Русский музей в сотрудничестве с московской галереей "Экспо-88" (занимается преимущественно художниками, чей расцвет совпал с годом, упомянутым в названии галереи) открыл в Мраморном дворце выставку Арона Буха. С подробностями АННА МАТВЕЕВА.
Этого художника в Петербурге показывают впервые, впрочем, и в родной Москве он, мягко говоря, не звезда. Особого музейного интереса Арон Бух не вызывает, он — умелый ремесленник, убедительный представитель своего времени, но никак не новатор. Картины Буха вполне вписываются в "левый МОСХ": этакий русский постимпрессионизм, мастерство мазка и цвета, запоздавшее в сравнении с мировым художественным процессом почти на век. Живопись добротная, но мало ли среди старшего поколения добротных живописцев, умельцев писать выразительно, но не настолько дерзко, чтобы войти в конфликт с художественным официозом?
Однако видеофильмы, сопровождающие выставку, проливают на творчество Арона Буха совсем иной свет. На видео не остается и следа от прилежного середнячка, копирующего Моне и Гогена из альбомов, выпущенных издательством "Советский художник". И сразу понятно, что все разговоры о художественном официозе следует прекратить: для художника никакой официоз просто не существовал. Арон Бух, каким его запечатлела камера — это безумец, юродивый, одержимый искусством. Оно для него и воздух, которым он дышит, и язык, которым он говорит, и реальность, с которой он борется. Творческий процесс Буха, запечатленный камерой, меньше всего похож на обычную художественную сессию, когда живописец, стоя перед мольбертом, вдумчиво выбирает на палитре краски и аккуратно кладет на холст мазок за мазком. Седобородый, даже в мастерской не снимающий потрепанной шляпы — ни дать ни взять российский Бойс — Бух пишет не кистями, а собственным телом. То и дело он отбрасывает живописные инструменты и начинает мазать по холсту пальцами и ладонями, изгвазданными краской — так он лучше "слышит" картину. Даже когда в его руке кисть, каждый ее мазок художник сопровождает резким движением всего тела и натужным "Йййяххх!" Он буквально лепит руками рельеф толстого красочного слоя — делает из картины скульптуру, объект, танец, да что угодно, только не живопись. В этом отношении Арон Бух, конечно, никакой не живописец: все его творчество — череда перформансов, а те холсты, что остались зрителям — лишь отголоски художественного действия, мощного и сиюминутного. Его законченные картины почти нефигуративны: скорее, все они — одна большая карта сознания художника, на которой цветовыми пятнами и условными знаками отмечены его мысли, чувства и жизненные события.
При всем этом Арон Бух, конечно, художник абсолютно несовременный. Среди интеллектуальных и ироничных звезд актуального искусства, которых привык выставлять Мраморный дворец, он смотрится наивным романтиком. И это к лучшему: зрительская аудитория Мраморного в очередной раз получает наглядное разъяснение того, чем актуальное искусство отличается от всех своих родственников того же года рождения. Если по результатам выставки Русский музей разделит, наконец, свои выставочные пространства на те, что предназначены для новаторов-экспериментаторов, и те, где окопались не менее ценные романтики-традиционалисты — для выставки Буха это будет прямо-таки выполнением сверхзадачи.