Явное лидерство национал (КРО) — социалистического (КПРФ) предвыборного тандема способно создать ощущение серьезной угрозы. Эта угроза может заставить избирателей сильно поправеть..
"Победа коммунизма неизбежна" — этот хорошо памятный всем лозунг уныло повторяют сейчас многие политики и политологи, говоря о думских выборах. Американские дельцы начали задавать Зюганову вопросы в духе "когда вы сформируете правительство, что вы станете делать с тем-то и с тем-то?", глава администрации президента Сергей Филатов уже стал пророчить гражданскую войну, а вице-премьер Шахрай предложил дать КПРФ возможность сформировать правительство: они-де в шесть месяцев дотла разрушат экономику, после чего массы разочаруются в идее коммунизма.
Предвыборная перспектива осложняется еще и тем, что второй фаворит предвыборной гонки — Конгресс русских общин, сперва рассматривавшийся благожелательными наблюдателями как своего рода вариант ручной оппозиции, все более и более демонстрирует очень сомнительную степень прирученности. Призывы Лебедя "опрокинуть прогнившее корыто власти" и "ударить по рыжей башке Чубайса" сочетаются с активными коалиционными переговорами КПРФ и КРО. Вместо ручной оппозиции вырисовывается перспектива мощного национал-социалистического альянса.
Можно счесть распределение парламентских мандатов точным отражением соотношения общественных сил. Тогда происходящее следует расценивать как пролог драмы, дальнейший ход которой известен: необходимость выбора между очередным разгоном парламента и очередной угрозой реставрации тоталитаризма расколет нацию и поставит ее на грань гражданской войны. Но посылка "парламент есть зеркальное отражение общества" — не более чем миф. В реальности итоги выборов — это отражение весьма многих причудливо переплетенных факторов. Активность или, напротив, пассивность избирателей, позиция множества мелких партий, уводящих избирательские голоса в ту или иную сторону, ошибки, попеременно совершаемые то властью, то оппозицией, громкие предвыборные скандалы, мастерство агитации, наконец, погода в день выборов — все это делает избирательные итоги достаточно случайным и достаточно опосредованным отражением общественных настроений.
Будет ли избирательная кампания, математически говоря, монотонной, т. е. устойчиво сохраняющей лидерство определившихся фаворитов, либо судьбы борющихся партий окажутся переменчивы, зависит от слишком многих обстоятельств. Пока же нет оснований считать, что пролог и пятое действие драмы полностью тождественны.
Зюгановский оптимизм не совсем беспочвенен
Если рейтинги избирательских предпочтений, показывающие что КПРФ лидирует с сильным отрывом, более или менее точны, тогда сегодняшние дела коммунистов не просто хороши, а даже блистательны. Дело в том, что коммунистический электорат, состоящий в основном из пожилых людей, отличается высокой дисциплинированностью. т. е. почти поголовно ходит на выборы. Таким образом, если 12 или 15 процентов электората, согласно опросам, готовы голосовать за КПРФ, то примерно столько голосов коммунисты и получат. В случае с другими партиями электорат, как правило, куда более пассивен: чтобы из общей цифры платонически сочувствующих какой-либо партии, вывести реальное число голосов, на которое она может рассчитывать, процент избирательской поддержки (допустим, 5% от общего числа) надо умножать еще и на понижающий коээффициент (0.8, 0.7, 0.6 и хорошо, если не 0.1) реального участия в выборах. Впрочем, даже если, вычисляя рейтинг КПРФ, социологи, как то и положено перед выборами, отчаянно привирают, понижающий коэффициент достаточно объективен и, как ни печально, не является плодом социологических манипуляций.
Сила левых заключается в обратном избирательном цензе
В России действует как бы обратный избирательный ценз. Если традиционные цензовые системы отстраняли от участия в выборах униженных и оскорбленных, предоставляя право голоса более благополучным слоям населения, то при сложившихся сегодня электоральных навыках наблюдается прямо противоположная картина: благополучные классы самоотстраняются от участия в выборах, предоставляя решать судьбу страны классам решительно неблагополучным.
Основополагающий принцип либерализма "блаженны имущие" (т. е. люди, надежно опирающие свою гражданскую свободу на свободу имущественную) тут получает довольно неожиданное развитие. Имущие оказываются блаженными не в ценностно-метафизическом, а скорее в уничижительно-бытовом смысле, беззаботно вверяя свое имение и свою свободу в руки тех, кто спит и видит, как бы сделать их неимущими (а то и неживущими). Совершенно по Демьяну Бедному граждане, объективно заинтересованные в поддержании status quo, исходят из того, что "в Красной Армии штыки, чай, найдутся, без меня большевики (здесь: Черномырдин, Гайдар и др. — Ъ) обойдутся".
Что должно было бы активизировать пассивный средний класс
Поклонники Демьяна Бедного, среди которых особенно активен Егор Гайдар, возлагают надежды на пассивную доселе молодежь, участие которой в выборах могло бы дать перевес партиям правого толка. Понятие "молодежь", вероятно, следует понимать в расширительном смысле, понимая под ним те достаточно обширные группы избирателей (не обязательно комсомольского возраста), которые, отнюдь не идеализируя нынешний режим, тем не менее рассматривают его как относительно приемлемую и к тому же устоявшуюся данность, а потому безразличны к политике — кому придет в голову идти на избирательный участок голосовать за то, чтобы весной таял снег, а осенью опадали листья?
На чисто рациональном уровне основания для такого голосования все же имеются — и достаточно веские. Если человек не поставлен в действительно очень тяжкие жизненные условия (экономическая составляющая левого электората), не находится во власти ностальгии по безвозвратно прошедшей жизни (возрастная составляющая) и не склонен к сладострастно-болезненному переживанию своих недостаточных, с его точки зрения, житейских успехов (идеологическая составляющая), он, вероятно, в принципе способен согласиться с некоторым очевидным рассуждением. Система принудительно направляемого хозяйства, в свои лучшие брежневские времена не способная обходиться без подневольного труда (картошка и овощебазы), тотального дефицита, очередей и отсутствия привычного ныне набора гражданских свобод, тем более не обойдется без них теперь, когда нефтедолларовый рай кончился. А потому лучше поддержать зло нынешнего режима, чем дожидаться много худшего необрежневского зла.
Самый сокрушительный вред левым могут принести сами левые
Если столь очевидное рассуждение не активизирует избирателя, можно предположить, что, наряду с прочим, дело в отсутствии эмоциональной составляющей, придающей назначенной на 17 декабря процедуре значение экзистенциального выбора. Самым же сильным катализатором эмоций является страх, причем не столько внешний страх, возбуждаемый агитпропом (если государственное ТВ станет ежедневно популяризировать черчиллевское высказывание "большевики — это свирепые бабуины", левым оно тем вряд ли сильно навредит), сколько идущий из глубины души внутренний страх перед накатом неодолимой силы, готовой с неумолимым скрежетом откручивать назад стрелки часов истории. Победу Ельцина на апрельском референдуме обеспечила не геббельсовская, как выражался Хасбулатов, пропаганда его приверженцев, а раздававшийся со съездов народных депутатов РФ скрежет откручиваемых стрелок. Губительную для Хасбулатова агитработу лучше всех тогда проводил именно сам Хасбулатов. Точно так же губительный для Зюганова и Лебедя избирательский страх, не может быть порожден никем, кроме Лебедя и Зюганова.
КРО и КПРФ сильны угрозой
На первый взгляд, особых сложностей для КРО и КПРФ тут нет: следует, не пугая молчаливое большинство, обольстить приятными посулами возможно большую часть электората, а добившись желаемого успеха, проводить ту политику, которую хочется. Беда в том, что оба лидера левого фланга и сами не созданы для приятных посулов, да и их электорат не этого ждет от них. Если бы Зюганов встал на путь социал-демократической приятности, это вышел бы уже не Зюганов, а Рыбкин. Если бы Лебедь-Скоков-Глазьев отказались от скрежета, они, с их любовью к ВПК, сделались бы неотличимы от Щербакова-Вольского. Зафиксированные социологами успехи КПРФ и КРО связаны не с обещаниями лучшей социальной защиты и взвешенной промышленной политики, а совсем с другим. У КПРФ — с эксплуатацией темы неминуемого возмездия антинародному режиму. У КРО — с дорогим для мазохистской части интеллигенции (публичный поклонник Лебедя сатирик Шендерович) и маргинализированных профессиональных групп (армия, ВПК) обещанием накормить всех березовой кашей. Если отнять у Зюганова дежурное "Мене, текел, фарес", а у Лебедя — поэзию гарнизонной гауптвахты, останется пустота. По самому характеру тех социальных групп, на которые сделали ставку КРО и КПРФ, они не могут агитировать своих, не пугая чужих.
Отказ выбрать из двух зол меньшее не обязательно доводит до добра
Т. о. устрашение является основным элементом работы левых с массами. При этом есть доброхотные адвокаты, наглядно дистанцированные от КПРФ и КРО, которые гасят опасную для левых стихийную отдачу вправо. Стандартных адвокатских доводов два. Во-первых, пример Восточной Европы показывает, что коммунистический Савл обращается в социал-демократического Павла и потому совершенно не страшен. Во-вторых, нынешнее руководство такое скверное и так неотличимо от коммунистов, что даже приход к власти натурального черта с рогами нимало не может ухудшить ситуацию.
Первый довод, похоже, бьет мимо цели, ибо сама апелляция к практическому — в данном случае восточноевропейскому — опыту весьма опасна. Если признать опытные данные в принципе заслуживающими внимания, легко заключить, что при решении вопроса лучше руководствоваться не опытом бывших стран-сателлитов, а более близким и понятным отечественным опытом, включающим в себя совершенно не обнадеживающую историческую и нынешнюю практику русских левых.
Второй довод значительно более убедителен. Он объявляет левых порождением ошибок, слабостей и преступлений нынешнего режима. Режим оказывается ответственным не только за свои собственные грехи, но и за прошедшие, настоящие и будущие грехи коммунистов. Установленный Тельманом принцип тождественности НСДАП и СДПГ весьма помог созданию Третьего Рейха. Императив Явлинского "нам все время навязывают выбор из двух зол, давайте выберем добро" достойно развивает теоретическую находку Коминтерна.
Устойчивая демократия формируется на основе негативного выбора
Выдвинутый в связи с выборами в парламент призыв выбирать добро интересен открытым разрывом со всей иудеохристианской традицией. Согласно этой традиции всякая власть является необходимым злом. Задача же в данном случае состоит не в упразднении зла, неизбежного до конца времен, но в его минимизации. Выбор меньшего из двух зол навязывается не агитпропом НДР, а тем, что со времен Адама "мир во зле лежит". Связывать же (безусловно возможный и даже жизненно необходимый) выбор добра с 17 декабря с. г. несколько странно, ибо Царствие Небесное не внесено в избирательные бюллетени. Именно поэтому, опуская бюллетень, избиратель голосует не "за", а "против". Смысл голосования не в выборе добра, а в недопущении к власти тех, кто воспринимается как носитель большего зла.
17 декабря может стать вторым туром голосования
Особенно очевидно эта закономерность проявляется при голосовании в два тура: выбывшие кандидаты передают свои голоса тем, кто вызывает у них наименьшее отторжение. Именно поэтому двухтуровое голосование, откровенно проводимое по принципу наименьшего зла и, следственно, сознательного выбора, традиционно отдает победу более умеренным и предсказуемым фигурам. Нынешний избирательный закон не предусматривает второго тура, когда избиратель имеет возможность исправить дело рук своих. Однако сама общественная полемика вокруг предварительных опросов, показывающих подавляющее преимущество левых, создает атмосферу первого тура. Собственно выборы окажутся в таком случае вторым туром. К этому моменту в обществе уже может сформироваться принципиальная установка на негативный выбор. Это означало бы не только поражение коммунистов, но и отказ от хилиастического мироощущения и переход к демократической рутине.
МАКСИМ СОКОЛОВ