Удалося премьеру добиться, чтоб склонилась твоя голова, дорогая моя столица, золотая моя Москва
В ходе летнего победоносного шествия "Нашего дома" по стране сложилась откровенно двусмысленная ситуация: отделения НДР отсутствовали лишь в двух из 88 субъектов федерации — в Чечне и Москве. Учреждение долгожданного московского отделения НДР и публичное заявление мэра Лужкова о поддержке им этого движения свидетельствуют о том, что центральной власти удалось (возможно, всего лишь временно) смирить далеко идущие амбиции "московской группировки".
Запоздалая любовь Лужкова к НДР выглядит вынужденной
Заявление мэра о том, что он призовет москвичей поддержать НДР, вызывает естественный вопрос: что же мешало ему сделать это раньше? С момента учреждения НДР ни состав его участников, ни декларированные цели, ни, наконец, самая сущность движения как партии власти не претерпели таких основательных изменений, которые могли бы побудить к перемене точки зрения — вчера молчаливо, но упорно отвергать, а сегодня горячо поддерживать.
Но если принципиально ничего не изменилось в НДР, запоздалая лужковская любовь может иметь только одно объяснение: какие-то сопровождающиеся крушением иллюзий основательные изменения произошли в самих московских кругах. Настолько основательные, что столичный мэр вдруг почувствовал большую приязнь к "Нашему дому".
Творцы двублоковой системы не приметили слона
Первоначальное отсутствие всякой приязни также было понятно.
Затея с двублоковой системой "Рыбкин — Черномырдин" получала одобрение на самом высоком уровне. Любое начальство любит наглядные диаграммы, поэтому изобретатели двублоковости лучшими методами компьютерной графики изобразили структуру российского политического спектра, стрелочками и пунктиром показали, в какой зоне спектра находятся проектируемые блоки, и вместе с докладной запиской подали наверх. Одним из недостатков компьютерной картинки было то, что в спектре вовсе не нашлось места для "московской группировки", которой неявным образом было приписано совершенное безразличие к политике.
Политические цели "московской группировки" довольно обширны
Возможно, авторов диаграммы сбил с толку искренний отказ мэра Лужкова: "Человеку такому, как я, в политике нечего делать. Это гадкая область компромиссов, лавирований, подсиживаний, демагогий". Однако определение того, занимается ли некто политикой или не занимается, зависит не только от субъективных деклараций, но и от объективных действий. Тяжба с федеральным правительством за бюджет, перманентное чубайсоборчество, попытки произвести передел уже поделенной собственности (борьба за ЗИЛ), публичное приписывание особо ненавистным федеральным министрам (Заверюхе, Чубайсу, Шафранику, Ясину) вредительских намерений, — все эти действия, возможно, не имеют ничего общего с "подсиживаниями и демагогиями", но политическими они все же являются. Само отстаивание принципа, согласно которому центральному правительству нет никакого дела до того, что творится в Москве, но правительству г. Москвы есть дело до всего, что творится в стране, есть заявка на существенный передел власти. Если вопрос о власти — не политика, то что такое вообще политика?
У Москвы большие агитационные возможности
Тезис о московской аполитичности вызывает известные сомнения и по другой причине. Существенная часть столичных газет исполняет при мэрии роль не только коллективного агитатора и коллективного пропагандиста, но также и коллективного организатора. Причем некоторые из коллективных пропагандистов ("АиФ") уже давно функционируют на общефедеральном уровне, а некоторые ("МК") активно стремятся там закрепиться. На днях мэрия выделила средства на поддержку как московских, так и общефедеральных ("Труд", "КП") газет, она стремится к закреплению все на новых и новых радио- и телечастотах. Можно отметить, в частности, реквизированный у 5-го (ленинградского) канала ночной эфир для "Телеэкспо". Трудно быть уверенным, что в разгар выборов "Телеэкспо" ограничит себя рекламой валютных неликвидов и будет чуждаться рекламы политического товара. В самом разгаре проект централизации сетей кабельного телевидения. Можно, конечно, допустить, что вся эта газетно-эфирная махина никак не будет задействована "московской группировкой", а все немалые расходы на сколачивание накануне выборов сильного информационного пула — чистое меценатство.
Но более вероятно другое объяснение.
Особенности классового подхода к проблеме выборов
Наряду с чисто психологическими причинами невнимания к "московской группировке" есть и причина мировоззренческая. Столь разных политиков, как Бурбулис, Сатаров и Шахрай, которые так или иначе были причастны к идее двублоковости, роднил классовый подход к проблеме выборов. Все они исходили из того, что избирательные блоки должны интегрировать существенные интересы больших социальных групп. Авторы затеи предполагали, что двублоковость поможет социальному и политическому структурированию перевороченного посткоммунистического общества. Но для успешной реализации затеи по структурированию общества нужно, чтобы идущий на выборы избиратель был способен осознать свои классовые интересы и сознательно выбрать, какая из группировок господствующего класса будет его обманывать и угнетать в течение ближайших пяти лет. А это предполагает довольно высокую гражданскую ответственность.
Особенности технократического подхода к проблеме выборов
Если поставить во главу угла как раз отсутствие гражданской ответственности, возможен иной подход к проблеме выборов. Он базируется на том, что избиратель, напротив, никак не способен и даже не должен осознавать свои классовые интересы и идет к урне, дабы выбрать, какой именно не принадлежащий ни к каким классам и группировкам хороший человек будет ему говорить приятную правду в течение ближайших пяти лет. В этом случае чем меньше структурированности, тем лучше. А чтобы человек показался хорошим, а его приятность — правдивой, существуют определенные технологии СМИ, требующие лишь денег и телеэфира. Предполагается, что при достаточном количестве того и другого можно в течение полугода сделать президентом хоть кобеля рябого — на более изящном языке это называется "раскрутка". Идея проста: если в 1993 году посредством раскрутки из небытия смог триумфально возникнуть плохой Жириновский, то почему же с использованием этой методики еще лучших результатов не сможем достигнуть и хорошие мы?
"Московская группировка" поставила на "третью силу"
При "раскруточном" подходе чем меньше у заинтересованной группировки внешней оформленности, тем лучше — ведь избиратель должен выбирать не ее, а раскручиваемого ею хорошего человека. Куда важнее, чем съезды и программы, оказывается контроль над СМИ — но с этим, как показано выше, все обстоит вполне удовлетворительно.
Идеологическим же обоснованием грядущих перемен оказывается лозунг "третьей силы", прилагаемый идеологом раскрутки гегельянцем проф. Клямкиным то к Явлинскому, то к ген. Лебедю — в зависимости от верхушечных раздумий о том, кого же все-таки раскручивать. Смысл лозунга в том, чтобы снять присущий классовому подходу трагизм выбора. Признавая имманентность классовых различий, приходится признать и закон сохранения материи. "Если в одном месте прибудет, то в другом настолько же убудет", и сознательный классовый выбор предполагает пожертвование тем, что кажется менее существенным. Лозунг "третьей силы" означает, что и в одном месте прибудет, а в другом — так еще больше. Более подробно см. выступления Явлинского и Лебедя.
"Третья сила" сначала остановилась на экономисте...
Но дурное многообразие таково, что гони его в дверь, а оно лезет в окно. Ставка не на реального (как при классовом подходе) лидера, а на раскручиваемую фигуру порождает расхлябанность в вопросе о том, кого же все-таки раскручивать — Карпа ли, Сидора etc.
Судя по всему, жертвой московской переменчивости оказался Григорий Явлинский. С ним случилась странная вещь: активная раскрутка, т. е. регулярная публикация надлежащим образом комментированных рейтингов, свидетельствующих о том, что лидер "Яблока" — самый популярный политик (социологи установили, что Явлинский — бесспорный фаворит даже такого специфического избирателя, как сельский), сменилась глухим безмолвием, а лавры лидера "третьей силы" перешли к ген. Лебедю. Разумеется, народное мнение переменчиво, и вчерашний фаворит может вдруг оказаться в совершенном гандикапе. Однако такой резкий поворот — лидер, уверенно идущий к президентскому креслу, вдруг ни с того, ни с сего утрачивает народную любовь — неизбежно должен был бы привлечь внимание социологов: что же такое случилось? Демонстрируемое исследователями общественного мнения полное отсутствие нормального профессионального интереса к этому повороту склоняет к мысли, что у былых хвалителей Явлинского профессионализм если и имел место, то не научный, а сугубо пропагандистский. Пока наличествовал заказ, независимые социологи использовали так называемую обратную связь в социологии: активно распространяемые сообщения о высоком рейтинге какого-либо политика, давя на подсознание граждан, этот рейтинг и в самом деле повышают. Если рейтинги были реальными, нынешнее молчание необъяснимо. Если рейтинги были сконструированными, а затем заказчик дал отбой, молчание, напротив, вполне естественно.
О серьезных проблемах, возникших у Явлинского, свидетельствует и его решение баллотироваться в одномандатном округе по месту жительства — в Кунцевском округе г. Москвы, причем лидер "Яблока" бросил вызов Зюганову и Жириновскому, призвав их выставить кандидатуры по этому же округу, чтобы народ решил, кто является истинным лидером. Чтобы лучше понять суть предложения, нужно сделать некоторые уточнения. Кунцевский округ — самый дорогой район Москвы, с ценой квадратного метра жилья от $1500 и выше. С таким избирательским контингентом ни Зюганову, ни Жириновскому делать нечего — разве что они предложат Явлинскому потягаться не в кунцевском логове компрадорской буржуазии, а в каком-нибудь депрессивном округе "красного пояса". Со стороны демократов конкуренции тоже можно не бояться, ибо, постоянно обличая Гайдара в непорядочности, в своих практических действиях Явлинский, напротив, исходит из того, что Гайдар, как человек порядочный, сдержит слово и не станет выставлять на округ конкурирующего кандидата. Создав для себя максимально тепличные условия, Явлинский не включил председателя бюджетного комитета Думы Михаила Задорнова — едва ли не единственного в яблочной команде серьезного профессионала — в общефедеральный список, послал его баллотироваться в безнадежный Владивостокский округ.
Столь откровенно исповедуемый принцип "своя рубашка ближе к телу" странен для самого популярного российского политика, уверенно идущего к цели во главе слаженной команды единомышленников — но он если не простителен, то понятен для человека, предел мечтаний которого — хотя бы обзавестись думским мандатом еще на четыре года. Так должен был бы вести себя тот, кому в раскрутке было резко отказано.
... а затем попыталась приобрести более серьезную классовую основу
В ходе последующих колебаний "московской группировки" предпочтением стал пользоваться вступивший в блок со Скоковым ген. Лебедь, на которого, очевидно, отныне должны были работать СМИ и независимые исследователи общественного мнения. Переориентация группировки на Конгресс русских общин наряду с национально-популистскими преимуществами такого выбора могла бы свидетельствовать также и о стремлении обрести более серьезную классовую опору в лице скоковских "товаропроизводителей", т. е. представителей директората, не нашедших себе места в сложившейся хозяйственной системе и потому заинтересованных в ревизии свершившегося передела собственности. Сам Лужков стал дополнять дежурные нападки на Чубайса резкой критикой той части директората, которая поддалась на подкуп ГКИ и конвертировала свои управленческие полномочия в собственность. Желание опереться на представляемую Скоковым аутсайдерскую часть директората, опоздавшую к разделу пирога, выглядело вполне очевидным.
Однако Скоков обладает чем угодно, но только не харизмой. Для избирательной кампании была необходима яркая личность с яркими лозунгами. Мужественный генерал Лебедь представлялся удачной кандидатурой для пропаганды лозунга о нещадной борьбе с коррупцией посредством уничтожения бандитов, под которыми авторы агитматериалов разумели представителей конкурирующих финансовых группировок, а избиратели в меру своей фантазии могли представлять более или менее уголовных личностей. Успеху столь популярного лозунга (на практике означающего капитальную физическую перетряску политико-хозяйственной элиты) мог воспрепятствовать разве что очень сильный и даже грубый контрход.
И он был найден. Началу агиткампании ген. Лебедя сопутствовало усиление толков касательно различных аспектов деятельности советника мэрии по культуре Иосифа Кобзона. Толки были таковы, что с донесением до масс козырного антикоррупционного лозунга "московской группировки" могли возникнуть неувязки — борьбу с коррупцией следовало начинать с самого советника. Но в этом случае могла бы возникнуть ситуация, описанная в перехваченном царской охранкой накануне 1 марта 1887 года письмом народовольца Андреюшкина — участника заговора Александра Ульянова: "Боюсь за своего адресата: если его тово, то и меня тово, а это нежелательно, ибо потяну за собой много народу очень дельного". Противоположная тактика — честно и открыто, как то и положено прямодушным борцам, объяснять, что призывы к искоренению нарекаемых лиц никакого отношения к Кобзону не имеют и иметь не могут — смутили бы избирателя, ибо тем самым выяснилось бы, что непреклонная жестокость борцов носит весьма избирательный характер. Но когда призыв "нещадно мочить" утрачивает всеобъемлющий характер, вместе с тем он теряет и львиную долю своей агитпривлекательности.
Возможно, федеральные структуры еще в ноябре 1994 г., когда Кобзон стал советником мэрии, удивились тому, как тесна связь мэрии с мастерами культуры. И решили приберечь этот культурный сюжет до лучших времен, чтобы иметь возможность дружеского воздействия на мэрию. С приближением выборов стало ясно, что эти лучшие времена пришли. В рамки данной гипотезы укладывается и крайняя нервозность самого Кобзона, возможно, уразумевшего, что он рискует попасть в жернова запутанных отношений между Кремлем и мэрией, и слухи о том, что полюбить Черномырдина Лужкову предписал сам президент — возможно, намекнувший на то, сколь неприятно было бы расследовать силами ГУО культурные связи правительства г. Москвы.
Москва могла полюбить Черномырдина от жестокой нужды
Но, конечно, одними придворными интригами трудно объяснить душевное перерождение мэрии. Поскольку мэр — крепкий хозяйственник, важную роль в переломе должны были сыграть и чисто хозяйственные мотивы.
Тут следует обратить внимание на совершенно неестественную кротость контролируемых мэрией СМИ. Они уже несколько месяцев предвещали неизбежные при таком дурном центральном правительстве страны хозяйственные катаклизмы — когда же те и впрямь наступили и рынок МБК превратился в руины, то самые задорные газеты вместо скверноматерных проклятий и торжествующего "мы же говорили" стали писать в неопределенно-блеятельном духе — "вот какие большие огурцы продают у нас в кооперативах". Причина кротости довольно понятна: мэр в отчаянных поисках спасения столицы добывает деньги у того самого дурного правительства и поэтому не велит на него лаять. Но если так, то пропадает один из главных предвыборных инструментов — что проку от империи СМИ, если империя получила вышеупомянутое повеление.
Творческие замыслы мэра влекут его в объятия НДР
В случае с собственно мэрией есть еще один нюанс. Банкам, озабоченным проблемами собственного спасения, сейчас явно не до московского правительства с его грандиозными замыслами. Когда закрыты лимиты кредитования, созидатель Храма Христа Спасителя может услышать в ответ разве что "Бог подаст". Между тем столичный политико-хозяйственный механизм в огромной степени базируется на престижных проектах международно-всемирного (с точки зрения мэрии) значения: Храм, Сити, Манежная площадь, Русский Центр, 850-летие Москвы, а впереди радостно ожидаемое З. Церетели 2000-летие И. Христа etc. Единственным реальным источником финансирования этих начинаний является федеральная казна, чтобы не сказать проще, РАО "Газпром". Для получения же денег есть два средства. Или решительный натиск — что сейчас явно нереально. Или честная и открытая любовь к федеральной власти, что сейчас и наблюдается.
Лужков мог заимствовать ценный африканский опыт
В 60-е годы освободившиеся от колониального владычества государства Африки в массовом порядке прибегали к самой горячей антиимпериалистической риторике. В те же времена главным увлечением государств, родившихся в "год Африки", оказались престижные стройки: самый большой плавательный бассейн на африканском континенте, самая мощная радиостанция, самый большой католический собор в мире etc. С одной стороны, этими проектами возвеличивались новорожденные державы и сильно умножалось благосостояние племенной верхушки, но с другой — средства на строительство приходилось выпрашивать у международных финансовых организаций. В итоге большинство африканских стран, выбирая между самым большим плавательным бассейном и пламенным антиимпериализмом, решительно предпочли бассейны, как дело, с точки зрения местных вождей, несомненно более выгодное. Возможно, африканская эстетика московского строительного комплекса порождает и присущие Черному Континенту политические решения. Если Мобуту Сесе Секо смог полюбить белых империалистов, почему же Лужков не может полюбить белого Черномырдина?
МАКСИМ СОКОЛОВ