Незабываемый восемьдесят девятый

В первых числах марта 1989 года я приехал в Вильнюс в качестве кандидата в народные депутаты СССР от Союза кинематографистов. Я должен был представить литовским членам Союза мою предвыборную программу, что я и сделал, зачитав несколько страничек убористого текста в небольшой аудитории, где собралось человек пятьдесят. Началось обсуждение, задавали вопросы. Первые два вопроса касались кино, а третий вопрос, его задал молодой человек, звучал так: "Товарищ кандидат, если в Литве состоится референдум и большинство выскажется за выход из СССР, как вы проголосуете на съезде — за или против?"

В зале наступила мертвая тишина. У меня в груди что-то екнуло, сжалось. Образовалась пауза, но я не дал ей затянуться, стараясь говорить четко, произнес: "Если ваш референдум выскажется за отделение, я, конечно, проголосую за". Поднялась женщина, актриса: "Вопросов больше нет, можете быть спокойны, мы за вас проголосуем".

Я часто вспоминаю ту встречу в Вильнюсе. Было такое чувство, будто на "крамольный" вопрос отвечал не я, а кто-то другой внутри меня моим голосом. А ведь я был в ту пору, что называется, вполне продвинутый демократ. И все-таки полностью еще не освободился от скованности, страха.

Предвыборная кампания 1989 года взбудоражила всю страну. Сегодня можно услышать: это были далеко не свободные выборы, просто разрешили слегка выпустить пар. Не согласен. Для нашей страны, для СССР, после 70 лет диктатуры это были предельно свободные выборы. Борьба между альтернативными кандидатами во многих городах развернулась жесточайшая. Штабы поддержки кандидатов работали отважно, с полной отдачей, бесплатно. Избиратели ходили на собрания, на митинги, знали всю подноготную своих кандидатов. Предвыборная кампания стала школой гласности, гражданственности. 26 марта проголосовали 90 процентов избирателей. Мандаты народных депутатов получили около 400 человек, решительно настроенных против существующего режима. Проиграли выборы десятки больших партначальников, несколько первых секретарей обкомов, включая первого секретаря Ленинградского обкома. Это было что-то неслыханное! На этих выборах КПСС получила первый удар под дых, после которого она уже не оправилась.

Сразу после выборов демократические депутаты начали совещаться — собирались в основном в Доме кино, вырабатывались программные документы, обсуждались насущные вопросы: как относиться к перестройке, к Горбачеву, в каких случаях его поддерживать, в каких нет. Уже тогда заходила речь о необходимости объединиться в сплоченную оппозиционную группу. Та атмосфера открытости, бескомпромиссности, которая установилась на Первом Съезде народных депутатов СССР благодаря выступлениям Сахарова, Афанасьева, Попова. Собчака была, в сущности, продолжением того накала страстей, который разгорелся во время предвыборных схваток. Выборы определили тональность съезда.

Но как стали возможны такие выборы? Как могло руководство КПСС инициировать выборы, которые впоследствии привели к тому, что "великая, единая, непогрешимая" потеряла власть, потеряла все? Здесь нужно коснуться существенного момента истории этой партии. На самом деле она никогда не была идеологически сплоченной, единой. Серьезные разногласия внутри партии всегда существовали — поначалу инакомыслящие действовали открыто, а когда это стало опасным для жизни, затаились. И внизу, и наверху, а как выяснилось в середине восьмидесятых, даже на самом-самом верху были люди, которые понимали, что тоталитарный режим завел страну в тупик, что нужны решительные перемены, нужна свобода. Да, эти люди сделали блестящие карьеры при советской власти, работали внутри существующего режима и тем не менее в глубине души были его убежденными противниками. Поэтому, когда Михаил Горбачев и Александр Яковлев волею судеб оказались на вершине власти, они сразу же объявили, что будут проводить политику реформ, политику перестройки. Не знаю, кто именно предложил начать демонтаж системы с принятия нового Закона о выборах, но это была исключительно плодотворная, талантливая политическая идея. Два новшества были введены: выборы стали альтернативными, право выдвигать и выбирать депутатов дополнительно, кроме граждан по месту жительства, получили общественные, научные, творческие организации. Это были именно те две на первый взгляд скромные поправки, которые позволили выбрать в новый парламент большую группу депутатов-демократов, по существу, будущую Межрегиональную депутатскую группу (МДГ), деятельность которой в значительной мере содействовала падению коммунистического режима.

Эти заметки я решил написать, чтобы в эти дни, когда отмечается двадцатилетие Первого Съезда, воздать должное тем, кто провел сложнейшую работу по подготовке и проведению важнейших для отечественной и мировой истории выборов 1989 года. Нужно было корректно сформулировать новые положения, чтобы они не очень настораживали, не пугали ортодоксов, нужно было провести их через политбюро, через пленум ЦК, через 19-ю партконференцию, узаконить решением Верховного Совета СССР. Нужно было на местах провести целый ряд разъяснительных, успокаивающих совещаний, погасить возникающие протесты, убедить, что речь идет всего лишь об усилении, укреплении власти Советов. Это была огромная, сложнейшая работа, и сотрудники ЦК КПСС провели ее безукоризненно. Эти люди не должны быть забыты, их вклад в дело демократического обновления страны значителен.

В моей жизни, пожалуй, не было другого, столь насыщенного тревогами и надеждами года, как 1989-й.

Александр Гельман