Евгений Зобов, вице-президент Торгово-промышленной палаты России
Россия, конечно, в состоянии изменить свою внешнюю политику, хотя надо признать, что четко выработанного внешнеполитического курса у России сегодня нет. Это показывают события последнего времени, в том числе и на Балканах, когда Россию настойчиво и последовательно начинают устранять от участия в решении конфликтов в горячих точках, влияющих на общую ситуацию в мире.
Следует признаться самим себе, что сегодня мы живем в эпоху третьей мировой войны, которая уже идет не один месяц и не один год с вооруженными конфликтами, идет передел политической карты мира, и начался он с территории СССР.
Россия до 1917 года была одним из столпов мировой политики, а сегодня ее соперники размышляют, стоит ли эту страну вводить в Совет Европы. Высшее политическое руководство России, без сомнения, должно наконец определить четкие приоритеты внешней политики и добиться сочетания геополитических интересов с целями экономического строительства.
Лев Пономарев, председатель движения "Демократическая Россия", депутат Государственной думы
Да, может. Наблюдается некоторая динамика в изменении позиции лиц, ответственных за военную политику: Ельцина, Козырева. Но некоторое давление на Госдуму изолирует Россию в международном сообществе. Президент надеется одновременно войти в Совет Европы и в то же время ведет политику, которую не поддерживает большинство членов этого Совета.
Трудно быть арбитром в крупных международных конфликтах, как то: в арабо-израильском, на Балканах, ориентируясь на маргинальных политиков в России.
Валерий Борщов, председатель подкомитета по делам благотворительности Госдумы
Сегодня, думаю, нет. Сегодня у России небольшие возможности влиять на внешнюю политику. И в этом смысле угрозы, что мы используем самолеты в помощь боснийцам, наивны. Как можно что-то говорить, когда в стране один единственный авианосец?
Но тем не менее выработка какой-то иной, более определенной политики начинается, и в скором времени она может дать свои плоды.
Виктор Мишин, председатель общественно-политического движения "Мое Отечество"
На мой взгляд, может, если во главу угла поставить исключительно национальные интересы российского государства. И если будет достигнуто понимание необходимости осознания стратегических и тактических целей внешней политики государства. Ну и конечно, если Россия будет учитывать интересы других субъектов мирового сообщества. Тогда Россия сможет, опираясь на стабилизацию внутреннего положения и национальной экономики, стать по-настоящему великой державой.
Гавриил Попов, председатель Российского Движения демократических реформ
Да, может. Для этого надо сменить министра иностранных дел. На первом месте должны стоять национальные интересы России, а не то, кто и что подумает о нас, о нашем руководстве.
Владимир Щербаков, председатель РОПП
В состоянии. Но для этого надо сменить людей, которые занимаются этим сейчас, включая Козырева. Нельзя молиться двум разным богам с одинаковой истовостью.
За пять лет Козырев завел российскую внешнюю политику в такой тупик, что другого реального пути изменения внешней политики у нас нет. Нужны новые, свежие люди, не повязанные старой идеологией.
У России нет вечных друзей, есть вечные интересы. Сегодня невозможно выбирать партнеров во внешней политике по политическим соображениям.
Петр Премьяк, заместитель председателя Совета Федерации по вопросам безопасности и обороны
Серьезные изменения внешней политики России в ближайшее время невозможны. Такие изменения должны соответствовать реальным возможностям государства, и здесь речь идет не столько о кадровом потенциале, сколько о том, что Россия сегодня чрезвычайно слаба в экономическом и военном отношении. Сейчас следует скорее вести речь о достойном поведении России на международной сцене.
Серьезные изменения внешней политики России проявятся только после наведения порядка в собственном доме и после возвращения уважения к нашей стране как к экономически сильному и устойчивому партнеру. Пока же идет организованное отступление от ранее завоеванных Советским Союзом позиций.
С нами пока считаются как с государством, имеющим значительный арсенал ядерного и химического оружия, и внимание Запада в большей степени направлено на предупреждение хаоса в России, вследствие чего может быть глобальная катастрофа.
Внешняя политика будет более эффективной, если ее будет координировать единый орган государственной власти. Пока же действия МИДа, МВЭС, "Росвооружения" и других во многом не согласованы.
Александр Шашков, ведущий программы "Сегодня в полночь" (НТВ), для Ъ
Прежде чем с мнением России вновь начнут считаться, ей нужно привести в порядок свои дела
Изменить внешнюю политику теоретически не составляет большого труда. Можно даже постучать ботинком по трибуне ООН. Только Хрущев имел за спиной Союз Советских Социалистических Республик, непредсказуемый, ядерный и готовый ввязаться в войну (вспомним Карибский кризис). А сегодняшняя Россия, хотя и обладает ядерным оружием, стараниями своих последних руководителей потеряла грозный имидж СССР, став фактически дамой, приятной во всех отношениях, и в придачу — живущей взаймы. А посему отличная от натовской позиция в югославском кризисе, протесты против расширения НАТО на Восток воспринимаются не более как капризы. Впрочем, даму иногда жалеют и приглашают в общество, чтобы она не чувствовала себя в изоляции. Но в то же время Совет Европы держит ее на пороге. Туда с Чечней не пускают. Так что прежде чем с мнением России вновь начнут считаться, ей нужно привести в порядок свои дела. А это произойдет не сегодня и не завтра.
Сергей Доренко, ведущий программы "Версии" (ОРТ), для Ъ
Партнерство не получилось, любви не обнаружилось, сдаваться неприлично. Остается только жесткость к Западу
Изменение уже произошло и нет никаких признаков того, что нас ждут новые перемены. В самом деле, выбор для России в последние годы был довольно небогат. Признать поражение в холодной войне, принять модели развития, разработанные Западом и терпеливо нарабатывать новый статус в производстве и мировой торговле. Это путь, пройденный Японией. А у России, в отличие от Японии, стартовые условия намного лучше. Но нет японцев. "Мало проиграть войну, надо еще знать кому," — намекал на японско-американские отношения Жванецкий. Добавлю, немаловажно в этом случае и то, кто проиграл войну. В случае с Кремлем, находилась масса причудливых аргументов для победы над комплексами: во времена Горбачева--Шеварднадзе — новое мышление, Ельцина--Козырева — самопровозглашение "восьмерки".
И то, и другое вынуждает Запад вести себя с московскими партнерами, как лощеные господа ведут себя с развеселым субъектом, объявляющим себя "школьным другом Васей" и пристающим с объятиями. Они собирают силу воли в кулак и улыбаются, потому что у "Васи" в кармане ядерное оружие. Это внешняя сторона вопроса. Глубже — надежды американских демократов на построение цивилизованного общества в России. Цивилизованного, с американской точки зрения. Это позволяло русской дипломатии довольно долго намекать партнерам, что сопротивление экспансии НАТО приспособлено только для внутрироссийского потребления и на него не надо обращать внимания. Встречный тезис Клинтона о том, что борьба России с Западом — необходимое условие развития местной демократии, находит все меньшее понимание. И если Клинтон--Тэлбот будут стоять на своем до конца, то конец их предопределен. После них республиканцы побеспокоятся о том, чтобы зафиксировать новый передел мира. А Ельцин--Лукашенко, в отличие от Ельцина--Козырева, также торопятся вырыть окопы на границах того, что у них осталось.
Новая конфронтация уже наметилась, она, по-видимому, не связана с выборами или связана не только с выборами. Если Россия не хочет стать сферой интересов Запада, то она неминуемо должна пойти на конфронтацию. Теперь о ресурсах конфронтации. В качестве союзников Россия получает ослабленные, конфликтные регионы, которые будут ее любить и поглощать помощь ровно столько времени, сколько Запад будет переваривать Центральную Европу до нового прыжка на восток. Существует также теория, что Западу крайне необходимы природные ресурсы России. Ряд экспертов на Западе полагают, что раз уж даже Сталин продавал ресурсы Германии, то любой другой режим пойдет тем же путем. Что верно только в той мере, в которой России непременно надо продавать свои ресурсы. Даже если представить себе гибельную для России схему с полной изоляцией, то ресурсы будут найдены в других регионах. Уникальна только квашеная капуста, но без нее Запад как-то до сих пор обходился. Партнерство не получилось, любви не обнаружилось, сдаваться неприлично. Остается только жесткость к Западу, оплаченная деньгами от распродажи Родины в виде ресурсов на Запад. Старая игра со старыми игроками. И с прежним результатом?
Людмила Телень, зам. главного редактора газеты "Московские новости", для Ъ
Россия была изначально обречена на "переходный период", для которого вполне логично следование в фарватере западной политики
Полагаю, что не изменится. Тому есть несколько основных причин. Часть из них носит объективный характер, другие связаны с конкретными действиями российских властей. К первой категории я бы отнесла прежде всего следующие обстоятельства. После распада СССР Россия (ее власти и граждане) воспринимает себя как правопреемница умершего государства и претендует на соответствующее место в мировой табели о рангах. Между тем ее реальный военно-политический вес (возможно, к лучшему) по понятным причинам стал иным. Что могло бы компенсировать утрату "советской" мощи? Экономический расцвет, последовательная демократизация, осознание новых национальных интересов. Могло ли это произойти быстро? Разумеется, нет. Потому новая Россия была изначально обречена на "переходный период", для которого вполне логично следование в фарватере западной политики. Однако и это движение не могло быть последовательным в силу синдрома "великодержавности", который всегда играет заметную политическую роль в процессе распада империй.
Другой важный фактор, определяющий внешнеполитическую линию России, — это параллельное существование в современной России разных центров власти, в которых формулируются разные внешнеполитические доктрины. Сегодня это не только МИД, но и министерство обороны, МВЭС, Совет безопасности при Президенте России, Государственная дума, Совет федерации... Каждое ведомство представляет интересы той или иной политической элиты со своими, часто противоположными, представлениями о национальных интересах России. Отсюда — политика шараханья, которую мы наблюдаем последние годы.
Факторы, о которых шла речь, продолжают действовать. А значит, нет повода говорить о переменах во внешней политике России.