концерт / классика
Воскресным вечером в Муниципальном театре оперы и балета местный хор, приглашенные солисты и Государственный эстрадно-симфонический оркестр под управлением австралийского дирижера Даррена Постемы исполнил Девятую симфонию Людвига ван Бетховена. Несмотря на то что это одно из ярчайших в мировой культуре произведений входит в репертуар всех крупных киевских коллективов, его удалось превратить в яркое событие и обеспечить аншлаг, отмечает ЛЮБОВЬ МОРОЗОВА.
Поскольку оркестрантов детско-юношеского театра для полноценного исполнения подобного музыкального полотнища не хватило бы, организаторы воскресного концерта привлекли Государственный эстрадно-симфонический оркестр и выставили крепкий, хоть и немногочисленный, хор под руководством Анжелы Масленниковой, а также квартет солистов. Исполнителей наскребли по сусекам к приезду австралийского дирижера Даррена Постемы, который, собственно, и инициировал исполнение грандиозной бетховенской симфонии. В Европе и США он более известен как отличный трубач, а в Молдавии, Болгарии и Финляндии — как дирижер, отдающий предпочтение симфониям Бетховена, Брамса, Чайковского и Сибелиуса.
Похожий на чудаковатых героев фильмов Йоса Стеллинга, обладатель нескладного, но весьма обаятельного силуэта, господин Постема разыгрывал за пультом ненавязчивый спектакль, демонстрируя пластику изобретательного мима. Вполне возможно, что немного марионеточная игра дирижера была избрана в качестве непривычного, но действенного будильника для балансирующего на грани сна и яви оркестра. В итоге, зная потенциальные возможности коллектива, его выступление можно назвать удачным, хоть и несколько комичным.
С большей ответственностью, чем другие оркестранты, к делу подошли скрипачи — в этот раз они были ловкими и чрезвычайно активными. В противовес им виолончелисты разделились на два неравных лагеря: забавно было наблюдать мерные движения шести смычков, а на выходе слышать только двоих музыкантов. И если в коллективных эпизодах это было не так ощутимо, хотя дисбаланс в связи с нехваткой баса все же прослушивался, то в последней, IV части, где виолончели ведут грозный монолог, прятаться за спины первого пульта было как-то совсем по-ученически. Смешно выглядели и сольные фрагменты во II части у деревянных духовых: они честно старались сыграть все ноты, но времени это занимало в полтора раза больше положенного. В результате получился почти гопак, где темп притормаживается аккуратно под прыжки-шпагаты танцоров, чтобы затем снова нагонять изначально взятые обороты. В воздухе витал цирковой дух, поощряя публику на оглушительные овации между частями симфонии, а особенно — расчувствовавшихся старушек, не обращавших внимание на переминавшегося с ноги на ногу дирижера.
Приостановить сползание в трюкачество удавалось лишь вокалистам и хору, со вступлением которых проявились торжественность и величие произведения. Несмотря на то что хористов было в два раза меньше, чем требовалось, звучали они практически эталонно. Вокалисты выглядели пестро — хороши по отдельности, но разбалансированы по стилю. Так, баритон Виталий Жмуденко пропевал текст как бесценное личное откровение — со всей ответственностью и тщанием, в то время как обладатель мягкого тенора Дмитрий Иванченко пел интимно и бережно. Меццо-сопрано Виктория Осадчук выстроила свою партию как тень по отношению к остальным, а сопрано Людмила Монастырская добавила в вокальную вертикаль сладости и красочности. Вместе они представили четыре типа темперамента, отразив главную идею финальной бетховенской симфонии: мир объединится тогда, когда в общем хоре сольются такие непохожие человеческие голоса.