14 сентября Борис Ельцин подписывает указ "Об утверждении стратегического курса Российской Федерации с государствами — участниками Содружества независимых государств". 16 сентября Виктор Черномырдин ведет переговоры с Нурсултаном Назарбаевым. 19 сентября в Москву приезжает Александр Лукашенко. 22 сентября проходят заседания Межгосударственного экономического совета СНГ и российского правительства. Рискнем утверждать, что события выстраиваются в весьма напряженный график подготовки трансформации СНГ в некое новое состояние. Лейтмотив — геополитика, что проявляется прежде всего в стремлении России сохранить контроль за важнейшими транспортными коммуникациями, проходящими через территорию стран Содружества.
Что первично в стратегии Кремля?
Суть президентского стратегического курса — объявление СНГ зоной жизненных интересов России. Формулировка взята из геополитического лексикона, и это далеко не случайно, именно геополитика является ключом к новой стратегии. Все связи России с Содружеством рассматриваются в указе через призму интересов национальной безопасности России, ядро которой, в свою очередь, составляет система коллективной безопасности.
Есть большое искушение связать выход указа с конфронтацией Москвы и НАТО в Боснии. Такая связь возможна, но только ею новые акценты в политике российского президента не объяснишь.
Более содержательна иная трактовка. Эволюция в отношении России к СНГ, по логике указа, представляется следующей: был этап национально-государственный (ему соответствовал политический курс правительства 1992 года, сформированный Геннадием Бурбулисом и Егором Гайдаром), была неудачная и несвоевременная лобовая попытка экономической реинтеграции (ее флагом была идея рублевой зоны, поддерживаемая Виктором Геращенко), теперь пришло время геополитики (укрепления России как центра, по терминологии указа, "постсоюзного пространства").
Правомерна ли такая периодизация, покажет время. Ни для кого не секрет: идея коллективной безопасности, мягко говоря, по-разному трактуется в Москве, Киеве и других столицах Содружества. Но нет оснований и недооценивать геополитическую стратегию Москвы. Если новый стратегический курс будет реализовываться, он обязательно превратится в фактор, с которым будут не только считаться в каждой стране Содружества, но и стремиться использовать уже при решении внутренних проблем, причем шансы на успех будут тем выше, чем больше окажется сфера совпадения местных интересов с российскими.
Примеры есть уже сейчас. Чеченская война, связи Чечни и Абхазии сблизили интересы национальной безопасности России и Грузии. Не только Москве, но и Тбилиси выгодно закрытие российских границ на Кавказе и возвращение беженцев в Абхазию. В продолжающемся споре о маршруте транспортировки каспийской нефти России выгодно иметь резервный аргумент в виде доступа к трубопроводу Баку--Батуми.
Российско-грузинский пример характерен, но перифериен по сравнению с теми масштабными геополитическими проектами, которые вынашиваются в СНГ.
Конфедерация: призрак или ставка в большой политической игре?
В приведенном календаре российской активности в СНГ на второе место после выхода президентского указа следует поставить неприметный на первый взгляд визит в Москву президента Белоруссии Александра Лукашенко.
Приезд высокого минского гостя готовился в Москве под покровом секретности. И связана она была с целью визита. По имеющейся информации, обсуждалась идея конфедерации в границах Россия — Белоруссия — Украина. Все происходило, конечно, на неофициальном уровне, до стадии документов дело не дошло, почему Лукашенко и имел основания отрицать на встречах с журналистами наличие этого проекта в повестке дня переговоров.
Если вспомнить недавнюю историю, то все это однажды уже было. В расширенном виде идея конфедерации воспроизводит концепцию полной экономической интеграции России и Белоруссии, бывшую в свое время венцом другого проекта — строительства российско-белорусской рублевой зоны, так что сведения наших информаторов не столь фантастичны, как может показаться. К тому же идея конфедерации — это еще далеко не сама конфедерация.
А если согласиться с тем, что эта идея реально существует, то интрига вокруг нее закручивается в несколько витков, и попытаться их распутать имеет смысл с российского конца. Главное: нужна ли России конфедерация?
Ответы на этот вопрос в верхних эшелонах российской власти дают различные. Идея приглашения Лукашенко и обсуждения с ним темы конфедерации приписывается администрации Бориса Ельцина (какие только идеи не приходят в головы неуверенных в своем будущем чиновников!). Утечка же информации произошла из аппарата российского правительства. Можно сказать и так: администрация, как и следовало ожидать, гораздо глубже прониклась геополитическими интересами, в правительстве же у этой идеи есть оппоненты, которые отстаивают принцип экономической целесообразности как критерий любых масштабных политических шагов. Позиция же самого Бориса Ельцина, похоже, выжидательная.
Киев, который Лукашенко посетил после Москвы и Сочи, — самое слабое звено в проекте конфедерации. Но, во-первых, и там есть влиятельные регионы и предприятия, уже сейчас готовые поддержать союз с Россией. Во-вторых, конфедерация если и будет строиться, то не сразу, и Украина, конечно, рассматривается не как первая очередь этого строительства.
Лукашенко же может относиться к идее конфедерации более прагматично и отважиться пойти по стопам Вячеслава Кебича в попытке совершить сделку: часть суверенитета в обмен на экономическую помощь с Востока.
Дошла очередь и до экономики. Есть надежда, что при всем обилии политических комбинаций, которыми чревата идея конфедерации, и особенно в преддверии российских парламентских и президентских выборов (уже поговаривают, что сверхзадача идеи конфедерации состоит в их переносе), экономические соображения в принятии решения все-таки окажутся не последними. В указе президента обращает на себя внимание фраза о "модели разноскоростной интеграции", предлагаемой Россией. Правда, подсказка не заставляет себя ждать: отношение к этой модели партнеров будут определять "масштабы экономической, политической и военной поддержки со стороны России". В парадоксальной форме (вот что значит сильный политический акцент!) выражена мысль: Россия никому ничего не навязывает, но лучший способ добиться благосклонности Москвы — это перенимать ее экономическое законодательство и регулирование.
Таможенный союз: цель — транзит
Гордость интеграции в СНГ — таможенная тройка в составе России, Белоруссии и Казахстана. Здесь прогресс налицо: фактически на территории трех республик действует российская система внешнеэкономического регулирования. Но остаются различия в обложении налогами и акцизами товаров, пересекающих границы. Причем это только верхняя часть айсберга — формирование таможенного союза на практике выявило значительное отставание Белоруссии и Казахстана от реформ в России.
Тем не менее таможенный союз полностью укладывается в геополитическую стратегию президента. Прежде всего, он служит реализации главной геополитической цели России — обеспечения национального режима (без дополнительного по сравнению с резидентами обложения) транзита российских грузов на Запад — через территорию Белоруссии и на Восток — через Казахстан. Таможенный союз неразрывно связан с проектом строительства нового экспортного газопровода из России в Западную Европу через территорию Белоруссии и Польши и минуя Украину, не раз уличенную не только в переключении российского экспорта на свои нужды, но и активно использующую повышение тарифов за транзит в газовых войнах с Россией. В итоге таможенный союз — это не столько интеграция в рамках СНГ, сколько инструмент экспортной и импортной стратегии России.
С другой стороны, таможенный союз позволяет российским таможенникам и пограничникам контролировать его внешние границы, по существу раздвигая границы российские. Правда, границы эти пока вовсе не на замке. По данным российского ГТК, нерегистрируемый ввоз товаров в тройку стран — таможенных союзников извне оценивается в $6 млрд в год.
Эти оценки — аргумент против расширения таможенного союза, к которому призывает президентский указ. К тому же привлекательность таможенного союза для соседей России состоит прежде всего в получении российских энергоносителей по ценам гораздо ниже мировых. Усредненная ценовая уступка, по данным российского Минсотрудничества, достигала в 1994 году (когда таможенный союз только проектировался): по нефти — 41,2%, по газу — 15,8%, по углю — 20,3%, по мазуту — 21,8%, по дизельному топливу — 8,1%. В то же время на 1 июля 1995 года задолженность стран СНГ по отношению к России только по расчетам за те же энергоресурсы оценивалась в 14,6 трлн рублей, из которых на таможенных союзников — Белоруссию и Казахстан — приходится соответственно 15,1% и 9,7%. Возникает резонный вопрос, звучащий, впрочем, риторически: о какой еще помощи России странам СНГ в целом или участникам таможенного союза в частности может вестись речь?
Кто первый войдет в дверь ВТО?
У истории с таможенным союзом есть и еще один неожиданный сюжетный поворот. Он связан с механизмом присоединения России к ВТО.
Россия стучится в двери ВТО не одна. И, по оценке российского МВЭС, шансы достучаться первым у Казахстана выше. Но вступление в ВТО отличается от стометровки тем, что в процессе забега согласовываются его условия — идет уторгование методов тарифного и нетарифного регулирования ВЭД. А вот дальше начинается самое интересное. В российском МВЭС считают, что Казахстан, торопясь в ВТО, готов пойти на уступки, которые неприемлемы для России. Но если Казахстан, переступая порог ВТО, возьмет на себя подобные обязательства, то, строго говоря, им же должна будет следовать и Россия как член таможенного союза с Казахстаном.
Возникает сакраментальный вопрос: так что же России выгоднее — форсировать принятие обязательств в связи с таможенным союзом с Казахстаном или входить в ВТО на своих, а не казахстанских условиях? Ответ МВЭС однозначен: лучше не торопиться с таможенным союзом в рамках СНГ, чем идти на бюджетные потери, выпустив из рук контроль за вхождением в ВТО. И этот ответ, в принципе поддерживаемый правительством, прецедентен. Он не означает, что администрация президента и правительство играют на поле СНГ в разные игры. Все проще: в отличие от идеологов из президентской администрации правительство в соответствии со своей ролью должно не только выдвигать захватывающие дух проекты, но и, попросту говоря, уметь считать. А вот подсчеты оказываются явно не в пользу геополитических изысков.
Платежный союз: конкуренция с Западом
Следующий после таможенного союза шаг по пути экономической интеграции в СНГ — построение платежного союза. С его принципами: общие правила организации валютных рынков, взаимная конвертируемость валют, унификация валютного контроля, доступ банков одних стран на валютные рынки других — согласны все. А вот против выделения дополнительных кредитов из российского бюджета сверх уже заложенного в проект бюджета 1996 года решительно возражает Минфин. Свое слово скажет и Дума, причем скорее всего это будет коллективный "мистер X" — избранники декабря 1995 года.
И все же в области расчетов России со странами СНГ происходят важные изменения. Наметилась тенденция к уменьшению долгов за российские энергоресурсы. Это однозначно хорошо. Но важнее — по крайней мере в геополитическом контексте — другое. Россия перестает выступать главным финансовым донором стран СНГ. Их долги западным странам и международным кредитным институтам уже в 2,6 раза (оценка российского Минсотрудничества) превышают их задолженность России. Когда страны Содружества были финансово зависимы от России, она имела имидж страны, испытывающей основные финансовые тяготы в рамках СНГ, что помогало в переговорах с западными кредиторами. Теперь же этот двойной геополитический козырь оказывается бит. Происходящая переориентация стран Содружества на Запад никак не соответствует сценарию развития, заложенному в стратегический курс Москвы по отношению к СНГ.
В целом итог для апологетов геополитики малоутешителен. Несмотря на обилие творческих находок, экономических прорывов геополитический подход не сулит. Более того, он может завести в экономический тупик. Еще Фридрих Энгельс справедливо заметил: "Идея всегда посрамляла себя, когда противоречила экономическим интересам".
НИКОЛАЙ ВАРДУЛЬ
----------------------------------------------------
Лидер Объединенной демократической партии Белоруссии, один из главных идеологов правой белорусской оппозиции Александр Добровольский об идее конфедерации России и Белоруссии
Конфедерация будет означать для России необходимость кормить Белоруссию
Стремление президента Лукашенко к консолидации с Россией ни для кого не новость. Вопрос в том, какие задачи ставят перед собой те, кто декларирует необходимость объединения двух стран.
На сегодняшний день очевидно, что Россия имеет шансы выйти из экономического кризиса. В Белоруссии же ничего серьезного для преодоления экономического кризиса не предпринималось. Не была проведена приватизация, не приняты важные экономические законы, поэтому кризис приобрел чрезвычайную остроту. Большинство предприятий не работают в нормальном режиме, многие простаивают, а реальная безработица во много раз выше официальных статистических данных.
Конфедерация будет означать для России необходимость кормить Белоруссию. За стремлением Минска к конфедерации стоит осознание исполнительной властью своей неспособности решить экономические проблемы и желание переложить их на Россию. Отношения между Россией и Белоруссией по этой причине могут серьезно обостриться.
Ситуация в Белоруссии за последние годы изменилась. Граждане этой республики хотят иметь хорошие отношения с Россией, однако в своем большинстве они уже привыкли к независимости. Если вопрос о присоединении к России будет поставлен, реакция будет не такая однозначная, как ожидает президент Лукашенко.
Что же касается возможности конфедерации в свете расширения НАТО на восток, то в Белоруссии по-своему интерпретируют происходящее. Советский Союз считал себя конкурентом НАТО, теперь конкурентом НАТО ощущает себя Россия. Она может себе это позволить, но причем здесь Белоруссия? Объявить о противостоянии с блоком НАТО означает совершить большую глупость. Мы будем выглядеть как моська, которая лает на слона.
Белоруссия должна исходить из того, что ее интересы сильно отличаются от российских. При белорусских экономических проблемах лучше было бы резко сократить военные расходы, а не заниматься созданием нового военного блока.
--------------------------------------------------------