Виктор Ющенко: я никогда не был и не буду хохлом

Продолжающиеся споры Москвы и Киева по модернизации украинской ГТС подтвердили, что глубокий кризис в отношениях двух стран распространяется на все без исключения сферы. Его причины президент Украины ВИКТОР ЮЩЕНКО попытался объяснить корреспондентам "Ъ" ВЛАДИМИРУ Ъ-СОЛОВЬЕВУ и "Ъ-Украина" СЕРГЕЮ Ъ-СИДОРЕНКО. А заодно заверил их в том, что он никогда не откажется от идеи привести свою страну в НАТО и ради этого намерен вновь побороться за президентское кресло.

— За время вашего президентства Киев и Москва так и не наладили нормальных отношений. Кто виноват?

— В Москве могут говорить, что Украина — это зона особых интересов России. Но в Украине такая терминология не воспринимается. В наших двусторонних отношениях не хватает прагматики. Налицо их глубокая политизация. Наилучшим образом отношения укрепляют торгово-экономические связи.

— Но Москва и Киев каждый год ссорятся из-за газа.

— Газ не самая большая проблема. Еще в 1993 году было подписано соглашение о зоне свободной торговли. Украина ратифицировала этот документ вскоре после подписания. Россия же до сих пор этого не сделала.

— А пребывание Черноморского флота РФ в Крыму? Есть договоренность, что он будет базироваться там до 2017 года, но Киев настойчиво предлагает Москве уже сейчас готовиться к выводу флота. К чему эта спешка?

— Эта договорная база нас не устраивает, она не дает Украине никакой выгоды и, по сути, никакой арендной платы, никакой компенсации потерь, которые несет Крым. Но у нас есть соглашение до 2017 года, дух и букву которого мы обязаны соблюдать. Однако наша конституция не предполагает размещения в Украине чьих-либо военных баз. Единственным исключением до 2017 года является ЧФ России. Но вывести флот за год, два или пять невозможно. Так что мы не ставим цель торпедировать действующие соглашения, мы лишь хотим предупредить российских партнеров.

— Во время августовской войны в Южной Осетии вы приезжали в Тбилиси и поддержали Михаила Саакашвили. Вы по-прежнему считаете, что он был прав в том конфликте?

— Оценивая те события, мы исходили из территориальной целостности Грузии. Нет аргументов, которые позволяют посягать на эти принципы и разделять суверенную страну.

— Запад считает так же. Но отношение к Саакашвили там изменилось: его не считают невинной жертвой агрессии.

— Я не говорю о Саакашвили. Я говорю о принципах, на которых основывается мировой порядок. Они были нарушены.

— Ваше стремление в НАТО также вызывает раздражение Москвы. Какая в этом необходимость?

— Это принципиально. Нам нужно понять, насколько важна роль системы безопасности в обустройстве независимого государства. За последние 90 лет украинцы шесть раз объявляли независимость своего государства.

— Вы считаете, что, оставаясь вне НАТО, Украина может потерять независимость?

— Из шести попыток объявления независимости Украины пять провалились. Это было связано с внешним фактором. Я не хочу, чтобы мы потеряли независимость в шестой раз. Ни одна страна Европы, исключая РФ, не пошла по пути самодостаточной политики безопасности. Все сказали, что единственный способ гарантировать собственную безопасность — это модель коллективной безопасности.

— И когда же Украина может присоединиться к НАТО?

— Это не будет определяться директивой. Мы начинали с 12% поддержки вступления в НАТО. Сегодня у нас 33%. Динамика последних четырех лет говорит о том, что количество сторонников НАТО увеличивается, а количество противников уменьшается. Устраивают ли меня эти темпы? Нет. Смена власти в Украине, если она состоится, отбросит нас назад. Но этот откат не будет фатальным. Мы обязательно вернемся к этой идее через пять или семь лет и поймем, что сегодня потеряли то, что было у нас на пороге.

— Вернемся к газу. Вы не раз критиковали контракты о поставках и транзите российского газа, которые были подписаны в начале января, и говорили, что их нужно пересмотреть. Почему не делаете этого?

— Потому что это компетенция правительства. Есть человек, который взял на себя личную ответственность за содержание этих контрактов. Это Юлия Тимошенко, потому что именно она давала директивы, определяла ценовые и прочие характеристики. Но разве можно говорить, что ставка транзита в $1,7 дает стабильность нашей ГТС? Это же убыточная ставка!

— И все-таки Украина пересмотрит контракты или нет?

— Если мы поднимем вопрос пересмотра непродуманного контракта, это не найдет поддержки в Европе. Контракт подписан, и его следует выполнять. Нам нужно, чтобы наши отношения с Россией были стабильными.

— Украинское правительство ищет альтернативные источники кредитов. Оно обратилось к РФ с просьбой о кредите в $5 млрд. Вы поддерживаете эту инициативу?

— Напомню, что дисбаланс госбюджета 2009 года составляет около 40 млрд гривен (примерно $5 млрд), плюс еще около 30 млрд скрытого дефицита. Решить вопрос этого дисбаланса можно только с международными финансовыми институтами. Ни Россия, ни Саудовская Аравия нам тут не помогут. Как только Украина выполнит требования МВФ, найдет ресурсы для покрытия дефицита бюджета и получит финансирование, нам будут интересны любые другие кредитные программы.

— В том числе российская?

— И российская, я не против. Но государство не кооператив. Оно не ставит цель добыть деньги любой ценой. В бюджете должны быть зафиксированы суммы, сроки и условия возможных займов для покрытия дефицита в 2009 году. Если эти условия будут соблюдены — пожалуйста.

— А если средства получит не правительство, а "Нафтогаз", это позволит обойти бюджетные ограничения?

— Если Россия захочет предоставить "Нафтогазу" заем как корпоративной структуре — это будет возможно.

— А вам не кажется, что у этого кредита есть политическая составляющая?

— Могу вас заверить: в Украине нет политика, который хотел бы провести ревизию собственности ГТС. Есть политики, которые спекулируют на этой теме, но это только спекуляции. Я согласен, что государство не является лучшим оператором в использовании национальных ресурсов, но ГТС это правило не касается. Газотранспортная система Украины — это неотделимый актив государства. Нужно забыть о любых предложениях по пересмотру статуса управления и использования ГТС.

— 23 марта в Брюсселе состоялась международная конференция по модернизации украинской ГТС. Вы предполагали, что ее декларация вызовет столь резкую реакцию России?

— Нет. Это неадекватная реакция. Просто в России у многих сложилось впечатление, что украинская ГТС — это объект, на который они могут претендовать.

— Возможно ли, что в итоге Россия добьется пересмотра брюссельских договоренностей?

— Нет, потому что модернизация ГТС — это проблема не только Украины, но и ЕС. Европа была шокирована событиями начала года. Мало кто в ЕС допускал, что кто-то сможет перекрыть им газ в январе. И сделала это не украинская сторона. Все это подтолкнуло ЕС к созданию новой схемы газового рынка.

— Возможно ли участие России в модернизации украинской ГТС?

— Мы нашли три структуры, которые готовы профинансировать модернизацию ГТС: это Европейский инвестиционный банк, ЕБРР и Всемирный банк. Но нам нужны будут подрядчики для модернизации системы. Будет проведен конкурс по модернизации линейной части, и если российский контракт окажется самым выгодным, российская сторона примет участие в проекте. То же касается компрессорных станций. Ограничений для участия зарубежных компаний в этих конкурсах не будет. Но собственность ГТС от этого не изменится.

— Почему вы говорите только о подрядных работах? Ведь Брюссельская декларация допускает привлечение дополнительных инвесторов помимо трех инвестбанков.

— Если кто-то захочет присоединиться к финансированию, это не будет лишним. Даже если это будет Россия.

— 23 марта в Брюсселе Юлия Тимошенко поддержала достигнутые договоренности. Но есть информация, что премьер пересматривает свою позицию. Это так?

— У меня тоже есть такая информация. Я могу только выразить сожаление по этому поводу, потому что другого варианта у Украины нет. К тому же коммерческие звенья проекта чрезвычайно выгодны для нас. Есть также некоммерческие проекты с отдельным финансированием — речь идет о метрологическом центре в Боярке, строительстве газоизмерительных станций на семи входах ГТС в Украину и формировании единой системы мониторинга. Цель этих проектов — сделать украинскую ГТС открытой системой. Фактически она станет неотъемлемой частью европейской ГТС.

— Ранее вы отвергали идею проведения одновременных досрочных выборов президента и парламента, а теперь поддерживаете ее. Что изменилось?

— Досрочные выборы не являются трагедией. Я об этом говорил и два года назад, и сейчас. Парламент у нас — постоянный источник кризиса. Но парламентские выборы для меня не самоцель. Главное — избежать старых ошибок в новом парламенте. Я предложил стимул для проведения досрочных выборов парламента — досрочные президентские выборы. Но поставил условие: выборы проводить по новому принципу. Такие выборы могут принести в парламент стабильность.

— И когда состоятся президентские выборы? 25 октября?

— Забудьте об этой дате. Она ничем не обоснована. Дату проведения досрочных парламентских и президентских выборов я сейчас не возьмусь назвать. Это должны сделать юристы, чтобы соблюсти букву и дух конституции.

— Если будет принято решение и одновременные выборы все же состоятся, в каких из них вы примете участие?

— Думаю, и в тех и в других.

— А вы знакомы с рейтингами политиков (рейтинг президента Ющенко сейчас, по разным оценкам, составляет от 3,5 до 9%.— "Ъ")?

— Да. Но если я увидел рейтинги, это не значит, что я должен хвататься за валидол и менять свои намерения. Я знаю, что за мной стоит несколько миллионов человек, которые разделяют мои ценности. И если я приму иное решение, люди воспримут это как проявление слабости, измену и отказ от завершения начатых дел. Мы уже четыре года живем в условиях свободы слова и свободы выбора. Провели две досрочные кампании. Оба раза победила оппозиция, и оба раза наблюдатели признали выборы честными. А что было еще пять лет назад! Я не ставлю себе задачу понравиться нации. Вне зависимости от того, поймет меня нация или нет, я буду рассказывать о поколениях украинцев, замученных, истерзанных. В этом миссия президента Украины. Я никогда не был и не буду хохлом, никогда не был малороссом и никогда им не буду. Если мне нужно будет вторую дозу диоксина принять, я это сделаю, не откажусь. У меня пятеро детей, и я хочу, чтобы у меня была возможность сказать им: я передал вам Украину лучшей, чем я ее получил.

Интервью взяли Владимир Ъ-Соловьев и Сергей Ъ-Сидоренко