Комментируя первые губернаторские выборы в России, многие обозреватели склонны были рассматривать их как испытательный полигон предвыборных технологий. Эта установка определила и их выводы: поражение губернатора Свердловской области Алексея Страхова является знамением грядущего провала на выборах возглавляемого премьером движения, 60 процентов голосов, поданных во втором туре за успешно сыгравшего в нападении председателя областной Думы Эдуарда Росселя, не оставляют НДР никаких надежд, да и вообще свердловские результаты продемонстрировали непривлекательность в глазах избирателя и всего комплекса лозунгов и идей "партии власти" в целом.
Представляется, однако, разумным задаться вопросом, насколько у Росселя меньше оснований причислять себя к "партии власти", чем у его противника из НДР. Кто же на самом деле победил? Победил системный политик: в прошлом — номенклатурный работник, своевременно покинувший КПСС, чтобы совершить новый карьерный взлет, еще недавно — губернатор области, подобно десяткам других ему подобных твердо державший в своих руках рычаги влияния на местный бизнес.
Есть смысл посмотреть повнимательнее и на поведение лидеров премьерского блока после губернаторских выборов. Они отнюдь не выглядят проигравшими, а если чем и озабочены, так это будущим трудоустройством своего проигравшего союзника. Не потому ли те, кто находятся на вершине власти, хранят спокойствие, что удачливый преемник свердловского губернатора не кажется им настоящим непримиримым врагом? Многогранная "партия власти", пределы которой значительно шире рамок движения НДР, не проиграла. Просто два ее члена поменялись партийными рангами.
Можно не сомневаться, что новый губернатор, несмотря на антимосковскую риторику, не нарушит фундаментальных правил игры, принятых в его мире. Виктору Черномырдину успех на региональных выборах политика, опиравшегося на структуры местного бизнеса под лозунгом защиты от экспансии крупного московского капитала, может принести даже гораздо больше пользы, чем ущерба. Неизбежный передел сфер влияния и собственности сыграет роль катализатора, ускорив процесс консолидации лидеров национальной экономики вокруг главы правительства и его движения. Угроза того, что региональные рынки замкнутся под своеобразным протекционистским занавесом только делает еще более ценной роль премьера как тарана, сокрушающего барьеры на пути свободного перелива капитала. Реалии России как всегда парадоксальны: без внеэкономического принуждения у единого экономического пространства страны пока нет естественных опор.
Есть и еще одно обстоятельство — внеэкономического свойства. После поражения центральной власти российское население традиционно переживает свежий прилив любви к ней. Это очень по-русски.