Дмитрий Медведев сразился с кризисом на равных

Вчера в Лондоне прошел саммит мировой "двадцатки", на котором лидеры решили и дальше держаться друг друга, чтоб не пропасть поодиночке. Специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ считает, что основной смысл вчерашнего мероприятия состоял в том, чтобы назвать дату следующего.

Церемония съезда гостей к театральному подъезду — одна из самых драматичных на любом светском мероприятии, каким, без сомнения, является и саммит "двадцатки" в Лондоне.

В этом легко было убедиться и накануне, когда давала прием английская королева, которая покинула его с дорогим подарком — iPod нового поколения. Некоторое время было неизвестно, кто успел сделать Елизавете II такой королевский подарок. Но позже удалось установить, что iPod ей вручил, конечно, президент США Барак Обама, который к тому же закачал туда 40 своих любимых композиций. Вряд ли кто-нибудь, кроме него, мог решиться на такой беспощадный поступок по отношению к даме, чей возраст с некоторого времени скрывать уже просто нет никакой необходимости.

Так вот, жизнь лидеров на саммите состоит из бесконечных приемов, завтраков, ужинов, торжественных заездов и выездов. При этом, пожалуй, самым пафосным считается утренний съезд на начало работы саммита. Поскольку главы государств собираются на работу, то в этот раз договоренность состояла в том, что они приедут на машинах с зачехленными флажками (как правило, на каждой машине есть небольшой флагшток специально для такого флажка).

Вчера утром все в этом смысле соблюдали правила приличия, пока к подъезду, где гостей встречал премьер-министр Великобритании Гордон Браун, не подъехал кортеж американского президента. На капоте головной машины развевался не просто национальный флажок. Нет, на ветру билось полотнище.

На экранах телевизоров в пресс-центре появилась надпись в пол-экрана: "Президент Обама приехал поговорить с лидерами "двадцатки"".

Тогда успели пересмотреть свою позицию и некоторые другие лидеры. Так, поспешил расчехлить свой флаг президент ЮАР. Президент России Дмитрий Медведев тоже подъехал к подъезду, так сказать, с открытым забралом, хотя рано утром таких амбиций, в общем, не было. Но после показательных выступлений президента США и особенно президента ЮАР они появились.

Некоторые лидеры заметно волновались. Так, относительно новый премьер-министр Японии Таро Асо вышел из машины, можно сказать, незамеченным, и когда был обнаружен Гордоном Брауном и приведен к фотографированию, то оказалось, что японский премьер снимается рядом с британским в пальто. Господин Асо начал стаскивать с себя пальто, чем, конечно, доставил несколько приятных секунд сотням фото- и тележурналистов.

Впрочем, президент Аргентины госпожа Киршнер, которую президент Венесуэлы Уго Чавес ласково называет "наша женщина-меч", фотографировалась с господином Брауном не только в пальто, но и с сумочкой в руках. И то, и другое у нее пытались забрать, сначала деликатно и с уговорами, а потом, можно сказать, силой — но "женщина-меч" только смеялась им всем в лицо.

Для того чтобы на снимке оба выглядели адекватно, скорее уж Гордону Брауну следовало надеть пальто и взять в руки портфель.

Премьер-министр Италии Сильвио Берлускони выглядел мрачным, пришел с ксерокопией какой-то английской газеты и с возмущением зачитывал избранные места из нее Гордону Брауну, который, было очевидно, не мог их ни подтвердить, ни опровергнуть. Конечно, в газетах было написано про него, Сильвио Берлускони, и что-то такое, чего сам итальянский премьер-министр, известный медиамагнат, видимо, не позволил бы напечатать в итальянской прессе про Гордона Брауна, если бы саммит "двадцатки" проходил в Италии.

Впрочем, у господина Брауна будет летом повод встретиться с господином Берлускони с таким же ксероксом на Сардинии, где пройдет саммит и "восьмерки", и "двадцатки" (надо полагать, повод появиться с ксероксом в руках у Гордона Брауна теперь уже непременно будет).

Через несколько минут, после короткого коктейля, которого фотографы и светские хроникеры не увидели, у подъезда делать им было уже нечего. И они с неохотой начали покидать свои места, которые были слишком уж выстраданы: многие, осознав, как организована работа журналистов на этом саммите, занимали очередь на утреннее мероприятие у подъезда с вечера и, чтобы не было таких же проблем с проездом и проходом в пресс-центр, как накануне, остались здесь же и ночевать — прямо на полу. Зрелище это было бы впечатляющим, если бы не таким жалким.

Через полчаса Дмитрий Медведев выступил на рабочем заседании, где журналистов не было вообще. Но смысл его выступления, как и идеи остальных участников мероприятия, не остались секретом для широкой общественности. Они буквально передавались из уст одних источников в уста другим и в итоге неминуемо оказывались в блокнотах журналистов и на лентах информагентств. Режим секретности и закрытости таких дискуссий нужен прежде всего для того, чтобы его нарушать.

Дмитрий Медведев сказал коллегам то, что должен был сказать. Кроме того, он не сказал кое-чего из того, что должен был сказать. Некоторые идеи, которые он успел обсудить с лидерами "двадцатки" еще до саммита, остались необнародованными: очевидно, он понял, что у них нет перспективы.

Доподлинно неизвестно, какие именно слова произносил президент России, но их смысл можно передать в изложении (главное, чтобы не в сочинении или не в диктанте). Речь в его выступлении шла о том, что потери от мирового кризиса составляют уже триллионы долларов и что мир ждет от "двадцатки" прорывных решений, которые могут вернуть доверие к мировой экономике и будут стоить, как я понял, примерно столько же, сколько она уже потеряла, по крайней мере уж точно не меньше.

Господин Медведев предлагает странам мира полностью раскрыть информацию о том, какие программы стимулирования своих экономик они реализуют — чтобы была понятна степень их влияния на глобальный бюджетный дефицит. По его мнению, надо организовать тесную координацию национальных макроэкономических политик (которые пока демонстрируют завидную раскоординированность), и это позволит снизить угрозу протекционизма (которая с каждым днем нарастает удивительно, но предсказуемо быстрыми темпами). Господин Медведев предлагает сделать общим достоянием и данные о недобросовестных менеджерах и хозяевах компаний, действия которых привели к банкротству,— то есть речь идет о своеобразной международной доске позора, к которой будут их пригвождать. (О доске почета речь не идет — на нее, похоже, вывесить сейчас некого.)

Финансовое регулирование можно контролировать с помощью Форума финансовой стабильности, говорил господин Медведев. Предложено расширить его функции. Этот форум уже преобразован в Совет финансовой стабильности, и это расценивается как прорывное решение. На следующем саммите совет, возможно, преобразуют в комиссию, и это будет означать, что с кризисом, можно сказать, покончено.

Господин Медведев считает, что в глобальной экономике наблюдается естественный тренд к усилению влияния новых региональных валют и что страны, чьи валюты доминируют в расчетах на финансовых рынках, не несут должной ответственности за макроэкономическую политику на планете. То, что опыт евро оказался успешным в укреплении финансовой дисциплины в Европе, хоть и "относительно" (абсолютной похвалы сейчас не в состоянии удостоиться, разумеется, ни одна валюта), говорит о том, что может оказаться успешным и какая-нибудь другая. И мы даже знаем, какая.

Президент России считает, что, поддерживая сильные региональные валюты, на их основе целесообразно сформировать новую резервную валюту. Впрочем, помощник президента России Аркадий Дворкович признался вчера, что эта идея даже не обсуждалась на саммите и что об этом можно будет говорить вслух только "в дальнейшем".

И это несмотря на то что, как успокаивает Дмитрий Медведев, у России нет стремления упразднить существующие институты, ослабить доллар, фунт или евро.

Аркадий Дворкович рассказал, что Дмитрий Медведев высказал предложение выделить Международному валютному фонду не меньше одного триллиона долларов (а то и новой резервной валюты). Разговор о сотнях миллиардов, видимо, уже несерьезный, потому что счет жизни некоторых экономик идет уже не на месяцы, а на часы. При этом, повторяет господин Медведев, МВФ под эти деньги должен быть радикально реформирован.

Между тем в коммюнике по итогам встречи говорится, что лидеры "двадцатки" договорились потратить к концу 2010 года до $5 трлн на развитие своих экономик. Цифра звучит оглушающе громко, но Дмитрий Медведев на пресс-конференции, посвященной итогам саммита, сказал, что речь вообще-то идет о деньгах, уже заложенных в бюджеты этих стран. После этих слов цифра звучала уже не так оглушающе громко. Она, можно сказать, вообще не звучала.

Это замечание, сделанное президентом России вскользь, означало, что на самом деле на саммите победила точка зрения не президента США Барака Обамы, а канцлера Германии Ангелы Меркель и президента Франции Никола Саркози, которые все последние дни настаивали на том, что мировыми деньгами надо не разбрасываться, а наоборот использовать их рачительно.

Впрочем, полноценной дискуссии на саммите, по всем признакам, не было. На нее просто не запланировали время. Все формальности уладили еще до заседания. Президент Франции Никола Саркози настаивал на том, чтобы его идеи насчет финансового регулирования обязательно попали в итоговую резолюцию — и они попали. Собственно говоря, не было никаких причин для того, чтобы они не попали туда или куда-нибудь еще: уже имеющийся опыт с провалом вашингтонской резолюции об отказе от национального протекционизма говорит о том, что можно смело записывать какие угодно тезисы в какие угодно документы.

После обеда и второго рабочего заседания лидеры разъехались давать пресс-конференции, на которых у каждого из них гораздо больше возможностей высказаться, чем в ходе такого мероприятия, смысл которого зачастую прежде всего в том, чтобы на нем была названа дата следующего.

Андрей Ъ-Колесников, Лондон