвергают сомнению принципы максимально либеральной внешней торговли. Однако ЛДПР и коммунисты исповедуют восстановление государственной монополии на торговлю сырьем и энергоносителями. Владимир Жириновский убежден, что такая временная монополия может дать необходимые средства для проведения "структурной, инвестиционной, социальной и культурной политики в период оздоровления". В один голос все партии твердят о необходимости более активной протекционистской политики. Вся разница лишь в степени защиты национальной промышленности: на одном полюсе находится ДВР с "разумным протекционизмом", на другом — ДПР, ЛДПР и АПР (в части сельхозпроизводителей) с идеей тотальной защиты производителя любыми способами.
Теория конвергенции политических платформ всех сколько-нибудь серьезных партий наилучшее подтверждение находит в части налоговой политики: партии в один голос заявляют о необходимости снижения налогов и переносе их тяжести с производства на имущество и личные доходы граждан. Единственное различие в этом вопросе заключается в своеобразном понимании двумя партиями — НДР и ДПР — термина "упрощение налоговой системы": разнообразные налоговые льготы регионам, отраслям и отдельным предприятиям видятся лидерам этих партий одним из самых сильных стимуляторов деловой активности.
Аграрная политика. Как и в случае с социальной политикой, здесь набор обещаний примерно одинаков. Другое дело — размер авансов аграриям: АПР, следуя своим титульным обязанностям, обещает максимальную помощь. В программных документах партий есть все: от госзаказа на продукцию АПК до поддержки сельскохозяйственной науки. НДР на этом фоне выглядит середнячком: особых благ не обещает, но заявление о сохранении прямой бюджетной помощи в программе есть. Однако, как и лидеры праволиберальных партий, НДР полагает, что проблемы российского сельского хозяйства суть проблемы институциональные, а экономическими они являются лишь во вторую очередь. В связи с этим движение полагает, что конкретный механизм земельной реформы должен быть выработан в регионах, а на федеральном уровне — только ее концепция (которая, напомним, предполагает частную собственность на землю).
Удел радикалов — политическая периферия
Кайледоскопичность подходов различных партий к одним и тем же проблемам может создать впечатление, что победа на выборах самых радикальных будет означать и столь же радикальную смену не только экономического курса, но и общественного уклада в целом. Так ли это? Вероятно, нет. И дело даже не в том, что любая партия, столкнувшись с реальным управлением страной, объективно будет вынуждена следовать неким экономическим законам, как учитывают законы аэродинамики авиаконструкторы любой страны. Дело в том, что по-настоящему радикальные партии вольно или невольно либо уже оказались на политической периферии, либо стремительно следуют туда. Статусная же партия, подчиняясь инстинкту самосохранения, не может позволить себе даже высказывать идеи, прямо противоположные идеям своих конкурентов.
Вопрос лишь в том, каковы границы того радикализма, за которым начинается политическое небытие. В сегодняшней России, разумеется, они намного шире и более расплывчаты, чем на Западе. Но определить их все же можно. Практически весь спектр крупных политических партий признает право частной собственности. Спор о том, распространять ли его и на земельные отношения, — это цивилизованная дискуссия, наилучшим образом иллюстрирующая теорию о неизбежной конвергенции серьезных политических партий. КПРФ, которая не признает права частной собственности, — всего лишь исключение, подтверждающее динамику процесса. Однако даже коммунисты говорят сегодня о возможности существования смешанной многоукладной экономики и, похоже, окончательно выбросили из своего репертуара фразы о вооруженном восстании как средстве завоевания власти. Никто, кроме ЛДПР, не призывает к агрессивной внешней политике. И уж абсолютно все признают высшую либеральную ценность — приоритет личности перед государством.