Выставка современное искусство
В московской галерее "Е.К. АртБюро" открылась выставка Андрея Филиппова "Свистать всех наверх!". Один из героев эпохи перестройки встретил свое пятидесятилетие живописной притчей о корабле, который не сдается врагу. Сигналы SOS расслышала МИЛЕНА Ъ-ОРЛОВА.
В небольшой комнате галереи как в песне про "Варяга" — вымпелы вьются на импровизированной мачте, цепи гремят, поднимая якорь с зеленой водорослью, разве что орудий не хватает. Зато тут есть настоящий штурвал и почти антикварный компас. Компас, как поясняет автор, шлюпочный — к видавшему виды железному корпусу приделано гнездо для свечки, чтобы потерпевшие крушение могли ориентироваться в темноте. Свечка горит, как лампадка, у серой картины с силуэтом корабля. По серому небу идет надпись — "сос спасите наши души". Так пишут имя святого на полях иконы. На других картинах — тот же корабль в той же серой пучине, часть матросов еще пытаются спастись, рассаживаясь в шлюпки, другие уже болтаются, повешенные на рее.
Художник избегал конкретной исторической привязки — определенно сказать по его картинам, с каким судном и в какую эпоху случилась катастрофа, невозможно: это может быть и китобоец "Пекод" капитана Ахава, и лодка "Курск", и легендарный "Варяг", и броненосец "Потемкин". Хотя именно черно-белые кадры фильма Эйзенштейна Андрей Филиппов и взял за основу своих работ, но для него важнее не социальная драма, а экзистенциальная метафора. "Корабль — это монастырь мятущихся душ",— поясняет в своем тексте художник, "в море все посвящено спасению — и в терминах, и в приказах".
Корабль, борющийся со стихией, на редкость метафороемкий образ, и без подсказки автора ("Эта выставка — мое объяснение себя: от киля до клотика") ясно, что речь в этой истории идет и о мятущейся душе художника, его творческом самоопределении. Хотя, как выясняется, в детстве Андрей Филиппов мечтал о Нахимовском училище, художником до сих пор он был скорее сухопутным, ироничным исследователем российской исторической почвы и питающих ее мифов. Двуглавые имперские орлы появились в его работах задолго до того, как осесть на кремлевских башнях. Андрею Филиппову принадлежала одна из самых ярких инсталляций эпохи перестройки, показанная, в частности, на эпохальной выставке "Москва--Берлин". Классическая иконография Тайной вечери была сервирована им советскими серпами и молотами, а старинный девиз "Москва — Третий Рим" обращен в игривый лозунг "Риму — Рим!". Последним из нашумевших филипповских проектов стала "Пила", предназначенная для городского пространства, но, несмотря на усилия кураторов, так и не обретшая пристанища,— остроумный монумент в виде распиливающей своими зубцами землю Кремлевской стены не нашел поклонников среди тех, кто сегодня решает вопросы монументальной пропаганды.
Предвосхитив российский ренессанс имперской риторики, художник должен был пережить какое-то личное крушение, когда воспетые им державные мифологемы стали едва ли не официальной государственной идеологией. Так романтические пираты голливудских блокбастеров в жизни оборачиваются сомалийскими разбойниками. Но Андрей Филиппов, как доказывает выставка, сумел спастись из плена своего амплуа, выплыв из соц-арта к новым мистическим горизонтам.