Сегодня в Музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко пройдет церемония вручения российской театральной премии «Золотая маска» и юбилейный вечер, посвященный 15-летию премии. Накануне окончания фестиваля в его программе были показаны спектакли из Самары, Красноярска и Барнаула. Рассказывает РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ.
Когда «Золотая маска» только задумывалась, одной из главных ее целей было сохранение (и изучение) российского театрального пространства. И сегодня московским деятелям театра раз в год предоставляется возможность выглянуть за пределы кольцевых театральных дорог столицы. Со временем премиальная интрига непроизвольно исказила эту задачу фестиваля. Волей-неволей в провинциальных спектаклях ищут достойных и свежих конкурентов номинантам из Москвы и Петербурга, которые, как правило, уже хорошо известны и членам жюри, и критикам, уже выстроены в сезонные иерархии.
Ищут — и почти никогда не находят. А не найдя, высокомерно списывают участие тех или иных провинциальных спектаклей на подслеповатость экспертов. Между тем по номинантам «Маски» очень любопытно и поучительно изучать типичные театральные ситуации, типичные для российской практики случаи сотрудничества режиссеров и трупп. Тем более что все три театра, о которых пойдет речь ниже, на главном российском фестивале были представлены впервые.
Самарский театр драмы имени Горького, одна из крепостей русской провинциальной сцены, показал на «Маске» спектакль «Полковник-птица» по популярной в Европе пьесе болгарина Христо Бойчева. Труппой не первый сезон руководит опытный, с крепкой рукой режиссер Вячеслав Гвоздков. Его не сегодня сложившаяся система театральных приемов может показаться слишком размашистой и грубоватой, но она, видимо, хорошо подошла и труппе, и городу. Кстати, годами проверенная надежность сценического языка позволила господину Гвоздкову сделать то, на что сегодня не отваживаются академические театры в провинции, — поставить на большой сцене современную зарубежную пьесу. В этой притче о безумии балканской войны неглавной, но единственной женской ролью блеснула одна из лучших российских актрис Роза Хайруллина: ее сумасшедшая проститутка Пепа заставляла зал замирать от тревоги и жалости.
Совершенно иной случай — Олег Рыбкин в Красноярском драматическом театре имени Пушкина. Его радикальные и решительные спектакли часто похожи на бомбы, брошенные в годами не пуганное современной режиссурой театральное захолустье. Никогда нельзя ручаться, что режиссер и театр, в котором он временно осел (а значит, и город), выдержат друг друга еще хотя бы сезон. То есть почти каждый спектакль господина Рыбкина, в том числе и чеховская «Чайка», нынче привезенная на «Золотую маску», — отчаянный поступок, вызов и увлекательная (не для всех, конечно) провокация. Все персонажи Чехова в Красноярском театре выведены из состояния равновесия, их поведение поставлено на грань здравого смысла. Но Олег Рыбкин и обывательский здравый смысл вообще плохо совместимы. И покуда у театра есть воля к рыбкинским приключениям, Красноярск остается обнадеживающим адресом.
Третий и, может быть, самый симптоматичный случай — «Войцек» Бюхнера из Барнаульского краевого театра драмы имени Шукшина. В городе, никогда не считавшемся, в отличие от Самары и Красноярска, театральным центром, «маленькую немецкую трагедию» поставил главный режиссер Владимир Золотарь. Теперь уже бывший главный режиссер: в сущности, именно «Войцек» заставил краевые власти (в согласии с мнением ветеранов труппы) сделать вывод, что такой вот театр им все-таки не нужен. Может быть, потому, что на сцене создан образ военизированного, тоталитарного и в то же время насмешливо-балаганного мира, в котором человек ничего не значит, в котором любая самостоятельная личность обречена на невыносимые испытания. До господина Золотаря спектакля такого уровня театральной культуры в Барнаульской драме не было, а когда что-то подобное появится в следующий раз — пока что неизвестно. Играться в Барнауле «Войцек», скорее всего, больше не будет. А его участие в «Золотой маске» останется напоминанием об упущенных возможностях.